— А ты в основном с бабами воюешь? — не удержалась. Зря, конечно. Не моя весовая, не моя…
Он тут же слюной забрызгал, доказывать мне что-то начал. Офицер морской. Не надо мне ничего доказывать. С первого взгляда тебя видно — шакал. Нет, прав президент — надо в армии апгрейд какой-то делать. А то позору не оберешься! Перед мировым сообществом стыдно!
На самом деле мне ни до армии дела не было, ни до президента. И даже ни до себя, и ни до Безуглова. За Гришку тревожно!
Тем временем мы на основную трассу выехали, прямо к посту гаишному. Парень в форме на нас даже и не глянул, хотя машинка моя приметная. Цвет электрик. Гаишников обычно возбуждает. Отвернулся представитель ГИБДД. Е-мое, у Вики уже было достаточно времени позвонить! Или не сообразила чего? Или напутала? Страх опять наползал. Потихоньку так.
Дальше едем. На кольце развернулись. Здесь всегда гаишники, надо не надо, тормозят. Господи, помоги! Проехали. И ухом никто не повел. Накатило отчаяние. Ладно, я в контейнере помру. А Гришка? Не дай бог чего с ним! Вдруг Вика не сумеет его прикрыть? Паника, в общем!
Остановились в центре города, в историческом. Возле дома с колоннами.
— Я — скоро, — Дима сказал. — Шефу доложусь. Решение будем принимать.
Круто сказано! Ушел. Дружок его сзади тихо сидит, охраняет. Может, выскочить и заорать на всю улицу? Хоть в психушку заберут. Все лучше, чем в контейнер! Пока думала, машинка сзади притормозила. Без претензий, но с огоньками проблесковыми. И впереди такая же. Парни справные вышли. В бронежилетах. Подошли. Честь мне отдали:
— Шевелева Алла Сергеевна вы будете?
— Я. — Это я во втором браке Шевелевой сделалась.
— А машина ваша?
— Моя, — как-то мы все плохо соображали.
Парняга голову почесал:
— А чего в угоне она числится, если хозяйка в ней?
Господи, да вы за что только не штрафовали меня: за ремни, за скорость, за доверенность просроченную, а здесь — ГАИ наше славное?! Документов даже не спросили. Сижу в машине, может, угнанной, мало ли кем назовусь!
Охранник мой сзади растерялся и затих, а я из машины выскочила и зашипела:
— Быстро в милицию меня вези личность выяснять! Придумала я себя Шевелевой! Почекуева я, Марь Иванна!
Парень в жилете обалдел, но напрягся. Тут и Дима из подъезда выпал. Без шефа, правда. Занервничал:
— Пацаны, в чем дело? Вот хозяйка, вот она, ё! Алла, покажи им документы.
Я честно порылась в сумочке — нету! Дома забыла. И глаза честные сделала. Дима убил бы меня прямо здесь. Но парни в бронежилетах рядом смущали. Молодец, Вика! Правильно сработала!
Короче, рассадили нас по служебным машинам, за мой руль гаишник сел, поехали эскортом. В милицию. Разбираться.
Там по разным кабинетам развели, показания давать велели. Пожилой сержант, который меня опрашивал, совсем взмок, пока ситуацию для себя прояснил. Понял, наконец. И ведь правильно понял! Посоветовал заявление на всякий случай оставить. Даже продиктовал сам. Мол, грозили, козлы такие, угрожали.
— Лишним не будет, — сказал.
Молодец, дядька!
Тут и Олег наконец прорисовался. В фуражке, важный такой. Ого, уже подполковник! Все построились. Дальше — как в американском кино. Сказал, чтоб меня отпустили. Под его, блин, ответственность. Отпустили сразу. Под его, блин, ответственность отпустили. А то бы в кутузку засадили. Рай по сравнению с контейнером.
Рассказала Олегу все. Вкратце. Нахмурился подполковник:
— Ладно, вечером перезвоню. Ехай пока.
Поехала. А за мной машинка серенькая уцепилась. Смотрю — за рулем телохранитель мой сидит, на заднем сиденье который был! Быстренько автомобили меняют! Фарами мигает, остановись, мол. Наверное, сотовый телефон мой решил вернуть, совесть заела. Хотя в ту минуту мне не до шуток было.
