В письме речь идет о мичмане Джоне Мейтленде Форстере. Это один из самых юных военнослужащих, погибших в Крымской войне. На момент смерти ему, сыну подполковника и внуку генерал-лейтенанта, было 15 лет.
К 20 часам вечера обгоревший и избитый линейный корабль дошел на свою якорную стоянку у Качи. У корабельного хирурга Томаса М. Костелло было много работы: большая часть раненых имела тяжелые множественные ожоги.
Когда через пару дней Уолкер возвращался в Балаклаву на транспорте «Коломбо», он получил возможность своими глазами увидеть результат атаки с моря на русские береговые батареи. По его образному выражению, Константиновский форт напоминал человеческое лицо, изъеденное оспой.
HMS “TRAFALGAR”
Все считали, что корабль с таким именем самой судьбой обречен на очередную славную победу, но 5(17) октября был не день Королевского военно-морского флота. К началу атаки на Севастополь «Трафальгар» был одним из самых старых участников Крымской войны, некоторые его сверстники давно закончили свою службу и были или выведены из состава флота, или разобраны.
На борту «Трафальгара» был офицер флота мичман Эдвард Херефорд, единственный, оставивший свои акварельные рисунки. Кроме того, ему удалось точно зафиксировать временные отрезки, в которые корабль вел бой против Константиновской батареи. Огонь им был открыт в 13.10, затем в 13.25 прекращен. Возобновлен в 17.26, но через 13 минут прекращен «…по причине невозможности видеть объект из-за дыма и темноты». Херефорд, что бы никто не подумал, что время огня было всего лишь час, пишет, вероятно, только о своей батарее.
HMS “QUINN”
Кораблю досталось меньше его собратьев, но и на нем дважды возникали пожары,
которые, к счастью, команда, руководимая кептеном Митчеллом, успевала быстро ликвидировать.
На верхней палубе находился морской священник Том Келли. По его словам в корабли было как минимум три серьезных попадания. Первое ранило в ногу корабельного квартирмейсетера, которому тут же сделали операцию.
На борту корабля с таким громким названием в сражении участвовал один из чинов, который волею судьбы стал последним из доживших до преклонных лет участников сражения. Он (точнее она) умерла совсем недавно в 2004 г. Последним ветераном Крымской войны была Тимоти, средиземноморская черепаха. Считалось, что Тимоти было примерно 160 лет, так что страна одновременно потеряла и своего старейшего жителя. Капитан Военно-морских сил Великобритании Джон Кортни Эверард подобрал Тимоти на борту португальского капера в 1854 г. До 1892 г. Тимоти служил маскотом (талисманом) на нескольких военных судах, в том числе и на H.M.S. «Quinn».
Впоследствии Тимоти «вышел в отставку» и обосновался в замке Паудерхэм, где его приютил родственник Эверарда, 10-й граф Девон. На животе черепахи был начертан семейный девиз Девонов: «Куда я попал? Что я наделал?».
После II мировой войны черепаха вернулась в любимый розарий, где ежегодно впадала в спячку. На это время заботливые хозяева вешали ей на шею бирку со словами: «Меня зовут Тимоти. Я очень старый. Пожалуйста, не трогайте меня». Тимоти похоронили на семейном кладбище на территории замка.
В целом «Куинн» отработала сражение в точности с планом, не покидая строй, и без больших проблем вернулась к Каче.
HMS “BRITANNIA”
На этом корабле держал флаг адмирал Дандас. Один из русских снарядов разорвался на мостике недалеко от адмирала, не причинив особого вреда.
Командир «Британии» кептен Карлетон достойно выдержал бой, хотя и его кораблю досталось от огня русских батарей. К счастью для англичан основные попадания пришлись в рангоут, но его обломками были ранены несколько офицеров и матросов на верхней палубе.
Один из офицеров корабля — 21-летний лейтенант Джеймс Воган всю свою жизнь считал участие в этом бою главным событием своей короткой (умер в возрасте 44 лет, сказались последствия ранения в этом сражении) жизни. На надгробии его могилы даже сделана специальная надпись по этому поводу.
Как и «Куинн», «Британия» добросовестно отработала сражение в точности с планом.
ДОБЛЕСТНЫЕ HMS «RODNEY» И СПАСШИЙ ЕГО HMS «ЛИНКС»
Гардемарин Кеннеди подробно описал сражение, которое увидел своими глазами. На «Роднее» командир кептен Рендольф был тяжело болен, но решил не передавать никому командование и руководил действиями команды, находясь в стуле, специально изготовленном для этого случая корабельным плотником. Вместе с ним стояли помощник Девид Крейг и еще несколько офицеров. Неподалеку на баке находился боцман со своей командой.
Первое русское ядро пронеслось через такелаж, пролетело между Рендольфом и Кеннеди, врезавшись в ограждение борта. Поднялась туча из щепок. Когда они осели, командир окликнул офицеров, есть ли среди них пострадавшие. К счастью все оказались целы. Следующее попадание разнесло в куски ялик. Потом последовали попадания в такелаж. Юный Кеннеди успокоился только тогда, когда «Родней» занял позицию и открыл огонь орудиями правого борта.
К этому времени русские форты закрылись в клубах дыма и английские комендоры вели огонь, ориентируясь на вспышки выстрелов. На «Роднее» было повреждено рулевое управление, корабль, подобно «Беллерофону», понесло под выстрелы Константиновской батареи. Кроме этого на этом корабле был почти полностью уничтожен рангоут, сбиты две мачты.
«Родней» был на грани гибели. Когда Рендольф отдал флагману свой буксировщик он и не предполагал, что, потеряв ход, сам станет добычей сосредоточивших на нем огонь русских артиллеристов.
Рулевое управление вышло из строя и примерно в 16.30 все почувствовали сильный удар в днище: корабль сел на мель. Особенно досадным было то, что флот, проходивший мимо, и уже выходивший из боя практически оставлял «Родней» на съедение русским. И они не преминули этим воспользоваться.
Беда была не трусости или подлости коллег. Из-за дыма на кораблях эскадры не видели сигналов бедствия, подаваемых с «Роднея».
По воспоминанию Кеннеди ситуация на борту стала близкой к критической. Попадания в рангоут, в борт, в корму крушили корабль. Чудом удавалось избегать потерь (из офицеров погиб лишь один — мичман Меден). Спасало, что большинство попаданий пришлось по верхней палубе, где почти не было людей. От каленых ядер дважды возникали пожары, которые удавалось тушить исключительно благодаря дисциплинированности команды: все команды офицеров выполнялись быстро и с удивительной точностью. Но дисциплина и выучка хотя и спасали, не могли повлиять на точность стрельбы русских артиллеристов, для которых «Родней» превращался в желанную добычу.
К чести английского флота именно «Родней» помог ее сохранить. Даже русские отзывались о нем как достойном противнике. Находясь в почти безвыходном положении, будучи на краю гибели, корабль огнем своих батарей в упор бил по стенам Константиновского форта, не давая русским артиллеристам прицельно отвечать. Так как английский флот ушел, русские решили, что нужно утопить хотя бы того, кого забыли — «Родней». Весь огонь теперь сосредоточился на нем. Рангоут был почти полностью уничтожен. Грот-мачта сильно искалечена. Фок-мачта имела такие повреждения, что только чудом не рухнула за борт. Корабль находился под огнем почти два часа.
