Заказами за границей ГАУ покрывало и другие потребности артиллерийского транспорта и кавалерии. Юго-Западный фронт в апреле 1915 г. требовал 25 тысяч вьючных сёдел, но оказалось, что российская промышленность может дать в течение ближайших 10 месяцев только 3900 и придется делать заграничный заказ. Действительно, во время войны сёдла, конскую амуницию доставляли из-за океана: в марте и мае 1916 г. из США двигались пароходы с 41 тысячью сёдел
[166]. (Едва ли поэтому прав эксперт, который, довершая средствами статистики «разрушение ангажированных идеологических стереотипов» советской историографии и пересматривая «сложившиеся догмы и перекосы практики изучения отечественной истории», полагает, что во время Первой мировой войны Россия «оказалась в полной изоляции»
, иначе говоря, не ввозила ничего.) Но и при таком размере ввоза потребность оставалась неудовлетворенной. Для формируемых новых дивизий, как говорил на совещании в Ставке 17 декабря 1916 г. Гурко, пулеметы имеются, «перевозочных же средств нет. Поэтому пулеметы надо ставить в двуколки, так как, чтобы выйти из создавшегося положения, другого средства нет». С двуколками тоже обнаружилась проблема: хотя пулеметов к концу 1916 г. было заготовлено по 32 на полк (24 «Максима» и 8 «Кольтов»), это «пулеметы без двуколок и упряжи, — подводил итог своей деятельности великий князь Сергей Михайлович. — …Полного снаряжения нельзя получить ни в 1917, ни в 18, ни в 19 году»; «все наши формирования рассчитаны на снабжение ими старых дивизий, но мы их дать им не можем вследствие недостатка [конской] амуниции». Брусилов считал, что формируемые для действий в 1917 г. дивизии следовало бы снабдить пулеметами «хотя бы на повозках». Также и орудиям не хватало транспорта: великий князь Сергей Михайлович признавал «невозможность перейти на четверочную запряжку в артиллерии» и предлагал «перейти на обывательские подводы»
.
5. ПОЛИТИЧЕСКОЕ СОДЕРЖАНИЕ ВОЕННО-ПРОМЫШЛЕННОЙ ПРОГРАММЫ ЦАРИЗМА
«Коммерческая тайна» артиллерийского снабжения
Побывав 9 мая 1915 г. в Ставке, Смысловский из «интимного, товарищеского характера» разговора с Янушкевичем вынес впечатление, что начальник штаба Верховного главнокомандующего «считал наше предстоящее отступление предрешенным вследствие недостатка снарядов»
. Верховный главнокомандующий великого князя Николай Николаевич вину за провал операций на себя не принимал и 26 апреля прямо предупредил великого князя Сергея Михайловича, что недостаток снабжения «ляжет на ответственность ГАУ». Тот признался, что надежд на скорое улучшение нет никаких
.
Резко обострившееся в связи с военными поражениями и людскими жертвами общественное недовольство заставило Романовых отбросить взаимные счеты и постараться совместными усилиями направить его в безопасное русло. Для того чтобы переложить ответственность за «кровавый» вопрос на оппозиционные круги, великие князья Николай Николаевич и Сергей Михайлович, возглавлявшие операции на фронте и артиллерийское снабжение в тылу, в мае 1915 г. предприняли крупный политический маневр.
В расчете выгородить себя, удобных подставных фигур они нашли в лице вождей цензовой «общественности»: нужно было лишь вынудить их «не только критиковать, но и активно действовать», а для этого допустить «общественных деятелей», представителей легальной оппозиции к делам по снабжению армии. «Родзянко так много шумит, пусть же он теперь сам поработает, а участие его снимет у них возможность потом критиковать», — пояснял этот замысел Сухомлинову Янушкевич. «Надо все сделать, чтобы Родзянко и всем членам Думы казалось, что это новое и важное дело, и чтобы они сознавали свою ответственность… Будет польза политическая», — развивал ту же мысль Кривошеий при обсуждении в Совете министров вопроса о включении думцев в состав Особого совещания по обороне. «Это есть только совещание, собранное по соображениям тактического свойства или политического». Или, как сказал Горемыкин, «совещание при военном министре, у коего права, для [дезориентации] общественного мнения»
.
