Командиры стрелковых и артиллерийских полков, отдельных батальонов и дивизионов знали задачи и в соответствии с этим разработали решения и боевые приказы на оборону государственной границы»
.
Свидетельствует заместитель политрука 128-го отдельного противотанкового дивизиона 86-й сд Стасинчук И. И.: «В ночь на 20 июня 1941 г. стрелковые полки дивизии были выдвинуты ближе к границе в район Залесье, Костельное, Hyp, где в последующие дни планировалось проведение ночных учений. Артиллерийские же полки находились в это время на окружных сборах в районе Ломжа…
…В 2 часа ночи 22-го июня комендант пограничного участка сообщил по телефону в штаб дивизии, что по полученным с застав донесениям немцы начали непосредственную подготовку к форсированию р. Западный Буг, в районе г. Дрогичин спускают на воду переправочные средства. Оценив обстановку, полковник М.А. Зашибалов приказал поднять по тревоге все части и подразделения дивизии. Около трех часов все вышли в лес, на заранее установленный сборный пункт, и заняли круговую оборону».
Командир взвода 48-го кавалерийского полка 6-й кавалерийской дивизии лейтенант Солодкий П.М. вспоминает: «…Еще 19 июня два эскадрона полка, усиленные двумя взводами танков, были выдвинуты к наиболее тревожному участку границы».
Генерал-полковник С.С. Бельченко рассказывает: «В должности начальника УН КГБ Белостокской области я встретил войну… Оценка обстановки и сбор информации входили в мои обязанности. Я был убежден в неизбежности войны. Сведения, поступающие ко мне из разных источников, в том числе и закордонных, иных вариантов не допускали… Наши пограничники захватили 19 июня банду в шесть человек, одетых в красноармейскую форму. Все говорили по-русски: немцы-колонисты, наши предатели-перебежчики, поляк… Они прямо сказали: 22 июня начинается наступление, а задание у них — резать провода. Позвонил своему наркому НКГБ Белоруссии Цанадзе…
Примерно около часа ночи связь пропала; сначала с заставами, потом с Минском. Мне звонил из города наш сотрудник Желтовский и говорит: «Вроде бы началось». Но связи нет. В соседнем доме со мной жил командарм-10 генерал-майор Голубев. Бегу к нему, а он уже встал, почти собрался уходить. Спрашиваю: «Константин Дмитриевич! Что происходит?» А он отвечает: «И у меня проводной связи нет, но по радио велели перейти на запасной командный пункт».
Рассуждать некогда. В 2 часа ночи я позвонил в обком партии и попросил срочно собрать бюро обкома для важного сообщения. Минут через 15–20 бюро собралось, и я сообщил, что утром начнется война…»
После почти часовой артподготовки по всему фронту 10-й армии части немецких 4-й и 9-й армий, их пехотные дивизии перешли в наступление. 113-я стрелковая дивизия (генерал-майор Алавердов Х.Н.), находившаяся на стыке 4-й и 10-й армий и не получившая никаких указаний «о выводе частей по красному пакету», выступила утром из района Семятиче для занятия оборонительного рубежа, предусмотренного планом прикрытия. Она была атакована во фланг частями 9-го армейского корпуса. Ее левофланговый 772-й стрелковый полк с ходу вступил в бой. Конечно, силы оказались неравны, и оборона здесь была прорвана. К исходу дня 113-я сд понесла большие потери. Ее разрозненные, не связанные между собой части и подразделения вели бой в ряде пунктов между Цехановцем и Семятиче. Здесь же, в этом районе, не имея связи со 113-й стрелковой дивизией, действовали части 13-го механизированного корпуса. «Чтобы предотвратить охват с юга, я развернул на р. Нурец 13-й механизированный корпус, но, сами знаете, Иван Васильевич, танков в дивизиях корпуса мало. Да и что можно требовать от Т-26? По воробьям из них стрелять…» — докладывал командующий 10-й армией К.Д. Голубев прибывшему из Минска на командный пункт армии заместителю Павлова генерал-лейтенанту И.В. Болдину.
