1. Силы русских и сила укреплений неизвестны. Татары и перебежчики говорят небылицы (но он то об этом не знает!) о невероятной силы укреплениях. Собственные моряки своими наблюдениями это, как мы знаем, подтверждают. А что там эти русские понарыли, одному Богу известно: может, добро в землю прячут, а может, уже глубоко эшелонированную линию обороны возвели, кто их знает, от них всего ожидать можно.
2. Флот неизвестно где, и для согласований действий с ним нужно время. И не просто время, а много времени. По сути, это планирование нового сражения, в котором действия с моря сочетаются с действиями (а не просто поддержкой) с моря. Что флот в море, знают все, но вспомним, что мы находимся в то время, когда скорость прохождения документов исчисляется часами и днями.
3. Дорога, связывающая крепость с Симферополем в руках русских, по ней непрерывно идут подкрепления, и сколько их уже пришло — неизвестно.
Судя по работам военных историков, Бургойн выдвинул следующие аргументы для отказа от атаки Северного укрепления.
1. Вместо позиции на сильной местности и небольшой протяженности, позволяющей русским сконцентрировать там большое число войск, с юга им придется защищать длинную оборонительную линию, растягивая и без того небольшие войска, имевшиеся тогда в гарнизоне крепости.
2. Маневр на юг будет неожиданным для русских.
3. Занятие Северного укрепления не даст союзникам возможности занять главную, южную, часть города.
4. Местность между Севастополем и Балаклавой позволяет размещать и содержать на ней большое число войск длительное время.
5. Юг дает возможность иметь постоянное взаимодействие с флотом при условии его базирования в бухтах южнее Севастополя.
Кептен Джордж Полетт. Во время бомбардирования Севастополя 5(17) ноября 1854 г. командовал линейным кораблем «Беллерофон». Вторая половина XIX в.
Узнав о заграждении входа в бухту, Гамелен немедленно доносит об этом главнокомандующему. Маршал Сент-Арно откровенно теряется. Привыкший действовать уверенно он начинает сомневаться и уже сам ищет возможность совета с англичанами, которые пока еще в полном неведении: «Русские заградили вход в их порт. Это изменит, может быть, мой план атаки. Я, вероятно, двинусь на юг. Ожидаю мнение лорда Раглана и англичан относительно завтрашнего движения».
Если до этого девиз экспедиции «Севастополь за неделю» имел какой-то смысл, то отныне сроки менялись…
С этим категорически соглашается официальная советская военная история. Летопись Черноморского флота, изданная в 1979 г. говорит: «Заграждение Севастопольского рейда расстроило планы союзников»,
что отчасти верно.
ПРОБЛЕМЫ СНАБЖЕНИЯ И ТЫЛА
«…наши войска ни в чем не нуждаются».
В каждой из предыдущих книг мы в той или иной степени затрагивали проблемы тыла русской армии. Как бы ни хотелось, об этом нам придется говорить и во всех последующих книгах без исключения — слишком большой оказалась зависимость хода кампании с состоянием ее снабжения всем необходимым для ведения войны. Проблемы появились с первых дней и задолго до первых выстрелов. Пока они не мешают действиям войск, тем более, что в первые дни после сражения на Альме русская армия не испытывала особых проблем со снабжением всем необходимым. Можно было рассчитывать на имеющиеся запасы: «…у нас всего довольно», писал Хрущёв
25 сентября. 3 октября он констатирует: «…наши войска ни в чем не нуждаются».
Полон оптимизма Ильинский: «…мы у себя дома, средства порта неистощимы…».
Остен-Сакен не менее уверен: «…было обильное продовольствие и достаточно пороха».
Едва ли не самым большим достижением Меншикова и, равно, одна из самых больших ошибок союзников было сохранение за русскими коммуникаций, связывающих Севастополь и Крым с континентальной империей. По своей значимости это равно выигранному сражению, позволив крепости почти год вполне успешно держаться. В руках русских оставался Симферополь — сосредоточение всех дорог в Крыму и главные пути, расходившиеся от него: к Евпатории и Ак-Мечети, на Севастополь через Бахчисарай, на Южный берег Крыма (к Алуште, Ялте), на Керчь через Карасубазар, к Чонгарскому мосту и далее в глубь территории империи.
МЕДИЦИНСКОЕ ОБЕСПЕЧЕНИЕ ГАРНИЗОНА КРЕПОСТИ СЕВАСТОПОЛЬ
Постоянное акцентирование внимание читателя на состоянии медицинского обеспечения русской и союзных армий не случайность. Проблема военной медицины Крымской войны оказалась настолько важной, что до сих пор будоражит умы исследователей. Действительно, если отбросить от общего числа жертв умерших от самых разных болезней, то остаток сравним с локальным конфликтом средней интенсивности. Во второй половине XXX в. военная печать отмечала склонность историков обходить стороной цифры умерших, сосредотачивая внимание исключительно на павших на поле брани.
Мы не будем повторять ошибку, хотя бы потому, что медицина и медицинское обеспечение такой же элемент военных действий, как обеспеченность боеприпасами, наличие артиллерии и т.д. Если у кого-то эта составляющая не соответствует требованиям войны, то и потери эти можно смело относить в актив противоборствующей стороны. Ну и, соответственно, наоборот. Для примера: во всех войнах, которые вела Россия с 1809 г. по 1856 г. на поле брани было убито 130000 чел. За это же время число умерших от болезней было едва ли не в четыре раза большим — 400000 чел.
Ни в коем случае нельзя считать, что ничего в стране и армии не делалось, дабы привести военную медицину в должное грядущей войне состояние. Ее уровень вполне соответствовал общеевропейскому, по многим параметрам даже превосходя его. В первую очередь решался кадровый вопрос. Еще в 1853 г., когда боевые действия шли за пределами империи, правительство сделало распоряжение об усиленных выпусках врачей из Императорской медико-хирургической академии и медицинских факультетов университетов. Первыми выпустили студентов пятых курсов. 23 декабря 1853 г. их утвердили в звании лекарей, а уже 14 февраля 1854 г. последовало назначение новоиспеченных «Эскулапов» на службу в армию и на флот.
В Севастополе еще до начала кампании в Крыму досрочно выпустили воспитанников Севастопольской морской фельдшерской школы при Морском госпитале.
Как только пролилась первая кровь, проблемы медицинского обеспечения армии и флота обнажились со всей своей тоскливой очевидностью. К октябрю 1854 г. обеспеченность имуществом медицинских учреждений в Крыму составляла 16780 мест, а количество нуждающихся в медицинской помощи (с учетом пострадавших в первом бомбардировании крепости) доходило более 33000 чел.