К снабжению армии были допущены Земский и Городской союзы, заводчикам разрешено создать независимые от власти военно-промышленные комитеты, депутаты Государственной думы, члены Государственного совета и Центрального военно-промышленного комитета включены в состав Особого совещания по обороне. В этой новой обстановке одним из направлений политической борьбы, правительственной пропаганды становилось разоблачение хищнического поведения предпринимателей, извлекавших — при содействии представителей «общественных организаций» в органах снабжения — невиданные в мирное время прибыли. Одновременно, в августе, в Военном министерстве началась оптимизация денежной отчетности, направленная на искусственное занижение фактических издержек по казенным заводам.
В предвоенные годы чины, занимавшиеся снабжением армии, при назначении цен на вооружение и боеприпасы добивались понижения расходов по заказам в частной промышленности, используя в качестве рычага ведомственные заводы: слишком алчный предприниматель мог не получить поставку, ее передавали в «наряд» казенному заводу. Государственная промышленность исстари, со времен Екатерины II, рассматривалась как «регулятор цен» по военным заказам.
В условиях, когда начались поиски виновников катастрофы, эта теория «регулятора» приобрела характер наступательного идеологического средства против оппозиционной «общественности». Петроградское охранное отделение сделало из агентурных донесений вывод и 23 октября 1915 г. доложило его правительству, что «основная идея тактики» умеренных кадетов — «систематическое дискредитирование деятельности правительственных органов постоянным противупоставлением образцовых действий общественных учреждений» и что кадеты испуганы слухами «о намерении правительства в самом близком будущем ограничить сферу деятельности и компетенцию» этих учреждений
. В тот же день «Новое время» поместило «письмо в редакцию» Маниковского, опровергавшего заслуги «общественных организаций» (зря себя нахваливают, еще не дали ни одного снаряда!). Оно было максимально использовано в дальнейшей пропаганде «органами рептильной печати» как неоспоримый аргумент, исходящий от самого компетентного и объективного лица, «заслуженного боевого генерала», создавало идеальный «предлог для открытия похода против военно-промышленных комитетов»
.
[167]
На одном из ближайших заседаний, 3 ноября 1915 г., Совет министров обсудил этот вопрос в связи с ассигнованием 300 тысяч рублей на организационные расходы Центрального военно-промышленного комитета. В деятельности военно-промышленных комитетов была отмечена «чрезмерная преувеличенность цен по передаваемым частной промышленности заказам». В журнале заседания Совета министров это подтверждалось сопоставлением тех цен, которые назначали частные заводы, с теми, по которым работали казенные заводы горного ведомства: «Так, цена на 3-дюймовые шрапнели, поставляемые горным ведомством, колеблется между 6 руб. 40 коп. и 8 руб. 50 коп., а последние заготовительные цены для частных заводов достигают 14 руб. 25 коп.; 3-дм гранаты поставляются горным ведомством по 6 руб. 90 коп…. а частными заводами — по 12 руб.». Далее были перечислены такие же расхождения цен, назначаемых казенными и частными заводами, по другим снарядам. Был приведен и «самый разительный, однако, пример непомерного подъема цен»: наиболее массовая 3-дм полевая пушка, изготовляемая казенными заводами «по нормальной цене 3750 руб.», обходилась при заказе частным заводам «в 7000 руб., 9000 руб. и даже 12 000 руб. за орудие». В этом обнаруживались признаки «нежелательного и вредного стремления объединившихся промышленников и посредников, пренебрегая благом общим и интересами государственными, извлекать из обстоятельств военного времени возможно большие выгоды». Совет министров, высоко оценив своевременное разоблачительное выступление Маниковского в «Новом времени», сожалел, что указания на «корыстные побуждения» в деятельности общественных организаций «лишь в единичных случаях проникали в повременную печать», она вообще чересчур «благожелательно» относится к «общественно-промышленным организациям». Такая односторонность печати «вводит в заблуждение общественное мнение, утверждая в нем превратное убеждение в безупречном и плодотворном функционировании [военно-промышленных] комитетов, противополагаемых оказавшимся будто бы несостоятельными правительственным органам», а это «роняет престиж» правительства. Совет министров сделал вывод, что освещение в печати «отрицательных сторон деятельности комитетов представляется существенно необходимым»
.
[168]
