Выбрав себе «дядьку», молодой матрос просил разрешения стать его «племяшом». Если «дядька» не был против, то молодой матрос давал ему присягу на верность, что будет всегда во всем его слушаться и повиноваться. После этого новоиспеченный «племяш» через того же «дядю» покупал не менее двух бутылок водки. Далее следовал ритуал обмывания родственных отношений. Племяшу при этом наливали стакан водки и бросали в него кусочки хлеба и колбасы (это назвалась «мурцовкой»), остальная водка распивалась дядькой и взводным унтер-офицером, который приглашался как свидетель. Отныне «племяш» обязан был быть преданным во всем своему «дядьке», пока тот не уволится в запас, а сам «племяш» не станет «дядькой» для новых молодых матросов. Что касается офицеров, то все они прекрасно знали об этой неофициальной структуре подчиненности, но ничего против не имели, так как она помогала поддерживать порядок на корабле.
В случае с «Потемкиным», кроме всего прочего, достаточно большое число мятежников (около 70 человек) можно объяснить именно наличием данной неофициальной вертикали власти в низах. Матюшенко и его ближайшие дружки, такие как Резниченко, обладая серьезным авторитетом и крепкими кулаками, имели у себя в подчинении достаточное количество «племяшей», которые всегда были готовы действовать по их приказу.
Будучи сам в серьезном «авторитете» и имея влияние на десяток достаточно авторитетных приятелей из корабельной «шпаны», Матюшенко одновременно являлся «хозяином» и всех их «племяшей», что в сумме и составляло 60—70 человек. Это были лично преданные ему матросы, с которыми вполне можно было попытаться захватить корабль, глубоко наплевав на какую-то там «Централку».
Да, Матюшенко — классический провокатор, но почему предатель? Предатель же он потому, что своей провокацией 14 июня он полностью перечеркнул всю революционную работу сотен других мятежников на флоте. Вообще, объективно говоря, выходка Матюшенко в конечном итоге сыграла на руку властям Можно только себе представить, что случилось бы, если бы мятеж поднял не только «Потемкин», а полностью удался весь план «Централки». Сколько людей бы тогда погибло, и какие последствия имел бы мятеж целого флота для России! Но ничего этого, слава Богу, тогда не произошло, и не произошло во многом благодаря именно Матюшенко, который решил не ждать остальных, а начать первым. Почему он это сделал? Помимо несомненных личных связей Матюшенко (минуя «Централку») с Одессой, которой он, несомненно, подчинялся, Матюшенко имел и свои личные виды. Дело в том, что, первым подняв мятеж, при дальнейшем присоединении к нему остальных кораблей (в чем Матюшенко не сомневался) лидером и вожаком всего флота был бы теперь именно он, а не ранее назначенные «Централкой» люди. Восставшему первым и руководить всем делом! А дело представлялось Матюшенко грандиозным — свержение царя и установление в России всеобщей анархии, то есть полное уничтожение российской государственности. Страшно даже представить, что мог накуролесить Матюшенко, удайся его план. Тут и Троцкий показался бы невинным ягненком. Но ничего этого не произошло.
Члены «Централки», которые были «подставлены» мятежом Матюшенко и вскоре были разоблачены и арестованы, не могли не винить в провале общего дела и в своих бедах человека, предавшего и погубившего их ради собственного успеха и славы.
Поэтому в среде матросов-революционеров отношение к Матюшенко всегда было весьма неоднозначное. Они прекрасно понимали, что именно личные амбиции Матюшенко и его одесских покровителей сорвали все планы севастопольских мятежников. Для них Матюшенко, несмотря на весь его революционный флер, был самым настоящим предателем.
Глава девятая.
МЯТЕЖНАЯ ОДЕССА
Мы уже отмечали, что в восстании «Потемкина» настораживает тот факт, что оно началось сразу после прибытия миноносца из Одессы, и почему сразу же после захвата корабля мятежники направили его именно в Одессу? Несвежее мясо — это, разумеется, всего лишь повод, но никак не причина восстания. Кто и какой приказ привез на броненосец из Одессы, до сих пор неизвестно. Интересную версию на этот счет высказал военно-морской историк Б. Никольский. Однако с его предположением о возможных посланцах мятежной Одессы мы поговорим в следующей главе.
