Жажда славы у Ильина-Раскольникова была прямо маниакальная. Псевдонима убийцы ему было явно мало. Уже после революции он неожиданно для всех объявил, что является праправнуком знаменитого лейтенанта Дмитрия Ильина — героя Чесменского сражения 1770 года и национального героя России. Увы, даже самые преданные поклонники Ильина—Раскольникова до сих пор так и не смогли найти никаких документальных подтверждений этому, что весьма странно. В дворянских генеалогических книгах (которые скрупулезно велись в каждой губернии) проследить родословную любого дворянского рода России достаточно просто. Но восходящей линии от Ильина–Чесменского к Ильину–Раскольникову никто так и не нашел. Почему? Да потому, что ее не существует в природе! Вообще, фантазии Федора Ильина удивительны. Для чего ему понадобилось выдумывать героическую родословную? Скорее всего, из непомерного тщеславия. Кроме этого, таким образом, пламенный революционер желал поднять свой авторитет среди кадровых офицеров флота.
С началом Первой мировой войны, спасаясь от фронта, студент Ильин поступает на отдельные гардемаринские классы. Расчет оказывается верным. К моменту окончания классов начинается революция, в которой Ильин– Раскольников принимает самое непосредственное участие. Раскольников редактирует газету «Голос правды», ведет пропаганду среди матросов Балтики. В июле 1917 года он возглавляет в Петрограде провокационную демонстрацию моряков, которая была обстреляна из пулеметов. До сих пор среди историков нет единого мнения относительно того, кто же стрелял в моряков. Есть предположение, что это была провокация самих организаторов демонстрации, имевшая целью озлобление матросов против существующей власти. Мало кто знает, что в момент октябрьского переворота в октябре 1917 года, когда судьба восстания и большевиков висела на волоске, Раскольников самовольно покинул Смольный и скрылся в неизвестном направлении. Впоследствии свое неучастие в этом историческом событии он оправдывал внезапной «инфлюэнцей». После Октябрьской революции Раскольников снова на коне и вместе с матросом Железняковым разгоняет Учредительное собрание. «Там действовал товарищ Раскольников, которого прекрасно знают московские и питерские рабочие по его агитации, по его партийной работе». Эти слова принадлежат Ленину.
С этого времени у Раскольникова устанавливаются особо близкие и доверительные отношения и с Львом Троцким, которого Раскольников считает своим единомышленником и наставником. Вскоре после октября 1917 года за особые заслуги в революционизации Балтфлота именно Троцкий на флотском съезде присваивает ему почетное звание лейтенанта (и это притом, что все чины к тому времени уже были отменены!) с формулировкой «за преданность народу и революции, как истинный борец и защитник прав угнетенного народа».
И Раскольников полностью оправдывает доверие Троцкого, активно участвуя в судебном фарсе с командующим флотом Щастным, первым голосует за его казнь. Сегодня доказано, что вины перед Отечеством у Щастного не было никакой, кроме той, что вопреки желанию Троцкого он спас в ледовом походе Балтийский флот и потому стал его личным врагом.
После процесса со Щастным Раскольников становится настоящим любимцем Троцкого (теперь он «избранный»!) и карьера его поэтому стремительна. Уже в сентябре 1918 года Раскольников назначается членом Реввоенсовета Республики, став там правой рукой Троцкого. В Реввоенсовете Раскольников (как большой военно–морской специалист) отвечал за морские вопросы, то есть, по существу, являлся на тот момент главным начальствующим лицом в ВМФ страны. Себя он, не без гордости, любил в это время именовать себя «красным лордом», намекая тем самым, что он, вчерашний недоучившийся мичман, ныне, волею судеб, вознесся до вершин власти лордов британского Адмиралтейства.
