Французские батареи стыдливо молчали. Саперы и артиллеристы суетливо исправляли ошибки. Им пришлось признать, что оппонируют им не дилетанты, а люди свое дело знающие туго, потому оплошности не прощающие.
В этот день французам удалось завершить и вооружить батареи №№7 и 8. Батарея №3, по сигналу с которой началось сражение, была восстановлена и усилена двумя 50-фт. мортирами.
Выведенные в начале бомбардировки из строя на батарее №4 пять 24-фт. пушек и на батарее №5 три 24-фт. пушки отремонтированы и снова готовы к действию. К 19 октября у французов были готовы вновь вести сражение 61 орудие. В том числе: 30 пушек большого калибра, 9 бомбовых пушек, 6 25-фт. гаубиц, 16 мортир большого калибра. По направлению огня их распределили: против 6-го бастиона — 15, против 5-го — 23, против 4-го — 23 орудия.
ДЕНЬ ТРЕТИЙ
Третий день бомбардирования не принес союзникам радости. Русская артиллерия оправдывала высокое мнение о себе, заслуженное десятилетиями сражений на суше и море. Британский подполковник Лайсонс констатировал: «Если бы не их артиллерия, мы бы быстро очистили от них территорию, но в этой сфере они на голову выше».
He меньше поражала союзников способность русских восстанавливать разрушения. Особенно удивляла жертвенность на батареях — часть работ приходилось вести под огнем союзных пушек. Хотя к этому они скоро привыкнут. Российскому солдату и матросу удавалось то, чего хронически не хватало российскому генералу. Он не только стоически переносил лишения и трудности позиционной войны, но и стремился переиграть неприятеля, создавая тому невыносимые положения, удивляя своей сметкой, неприхотливостью, способностью к импровизации, часто в большей степени, чем его командиры.
Некоторые разрушения были не только тяжелыми, они были варварскими: под огнем оказались не только укрепления, снаряды попадали в перевязочные пункты и даже в госпитали. Он неприятельских снарядов горел Морской госпиталь.
С утра огонь вели все союзные батареи, но к 15 часам французы замолчали. Англичане с прежним упорством поддерживали его до темноты.
Неприятной для русских новостью стало начало продвижения французами осадных работ против 4-го бастиона, где пришлось принимать дополнительные меры для усиления обороны.
Отныне война окончательно получала облик «кротовой», когда успех решал не только огонь, сколько кирка, лопата и лом.
Самым большим успехом русских и самой большой неудачей союзников в этот день было окончательное и полное приведение в молчание 4-орудийной французской батареи. Той самой, которая досаждала батарее №10 в первый день. Приведя ее в порядок (6 октября она молчала), французы с утра 7 числа решили напомнить о себе, но лучше бы они этого не делали. Русские артиллеристы уже поднаторевшие в стрельбе, двумя 5-пудовыми бомбами одновременно с батареи №10 и 6-го бастиона напомнили французам, что и они «не лаптем щи хлебают». Несколько взрывов на неприятельской батарее заставили ее замолчать. После сражения за столь удачное действие артиллеристов были выданы Георгиевские кресты нижним чинам как батареи №10, так и бастиона №6.
Уже после окончания боевых действий в 1856 г. Бабенчиков во время своего посещения французского лагеря в Камышовой бухте встретил своего оппонента с которым перебрасывался снарядами 5 и 7 октября 1854 г. Теперь они перебросились приветствиями и француз, будучи тоже морским артиллеристом, поинтересовался у русского коллеги: где и за что тот заслужил свой орден Св. Георгия.
«…когда я сказал ему, что заслужил крест Св. Георгия на батарее №10, или на Карантинном форте, как называли его французы, на котором находился 11 месяцев, то моряк, заявив, что и он также 11 месяцев находился на батарее, против этого форта, с увлечением, свойственным французу, не находил слов, чтобы выразить мне свое сочувствие. Трудно представить себе прием более задушевный. Он был обрадован, как будто встретил старого друга, с которым провел лучшие дни своей жизни, делил опасности и славу».
Английский линейный корабль «Куинн» на ремонте после повреждений, полученных в бою 5(17) октября 1854 г.
Тогда же последовало приказание главнокомандующего — перевести больных и раненых из помещений, подверженных неприятельским выстрелам, в более безопасные места; впоследствии же больных стали перевозить на Северную сторону. Весьма большую пользу в гигиеническом отношении принесло распоряжение князя Меншикова — выдавать войскам Севастопольского гарнизона ежедневно по фунту мяса и по две чарки водки. Эта мера имела большое влияние на поддержание бодрости и здоровья наших солдат при тех чрезвычайных трудах, которые они должны были переносить, работая денно и нощно на оборонительной линии.
ИТОГИ
«…Полная неудача».
Майор 3-го полка зуавов Монтодон о событиях 5(17)-7(19) октября 1854 г.
РАСХОД БОЕПРИПАСОВ
В течение первого дня русскими артиллеристами были сделаны около 20000 выстрелов. Тотлебен объясняет это громадное число бессмысленным перерасходом боеприпасов еще не привыкшими к бою на суше морскими артиллеристами, которым часто в дыму виделись приближающиеся штурмовые колонны, и они прочесывали местность интенсивным картечным огнем.
За это же время береговая артиллерия Севастополя сделала 16 тысяч выстрелов (по 105 выстрелов на каждое действующее орудие).
Расход пороха русскими батареями был следующим:
5(17) октября: 5 тыс. пудов; 6(18) октября: свыше 1,5 тыс. пудов; 7(19) октября: до 2 тыс. пудов.
Союзники стреляли менее интенсивно — 9000 выстрелов. В том числе англичане до 4727, французы — до 4000 выстрелов.
Корабли противника произвели 50 тысяч выстрелов (по 40 выстрелов на каждое действующее орудие в среднем).
После такого интенсивного ведения огня, Меншиков стал серьезно опасаться за расход боезапаса крепости. Князь приказал создать особый совет и дать распоряжение о всевозможном сбережении зарядов на батареях и принять меры для немедленной доставки в Севастополь пороха из ближайших складов.
Столь интенсивный бой не мог не привести к потерям в вооружении. Русские потеряли 40 орудий и 60 орудийных станков, большей частью в противостоянии с английскими батареями.
По данным Тотлебена — 30 орудий «приведены в бездействие».
ПОТЕРИ:АНГЛИЧАНЕ
Теперь о грустном, но неизбежном, том самом, о чем приходится говорить в конце каждой части нашего очерка — о потерях. Как сказал французский поэт Поль Валери: «Война — это некая акция, благодаря которой люди, которые не знают друг друга, друг друга убивают ради славы и выгоды людей, которые знают друг друга и друг друга не убивают».
