Случалось, что гуманностью, проявляемой к раненым, пытались злоупотребить иные ловкачи. «Н.В. Семененко ушел в госпиталь, бросив пулемет и никому не доложив, по болезни, не искупив вины. Блувштейн Яков Аронович, Вальчук Карп Павлович обманным путем, под видом: первый — контуженного, а второй с легким касательным ранением ушли с поля боя», — докладывал 20 сентября 1944 г. командир стрелковой роты 9-го ОШБ 1-го Украинского фронта капитан Баздырев
. Судя по тому, что эти военнослужащие названы в числе, тех, кто не подлежал реабилитации, их попытки уклониться от боя оказались бесполезными.
О похожем с горечью вспоминают и фронтовики.
А.В. Пыльцын:
К сожалению, были и другого рода «подвиги» штрафников. Ежедневно... фашисты совершали на нас мощные артналеты... Мы и раньше замечали странную, на наш взгляд, особенность пресловутой немецкой аккуратности — совершать эти налеты в определенное время суток, почти каждый раз после 9 часов вечера. И хотя к этому времени все старались находиться, как правило, в окопах, вдруг стали появляться среди штрафников легко раненные осколками в мягкие ткани, как правило, в ягодицы. Ну а коль скоро штрафник ранен, пролил кровь — значит, искупил свою вину со всеми вытекающими отсюда последствиями. И когда число таких случаев стало подозрительным, нашим особистам удалось узнать причины и технологию этих ранений.
Оказывается, во время артналета, под грохот разрывов снарядов «изобретатели» этого способа бросали в какой-нибудь деревянный сарайчик ручную гранату, а затем из его стен выковыривали ее осколки. После этого из автоматного патрона вынимали и выбрасывали пулю, отсыпали половину пороха и вместо пули вставляли подходящего размера осколок. А дальше — дело техники. В очередной артналет из этого автомата выстреливали в какое-нибудь мягкое место — и получали «легкое ранение», а значит, вожделенную свободу.
Правда, когда эту хитрость раскусили, почти всех «хитрецов» выловили в войсках и вновь судили, теперь уже за умышленное членовредительство и фактическое дезертирство из штрафбата. Не все «умники» возвращались в ШБ. Некоторых, с учетом их прежних «заслуг», приговаривали к высшей мере и расстреливали. Основная масса свидетелей этих расстрелов одобрительно встречала приговоры. Вообще к трусам и подобным «изобретателям» в офицерском штрафном батальоне относились, мягко говоря, негативно. (С. 64—65.)
Освобождение за боевое отличие
Штрафники могли быть освобождены от наказания досрочно, отличившись в бою. Для этого требовалось решение военного совета фронта, армии, выносимое на основании представления командира штрафной части.
А.В. Пыльцын:
...К нам прибыл командующий 3-й армией генерал-лейтенант Александр Васильевич Горбатов... В своем кратком, весьма эмоциональном выступлении генерал сказал, что перед нами ставится необычайная по сложности и ответственности боевая задача проникновения в тыл противника и активных действий там. И он надеется, что эту задачу мы выполним с честью. А характер задачи, подчеркивал он, свидетельствует о том большом доверии, которое оказывает такому батальону, как наш, командование фронта и армии... Одновременно он пообещал, что если поставленная задача будет выполнена образцово, то всех штрафников, проявивших себя стойкими бойцами, независимо от того, будут ли они ранены, «прольют ли кровь», освободят от дальнейшего пребывания в штрафном батальоне, восстановят в прежних званиях, а особо отличившиеся, кроме того, будут представлены к правительственным наградам.
Вместо запланированных двух-трех суток наш рейд продолжался целых пять. За это время были разбиты... несколько вражеских пеших и гужевых колонн, двигавшихся к линии фронта, а в одну из ночей разгромили штаб какой-то немецкой дивизии, подорваны несколько мостов на дороге, подходящей к Рогачеву с запада…
За успешное выполнение боевой задачи, как и обещал командующий армией, весь переменный состав (штрафники) был, как сказали бы теперь, реабилитирован...
На всех штрафников мы, командиры взводов, срочно писали характеристики-реляции, на основании которых шло и освобождение штрафников, и их награждение. А комбат наш Осипов представлял к наградам офицеров батальона.
В деле награждения многое, если не все, зависело от командования. Вот генерал Горбатов освободил всех штрафников, побывавших в тылу у немцев, независимо от того, искупили кровью они свою вину или не были ранены, а просто честно и смело воевали.
Я об этом говорю здесь потому, что были другие командующие армиями, в составе которых батальону приходилось выполнять разные по сложности и опасности боевые задачи. Однако реакция многих из них на награждение весьма отличалась от горбатовской. Так, командующий 65-й армией генерал Батов Павел Иванович при любом успешном действии батальона принимал решение об оправдании только тех штрафников, которые погибали или по ранению выходили из строя...
Возвращаясь ко времени написания нами боевых характеристик на штрафников, скажу, что эти документы после подписи командиров рот сдавались в штаб батальона. Там уже составляли списки подлежащих освобождению. Путь этих бумаг лежал дальше через штаб армии в армейский или фронтовой трибунал, а оттуда — в штаб фронта. Приказы о восстановлении в офицерском звании подписывались лично командующим фронтом.
Процедура реабилитации заключалась в том, что прибывшие в батальон несколько групп представителей от армейских и фронтовых трибуналов и штаба фронта рассматривали в присутствии командиров взводов или рот наши же характеристики, снимали официально судимость, восстанавливали в воинских званиях. Наряду с этим выносили постановления о возвращении наград и выдавали соответствующие документы. После всего этого восстановленных во всех правах офицеров направляли, как правило, в их же части, а бывших «окруженцев» — в полк резерва офицерского состава, из которого, кстати, недавно прибыл и я со многими теперь уже моими боевыми товарищами.
Часть штрафников-«окруженцев» имели еще старые воинские звания, например «военинженер» или «техник-интендант»
разного ранга. Тогда им присваивались новые офицерские звания, правда, в основном на ступень или две ниже. Такое же правило применялось часто и в войсках при переаттестации на новые звания. (С. 30—44.)
С разрешения военного совета процедура реабилитации могла проходить в упрощенном порядке.
Н.Г. Гудошников:
После одного из боев меня вызвал ротный и велел составить на всех штрафников так называемую арматурную ведомость, в которой против каждой фамилии проставляется вся амуниция солдата.
— Будем реабилитировать штрафников и передадим на пополнение соседнего полка, — объяснил мне ротный. — Воевали ребята хорошо. Некоторые задержались у нас дольше, чем положено. Считай — вину все искупили. Объясни им это.
— А мы куда? — поинтересовался я.
— Мы — на формировку. В запасном полку нас уже ждет новая рота.
Всех в одно место не соберешь, не построишь, и я где нескольким сразу, где по одному объявил о реабилитации. К удивлению своему, ни вздоха облегчения, ни радостного возгласа, никаких других эмоций не увидел и не услышал. Некоторые из моего взвода даже сожалели, что нам придется расстаться...
