Во время ночного сеанса связи 7 апреля командир К-8 капитан 2-го ранга Всеволод Бессонов подтвердил Москве получение радиограммы и доложил о начале выполнения приказа.
В тот вечер свободные от вахты матросы, старшины и офицеры, собравшись в 9-м отсеке, смотрели свой последний фильм со зловещим и предостерегающим названием «Наш путь во мраке»... Ах, если б кто-нибудь мог хоть на немного заглядывать в свое будущее! Скольких ошибок могло бы избежать человечество, сколько жизней можно было бы сохранить! Увы, этого нам не суждено...
Во мраке глубины стальная сигара атомохода, изменив курс, начинала свой путь в небытие и бессмертие-
Пожар в отсеке
Минули сутки, и очередной вахтенный офицер, заступивший на вахту в ноль часов, записал в вахтенном журнале: «8 апреля 1970 года Атлантический океан». Стрелки корабельных хронометров отмеряли уже последние часы до того мгновения, когда судьбы членов экипажа будут брошены волей рока на чашу весов жизни и смерти.
Чем запомнился оставшимся в живых офицерам и матросам тот трагический день? Тем, что после обеда в 9-м отсеке замполит провел партийное собрание, на повестке которого стоял один вопрос «О задачах коммунистов на период маневров «Океан».
День 8 апреля мало чем отличался от однообразной череды множества таких же дней. Все было как всегда вахта, отдых, вахта В 20.00 заступила очередная смена вахтенным офицером—помощник командира капитан 3-го ранга Олег Фалеев, вахтенным механиком—командир второго дивизиона капитан 3-го ранга Владимир Рубеко. Заступающих инструктировал старпом капитан 2-го ранга Виктор Ткачев.
— Особых указаний на вахту нет,—объявил он. — Все как обычно. Главное — сеанс связи
Курс лодки был 314°, скорость 10 узлов, глубина погружения 120 метров, дифферент 0,9° на нос, крен 0°. Пронзая толщу Атлантики, атомоход мчался на норд-вест в район предстоящих учений.
На 23.00, согласно распоряжению, был назначен очередной сеанс связи с Москвой. За полчаса до назначенного времени Фалеев скомандовал:
— Боцман, всплывай на перископную глубину! Дифферент два градуса на корму!
Стоящий рядом Рубеко оповестил экипаж:
— Всплываем на десять! Осмотреться в отсеках!
Лодка чуть заметно качнулась, и стрелка глубиномера плавно пошла влево.
— Акустик, горизонт? — обернулся Фалеев к рубке гидроакустиков.
— Горизонт чист! — раздалось в ответ и тут же срывающийся голос. — Дым в рубке! Аварийная тревога!
Мгновенно обернувшийся Фалеев увидел, как выскакивает из рубки гидроакустиков старшина 1-й статьи Брайченко, несший там вахту, а следом за ним в открытую дверь валит густой дым, стелясь над самой палубой.
— Толя! Пожар! — крикнул он уже подбежавшим к нему матросам. — Разворачивайте ВПЛ! Живее!
Вахтенный механик дернул у тумблера аварийной тревоги. Короткий, короткий, короткий... Сигнал аварийной тревоги буквально вышвырнул из коек подвахту. Набрасывая на ходу одежду, люди стремглав разбегались по постам.
В центральный пост одновременно влетели командир электромеханической боевой части В.Н. Пашин и зам. командира дивизии В.А. Каширский. Каширский схватил микрофон «Каштана».
Глубиномер показывал еще около ста метров. Из рубки гидроакустиков дым уже валил вовсю. Буро-зеленое облако быстро заполняло тесный отсек. На пульте вахтенного механика отчаянно мигала лампочка седьмого отсека.
— Пожар в седьмом! Горит регенерация! — кричал из репродуктора капитан-лейтенант Кузнеченко.
— А черт, — ругнулся замкомдив. — Этого нам только недоставало!
Матросы торопливо раскатывали по палубе шланги ВПА. В центральный вбежал командир корабля. Бессонова сигнал тревоги застал отдыхающим в своей каюте. Мгновенно оценил обстановку. Махнул рукой.
— Всплываем в надводное! Средний вперед! Продуть балласт!
Пашин тем временем уже командовал на пульт главной энергетической установки:
— Обе турбины 240 оборотов!
— Есть обе турбины 240 оборотов! — ответил пульт.
Еще несколько секунд, и из седьмого, заходясь кашлем, прокричали:
— Большая задымленность! Нечем дышать!
Пашин взглянул на командира.
— Пусть выходят! — распорядился тот.
— Включайтесь в ИПы и переходите в восьмой! — приказал командир БЧ-5.
Из смежных с аварийными отсеков докладывали о готовности по аварийной тревоге. На глубиномере было уже 16 метров.
— Поднять перископ! — распорядился Бессонов. Внезапно лодка стала стремительно заваливаться на нос, людей буквально сбило с ног.
— Ермакович, куда загнал дифферент! — уже кричал ему Бессонов. — Рули на всплытие!
Но боцман был ни при чем. Просто резко упало давление в системе гидравлики, а насосы уже не работали.
— Седьмой! Седьмой! — кричал в «Каштан» командир БЧ-5.
Репродуктор молчал.
— Все, командир, — обратился к Бессонову Пашин. — Из седьмого вышли! Осталась лишь вахта на пульте!
Снова толчок. Это выскочила на поверхность лодка.
— Канадку и шапку! — крикнул Бессонов. Командир кошкой взлетел по трапу и отдраил верхний рубочный люк. В лицо ударил свежий морской воздух. Атомоход легко качался на пологой волне. Над головой холодно сияли звезды.
Следом за командиром на мостик в клубах дыма выскочил замкомдив. Схватив бинокль, он быстро оглядел горизонт.
— Чисто! Повезло хоть в этом! — откашлявшись, сказал Бессонову.
Они верили в свою победу над опієм и поэтому сейчас больше волновались — не обнаружит ли их вероятный противник, не нарушат ли они свою скрытность?
Внизу в центральном внезапно истошно взвыли ревуны — это сработала аварийная защита реактора, а значит, лодка обесточилась и лишилась хода. Использование ВПЛ в центральном посту успеха не принесло. Пенообразователь быстро иссяк, и пожар тушить теперь было нечем.
— Командир! — кричал снизу на мостик Пашин. — В отсеке находиться больше нельзя! Люди падают!
— Покинуть отсек немедленно! — распорядился Бессонов.
Один за другим подводники буквально вываливались на мостик.
Изолирующие противогазы в суматохе пожара успели надеть не все, и, спасаясь от удушливою дыма, матросы и офицеры закрывали лица рукавами роб. Последним наверх выбрался помощник Фалеев.
— Кто-нибудь еще остался? — тревожно поинтересовался командир.
— Не знаю! — перевел дыхание помощник. — Сплошной дьш!
Наскоро провели перекличку. Выяснилось, что не хватает мичмана Станислава Посохина. Его звали, свешиваясь вниз в дымную пелену, но безрезультатно.