В корпусе генерала П.Н. Ахлюстина насчитывалось около 300 танков и бронемашин, около 300 стволов артиллерии, а у противника в его наступающих пехотных дивизиях танков не было вообще. Однако контрудара не получилось. Советские дивизии действовали разрозненно, не имели между собой связи и действительно «стреляли по воробьям…» Не задержав продвижение пехотных дивизий немцев, поддержанных бомбардировочной авиацией, наши дивизии стали отходить на восток.
На правом фланге 10-й армии, прикрывая стык с 3-й армией, в Осовецкой крепости размещались части 2-й стрелковой дивизии имени М. Фрунзе (полковник М.Д. Гришин). Над главными воротами крепости в июне 1941 г.' была сохранена надпись еще со времен 1914 г.:
«Там где миру конец, Стоит крепость Осовец. Там непроходимые болота, Немцам лезть в них неохота».
Немцы 22 июня 1941 г. бомбили крепость с воздуха. Казармы 13-го и 261-го стрелковых полков уже в 4 час. 30 мин. были расстреляны из пулеметов бомбардировщиками и штурмовиками военно-воздушных сил Германии. В полках была объявлена «боевая тревога». Под бомбежкой и пулеметным обстрелом поднимался и 200-й стрелковый полк, находившийся в лагере рядом с крепостью. А батальоны, ушедшие совсем недавно на строительство укрепрайона в районах Кольно и Райгруд, уже вели бой.
По приказу замкомандира 2-й сд полковника Дюкова (командир дивизии полковник Гришин находился в отпуске) 200-й сп занимал оборону боевого участка по левому берегу р. Бебжи слева от крепости, 13-й сп — справа от нее, 261-й сп выступил к границе, в направлении Граева. Артиллеристы 164-го полка и 243-го гаубичного выдвигались из Енышина и м. Васильков к крепости Осовец, в район обороны. Приготовились к отражению атак оставленные в крепости 70-й отдельный противотанковый дивизион, 94-й отдельный зенитный…
Выдвинув походное охранение (из воспоминаний политрука Смирнова А.Н. и лейтенанта, командира роты Бортникова А. И.), 261-й сп колонной двинулся в указанном направлении. Пролетавшие на восток на большой высоте группы вражеских бомбардировщиков полк не трогали, но несколько раз колонну на бреющем полете атаковали истребители. Навстречу все чаще и чаще стали встречаться едущие на повозках, идущие пешком гражданские люди, военные, с оружием и без него, одетые и раздетые. Это были рабочие, военнослужащие, только что призванные в армию и не успевшие получить даже форменное обмундирование, занятые на строительстве оборонительных укреплений у границ. Их внешний вид, глаза, полные страха, паническое настроение производили на бойцов, идущих в бой, удручающее впечатление. Около 11 часов возле Руды вступило в соприкосновение с противником походное охранение полка. Завязалась перестрелка….
Подразделения полка развернулись в боевые порядки и начали спешно окапываться. Вскоре перед занятым полком рубежом появилась вражеская пехота. Немцы шли цепью, ведя огонь из автоматов. Встретив ответный огонь, они залегли. В действие вступили минометы и артиллерия. Появились первые убитые и раненые.
К немцам быстро подоспело подкрепление, но в атаку они не переходили. Вели интенсивный минометный и артиллерийский огонь. Отвечала и полковая артиллерия нашего 261-го стрелкового полка. Через 2–3 часа после начала боя противник начал обходить фланги полка. В этих условиях командир полка майор Солодков принял решение об отходе. Отошли в район дивизионного стрельбища, находившегося в 4–5 км северо-западнее крепости, и, используя вырытые здесь в учебных целях окопы и траншеи, заняли оборону. Этот рубеж с помощью артиллерии, уже подошедшей в крепость, 261-й стрелковый полк удерживал до наступления темноты.