Впрочем, то, что броненосец в Одессе ждали и к его встрече уже готовились, — это факт, о котором мы еще поговорим. Да и случайно ли было привезено на броненосец это червивое мясо? Так что «одесский след» в деле «Потемкина» прослеживается весьма явно.
Итак, перебив офицеров и захватив корабль, Матюшенко со своими единомышленниками направили корабль в Одессу. «Когда пар в котлах довели до 150 фунтов, — писал впоследствии в своих воспоминаниях машинный квартирмейстер Денисенко, — приказали пустить машины в ход… И колеса машины загремели необычным звуком, как будто сообщая всему миру о происшедшем на корабле, как будто и они услышали о равенстве, братстве, свободе…» На революционном корабле, надо понимать, и машины работают по-другому, и пушки стреляют не как у всех, а более справедливо…
А теперь зададимся себе вопросом: почему восставший «Потемкин» сразу же помчался именно в Одессу, а не в Севастополь, чтобы присоединить к себе остальной флот? С точки зрения здравого смысла, поход в Одессу команде «Потемкина» ничего реального дать не мог, ибо броненосец по-прежнему оставался одинок перед лицом всего Черноморского флота. В Одессе не было даже береговых батарей, чтобы в случае чего совместно с «Потемкиным» отразить нападение Черноморского флота. При этом, учитывая, что восстание на «Потемкине» началось совершенно внезапно для флотского командования, приход «Потемкина» в Севастополь мог сразу же присоединить к нему большую часть эскадры. Одесса «Потемкину» была абсолютно не нужна, зато Одессе «Потемкин» в начале восстания был весьма нужен. Мало того, броненосец там уже с нетерпением ждали. Как мы увидим в дальнейшем, к приходу «Потемкина» в Одессе уже готовились, в том числе были определены и лица, которые примут командование мятежным кораблем. Есть информация, что в это время в Одессе пребывал известный «красный лейтенант» Петр Шмидт. Один из руководителей мятежа в Одессе, Цукерберг, утверждал, что предполагалось командование «Потемкиным» передать в руки именно Шмидту. О роли лейтенанта Шмидта в одесских событиях лета 1905 года автор посвятил отдельную книгу. Пока же нам интересен сам факт подготовки встречи броненосца. О какой стихийности и неожиданности мятежа на броненосце можно здесь вообще говорить, когда все было спланировано и предусмотрено заранее!
А потому можно с большой долей уверенности предположить, что решение на поход к Одессе принималось вовсе не на палубе мятежного броненосца. Там его только озвучили, а затем послушно исполнили. В подтверждение этих слов вновь обратимся к воспоминаниям участника восстания на «Потемкине» машиниста Степана Денисенко. Вот как он говорит о событиях, последовавших после убийства офицеров: «Обед был подан поздно и по окончании его раздался барабанный бой; команда собралась на передней части корабля. Вышел Матюшенко (!) и заявил, что мы направимся в Одессу, куда придет эскадра и присоединиться к нам (!). Затем он предложил выбрать комитет для управления кораблем Председателем был избран Матюшенко… Вообще необходимо отметить геройство тов. Матюшенко. Он был душой восстания и всегда был впереди… Комитет наш заседал все время, вырабатывая план дальнейших действий. Но план комитета не совпадал с широкими перспективами самого Матюшенко (!)» Итак, принимая на веру рассказ Денисенко, мы узнаем, что Матюшенко сразу же прибрал власть на корабле к своим рукам. Затем, даже вопреки большинству корабельного комитета, он настойчиво проводил в жизнь «одесскую линию», которая многим не нравилась, не гнушаясь даже прямым обманом (утверждение о скором приходе в Одессу восставшей Севастопольской эскадры).