Пока я соображала, что делать, из подворотни жигуленок с синей мигалкой вырулил, через матюгальник свой на всю улицу закричал:
— «Эскудо»! Госномер 654! Не нарушайте движение колоны, не отрывайтесь! — это — про меня. И в хвост мне пристроился. Колонна и получилась. Так до самого дома меня жигуленок и проводил. Серенькая машинка будто испарилась. Спасибо, Олежка, толкового парня в сопровождение дал!
Вечером Максим, дружок Сергея, перезвонил, беспокоился. Потом Олег. Подробности выспрашивали. Разберемся, сказали.
В мандраже прошла неделя. Никто больше не угрожал, ничего не требовал. После и сама успокоилась. Только за армию нашу тревожно было. Чистить ее и чистить. От козлов всяких. Нет, прав президент!
В ДЖАЗЕ ТОЛЬКО ДЕВУШКИ
Жизнь стала превращаться в кошмар. Из всех щелей полезла нечисть. Ночные звонки и зловещее молчание в трубку. Иногда в дверь позвонят часа в три ночи, убегут, а я уснуть потом не могу. То машину свою во дворе открытой найду. И не взяли ничего вроде, а так — попугали. Не то чтобы боялась, по нервничала. Кому такое понравится?
Плохо, что не показывается мне враг в открытую, исподтишка пакостит. Уже почти полгода прошло, как Сергей уехал. А браткам все покою нет — вдруг не все отдал им, может, еще чего скрывает, что отмести можно. Да и злятся на него здорово: фирму у него отобрали, а в ней, оказалось, чтоб деньги капали, работать надо. Без этого — не качает. Безуглов работать с ними отказался. А тем более — на них. Плюнул и ушел. И команда его за ним ушла. Не к тому телу присосались, в общем. Так дело и похерили. Сами работать не любят, только и выглядывают из кустов где бы чего хапнуть, шакалы. Везде лезут, лапы свои грязные суют. Все-то у них схвачено, опутано, везде глаза и уши есть, людишки прикормленные.
Безуглов, когда совсем отчаялся, заявление в УБОП попытался написать. Угрожают, мол, деньги вымогают, работать не дают. Заявление долго волокитили, а потом молодой прыщавый следователь уединился с ним в кабинете и советы дружеские давать взялся. Мол, подружись ты, Безуглов, с ребятами этими. Неплохие они. Он, следователь, некоторых из них знает. Толковые. И в дело взять их надо. Тяжело одному-то небось? Так что не горячитесь, Сергей Викторович, подумайте, мы вам плохого не посоветуем.
Безуглов подумал-подумал, потом заявление свое на аккуратные кусочки порвал и прыщавому на стол стопочкой сложил, удивляюсь, что в ухо не заехал.
Он все в здравый смысл до последнего верил, в справедливость, по-честному хотел. Не получилось по-честному.
Раздели его, в общем. До трусов, как говорится. И потом не угомонились — травлю устроили. Вот и вынужден он теперь в ссылке отсиживаться.
А мне плохо без него. Очень плохо. Днем запять себя пытаюсь — благо на работе скучать не приходится, вечером — дом, дети. А по ночам тоска берет. Сна нет, лежу одна, в потолок смотрю и думаю, думаю о нем.
Горько ему там сейчас, обидно. Даже не знаю, где он. Сказал, в надежное место еду. Но не сказал куда. На всякий… И дело даже не в том, что состояние потерял. В конце концов, с его мозгами и хваткой он еще десять раз успеха добьется. Обидно, что шайка шакалов, неумных, по сути ничего не умеющих, кроме как разводить кого-нибудь, уверенных в безнаказанности, наметили его своей жертвой и планомерно сделали. Да все никак не угомонятся, еще чего-нибудь выжать норовят. На баб охоту устроили. Меня пока невидимка пугает, а за Аллу, бывшую жену Сергея, пытались посерьезней взяться. Она две недели назад ко мне приезжала. Парень с ней чернявый, симпатичный даже. Я неожиданному визиту сразу удивилась: мы знакомы, конечно, с Аллой, но не настолько, чтобы вот так запросто в гости друг к другу ходить. Оно и понятно. Чтобы женщины одного мужчины, бывшая и настоящая, подружились между собой — такого в природе не бывает, наверное. Так что, увидев ее на пороге, да еще и со спутником, я насторожилась.
