Во второй половине 1916 г. внутреннее производство трехдюймовых снарядов, достигнув максимума, «отставало от требований армии», в 1916 г. почти треть выстрелов легкая артиллерия получила из-за границы
.
[64] Но и при этом к осени 1916 г. была достигнута лишь та норма снабжения 3-дм снарядами, что казалась приемлемой в ноябре 1914 г. (2,6 млн. выстрелов в месяц), тогда как к 1917 г. она уже устарела, требовалось 3,5 млн., а эта норма «вовсе не была достигнута»
.
[65] Но и для изготовляемых в России снарядов легкой артиллерии значительная часть взрывателей, дистанционных трубок, пороха поступала из-за границы
[66]. К 1 июля 1916 г. из-за границы поступило 1 230 193 пудов бездымного пушечного пороха (за 1916 г. с русских и заграничных заводов — 2 594 000 пудов), а потребность на следующий год оценивалась в 3 млн. пудов, из этого количества в России удалось заказать 1 млн. пудов. И это надо считать серьезным достижением внутреннего производства, так как осенью 1914 г. «недохват» орудийного пороха составлял три четверти — 67,3 тысячи пудов при потребности в 88,2 тысячи пудов. Пока не началась доставка заказанных в США взрывчатых веществ, до середины 1915 г. «главным тормозом» по снарядам оставалась нехватка также тротила, а не только корпусов снарядов
или даже трубок. Запас 3-дм снарядов — при расчете на орудие — стал удовлетворительным к сентябрю 1917 г., вследствие фактической приостановки боевых действий.
Динамика «снарядного голода» составляет лишь одну сторону вопроса. Другая заключается в сравнительной оценке интенсивности сопутствующих «болезненных ощущений». Утешительным для русской армии выглядит тот факт, что «снарядный голод» первое время мучил и другие армии обеих коалиций — следствие допущенных всеми просчетов в отношении ожидаемой длительности войны и норм боезапасов
. Но если иметь в виду значимость этого бедствия не исключительно для артиллерии, а для фронта в целом, то нужны поправочные коэффициенты. Во-первых, нехватка боеприпасов умножалась на сравнительную слабость русской артиллерии по количеству стволов. Во-вторых, нужда в артиллерийском огне усугублялась неспособностью русской пехоты развить собственный интенсивный ружейный огонь при критическом недостатке винтовок и патронов. Как отмечал Залюбовский, расход ружейных патронов был «сравнительно очень мал», «пока не ощущалось недостатков в артиллерийских снарядах»
.
Изучая причины недостатка снарядов, Верховная следственная комиссия не смогла получить от ГАУ сведения, необходимые, чтобы подсчитать, «сколько не хватало у нас взрывчатых веществ сравнительно с тем количеством, которое соответствовало заявленной Штабом верховного главнокомандующего потребности». ГАУ ссылалось на невозможность учесть «без больших приближений» объем материалов, поступивших по 1 декабря 1915 г. из-за границы. На обозримое время, до середины 1917 г., было намечено использовать 5,3 млн. пудов взрывчатых веществ, из них 2,8 млн. пудов — заграничного происхождения
. Для наращивания собственного выпуска тротила в 1916 г. появился новый тормоз: «Усиленная постройка новых коксовых печей с рекуперацией побочных продуктов… сильно затруднялась и подчас совершенно приостанавливалась» из-за недостатка железа и огнеупорного кирпича, а действующие печи свертывали производство из-за отсутствия вагонов для подвоза угля и вследствие реквизиций угля железными дорогами для своих нужд
.
Кроме взрывчатки и пороха, выпуск снарядов зависел также от металла. Трехдюймовые снаряды к 1917 г. поглотили столько стали, что с ноября 1916 г. заказы подверглись сокращению — не вследствие избытка их, а ввиду «явной невозможности усилить без такой меры производство более крупных снарядов». По словам Маниковского, еще с 1915 г. приходилось «прежде всего заботиться об удовлетворении потребности выстрелов для тяжелой артиллерии, хотя бы даже в ущерб полевой», потому что «нельзя готовить одновременно и достаточное количество тяжелых снарядов»
.
[67] Усилить подачу тяжелых выстрелов было возможно «только при условии сокращения (и притом значительного) выстрелов к 3-дм пушкам», между тем Упарт «продолжал настаивать и на своих несообразных нормах 3-дм выстрелов, из-за которых наше внутреннее производство более тяжелых снарядов так до самого конца войны и не могло подняться до необходимого уровня»
.
[68] Вообще выпуск снарядов «задерживается главным образом из-за недостатка топлива и металла», — гласил отчет Военного министерства за 1916 г. Главноуполномоченный по снабжению металлом А.З. Мышлаевский 14 мая 1916 г. докладывал Особому совещанию по обороне, что «общий недостаток в черных металлах выражался в треть существующей в них потребности»
.
При проектировании казенного сталелитейного завода предусматривалось устройство в его составе снарядного отдела (мастерской). Возник вопрос даже о создании особого завода крупных и средних снарядов: подготовить проект такого завода артиллерийскому ведомству было предложено на заседании Особого совещания по обороне 18 мая 1916 г. Вождь правых Н.Е. Марков на этом заседании требовал построить казенный завод крупных орудий и снарядов, «отложив в сторону» вопрос о том, может ли от этого «впоследствии, после войны пострадать частная промышленность» (такое опасение высказал февральский съезд металлозаводчиков). Маниковский поспешил заверить присутствующих, что производство крупных снарядов уже предусмотрено «программой устраиваемого на юге военным ведомством сталеделательного завода», но погрешил против истины: проектом сталелитейного завода, утвержденным Советом министров 29 мая 1915 г., в составе будущего завода намечалось производство не крупных и даже не средних, а лишь мелких, трехдюймовых снарядов
.
Вопрос о новом производстве крупных и средних снарядов был еще только поставлен перед ГАУ. Он возник в связи с рассмотрением Подготовительной комиссией по артиллерийским вопросам 13 мая 1916 г. предложения «Русского общества для изготовления снарядов» создать отдел средних (6-дм и 4,8-дм) снарядов при Юзовском заводе. Условием был заказ на 3 млн. таких снарядов. Отклонив это предложение, комиссия признала «предпочтительным приступить к устройству казенного снарядного завода» и поручила ГАУ «представить соображение об организации производства снарядов средних и крупных калибров средствами казны». ГАУ на другой же день, 14 мая, отдало распоряжение строительной комиссии 2-го сталелитейного завода экстренно «представить краткое исчисление стоимости устройства и оборудования особой мастерской» при будущем втором сталелитейном заводе «для изготовления снарядов тяжелой артиллерии» — несравнимо большей мощности, чем предлагало «Русское общество»
.
[69]