Впрочем, у Раскольникова был серьезный конкурент — матрос Николай Маркин. При всей расположенности Троцкого к Раскольникову, к Маркину он благоволил намного больше. Причины для этого были! Во–первых, Маркин в отличие от Раскольникова был настоящим матросом, а значит, своим в матросской среде, которая с недоверием относилась к невесть откуда появившемуся мичману–оратору. Во–вторых, Маркин не на словах, а на деле, уже доказал свою незаменимость. Он был настоящим «серым кардиналом» кронштадцев, хотя мало говорил и еще меньше кричал на митингах. Еще до октября 1917 года Маркин оказал Троцкому огромную услугу. По свидетельству самого Троцкого, Маркин, зная «секрет прямого действия», после избрания его председателем Петросовета заменил квартирную блокаду в доме, где жила семья Троцкого, на «диктатуру пролетариата». Именно он затем наладил выпуск газет в Совете «Рабочий и солдат». После октября Маркин фактически возглавил Министерство иностранных дел, прекратил саботаж чиновников МИДа и опубликовал тайные международные договоры царского правительства. Помимо этого Маркин возглавил еще и Наркомфин и некоторое время регулировал финансовые потоки новой власти. Все это подняло его популярность и авторитет на недосягаемую для Раскольникова высоту. Разумеется, что это не могло не вызвать у честолюбивого «красного мичмана» зависти и жажды реванша. Но пока с матросом Маркиным ему приходилось считаться и числиться во втором ряду любимцев Троцкого.
В ноябре 1917 года Раскольников назначается комиссаром Морского Генерального штаба. Мало кто знает, но в это время именно Раскольников спровоцировал массовые казни офицеров в Севастополе 16–17 декабря 1917 года, когда было расстреляно несколько сотен офицеров. Вслед за известным воззванием Совнаркома «Социалистическое Отечество в опасности» с призывом расстреливать всех «шпионов» на месте он послал в Севастополь разъяснение, что шпионами следует считать всю контру и расправляться с ней безжалостно. Именно Раскольников являлся автором «разъяснений» по поводу «красного террора», требуя повсеместных расстрелов представителей чуждых классов и введения института заложников.
В январе 1918 года Раскольников уже член Коллегии Народного комиссариата по морским делам. На этом посту Раскольников снова отличился, возглавив в Новороссийске уничтожение лучших кораблей Черноморского флота. Затем 25–летний Раскольников отбыл на Волгу в составе свиты Троцкого. Вместе с ним прибыла и 22–летняя Лариса Рейснер.
В 1933 году бывший пулеметчик Волжской флотилии, а впоследствии известный писатель Всеволод Вишневский сделает Ларису Рейснер прототипом своей героини в известной пьесе «Оптимистическая трагедия». Увы, реальная Рейснер не имела ничего общего с женщиной–комиссаром в кожанке и с маузером за поясом. Никаких комиссарских кожанок она не носила, предпочитая до конца жизни все дорогое и элегантное, особенно меха и бриллианты. В Свияжске Лариса становится любовницей Троцкого. Лев Давидович публично называет ее «античной богиней». После отъезда Троцкого Рейснер становится любовницей, а потом и женой Раскольникова.
В августе 1918 года Раскольников уже командующий Волжской военной флотилией. Нашлась должность при штабе и Рейснер. На посту командующего флотилией Раскольников, разумеется, ничем себя не проявил. Впрочем, под его началом было проведено похищение баржи с пленными красноармейцами и арестованными уголовниками у белых под Сарапаулом. Этот, в общем–то, заурядный случай, не имеющий никакого отношения к боевой деятельности флотилии, был разрекламирован на всю страну, как необычайная по смелости и дерзости операция. Чтобы увеличить эффект пиара, Раскольников сам писал статьи о себе, без всякого стеснения прославляя в них собственный героизм. На самом деле ничего подобного не было. Баржу с арестованными охраняли всего несколько старых солдат, которые без всякого сопротивления сами подали буксирные концы на пароход Раскольникова. Надо отдать должное, что, будучи, неплохим журналистом, Раскольников прекрасно понимал значение газетного слова (то есть рекламы) и умело этим пользовался. Пленение баржи было возведено им и Троцким в ранг блестящей оперативной операции. Награда — орден Красного Знамени — не замедлила себя ждать.
