– Нам пора, – засобирался Клим, поднялись и разочарованные Малика с Князевым. Не обращаясь ни к кому конкретно, Клим бубнил под нос, идя к выходу: – Странно устроена жизнь: нас любили, потому что мы были удачливы, нас уважали, потому что мы стоим того, нас боялись, потому что мы были силой. Да и сейчас мы сила, и потому нас хотят убить. Но выжить мы должны сами, без помощи, потому что удачливые, сильные и стоящие. А когда нас сотрут с лица земли, потому что мы остались одни, все будут скорбеть и сокрушаться, может, даже поплачут. И забудут очень быстро…
– Я не сказал «нет», – вдруг его остановила фраза Дениса. Клим тут же обернулся:
– Ты лучше скажи «да», чтобы нам спалось спокойно.
– Хорошо, я попробую подготовить…
– Нет, Денис, «попробую» не пойдет. Речь идет о жизни пяти человек, пяти! Мы должны знать сегодня.
– Ну, да, да! – взметнул руки вверх Югов, потом подбоченился и потряс головой из стороны в сторону. – Надо жить отшельником, чтобы не иметь обязательств.
Административное здание завода было достаточно велико, днем здесь трудится не один десяток людей. Разумеется, как и в других зданиях подобного типа, под ним располагался подвал, и не только он. Здание построено после войны, следовательно, есть и бомбоубежище – ненужные помещения, куда никто не заходит, но там хранится всяческий хлам, который давно пора выбросить.
Ермаков исследовал сначала бомбоубежище, что заняло уйму времени. Потом он поднялся в подвальное помещение, устроил небольшой перекур, прикидывая, с какого угла начать. Тяжелый затхлый воздух бил в нос, глаза устали от дежурного и тусклого света у входа, да и время было слишком позднее – половина первого. А надо продолжать. Ермаков тщательно загасил сигарету и начал с дальней стены, освещая подвальную свалку фонариком. Он перебирал ящики, переставлял с места на место дряхлые кресла и стулья, сваленные горой, спотыкался о железные детали непонятного назначения.
Чуткое ухо Ермакова уловило шаги, он замер, прислушался. В подвал кто-то спускался. Отыскав укромный уголок, Ермаков спрятался и погасил фонарик, гадая, кому понадобилось в столь поздний час спуститься вниз.
В полумраке Ермаков узнал его сразу, но некоторое время наблюдал, как он что-то достает из фанерного ящика поодаль. Поднявшись на ноги, Ермаков медленно и осторожно двинул к нему, тот услышал и обернулся.
– Привет, – сказал Ермаков. – Я предполагал, что слухачу не удалось быстро избавиться от прослушивающей аппаратуры, но не думал, что это ты. Не ожидал. Сначала я решил, что ты ее через окно, а потом через ограду сплавил. Но подумал-подумал… нет, слишком велика опасность, что застукают за выносом, значит, где-то в здании ее прячешь. Ба, что я вижу: аппаратурку на части разбил? Молодец. По частям удобней выносить, правильно. А не жалко?.. Чего приуныл? Думал, ты ловкий и хитрый? Никто тебя не поймает с поличным? Да ты обыкновенный диверсант, а точнее – гнида…
Вахтер проснулся от глухого и короткого звука. Пожилой человек прислушался, но было до того тихо, будто уши заткнуты ватой. Выйдя из дежурки, он осмотрел холл – никого.
– Померещилось? – пожал он плечами. – Может, с пожарного баллона кран сорвало?
Он, шаркая, подошел к пожарному ящику, открыл его – огнетушители были в полном порядке. Вахтер с привычной аккуратностью закрыл ящик, позевывая, вернулся к себе, сел на кушетку, немного послушал тишину и лег.
Бомбей до завтрака умчался на встречу со своим агентом. Утро для таких дел самое лучшее время, так как вероятность, что «шестерки» Гриба застукают заговорщиков, практически исключена. Их время – вечер и ночь, утром они обычно спят как сурки. Князев протянул отпечатанный лист Климу:
– Читай внимательно и вслух.
– «Год от года растет спрос на металл, потому актуален вопрос организации сталеплавильных заводов в регионах страны. Сталеплавильный завод – это листовой и сортовой прокат, различного предназначения трубы, метизы, арматура, цветной металл и многое другое. Это и повторное использование на месте металлолома, ферросплавов и т. д. Это дополнительные рабочие места, экспорт, немалые средства в бюджет. Подобные предприятия никогда не потеряют позиций на рынке. Однако! На то он и рынок, что имеет конкуренцию, а конкуренция – это в полном смысле война за прибыль, перехват или даже захват предприятий. В этой связи металлургия стала лакомым куском для мошенников…»
– Шестой абзац, – подсказал Князев.
– «Одна из форм рыночных отношений – узаконенная спекуляция, которая дает возможность производителю сбыть оптом продукцию и, грубо говоря, нажиться на чужом труде почти без затрат тем, кто эту продукцию только сбывает. Это было бы выгодно, если бы не некоторые приемы скупщиков-заказчиков, выходящие за пристойные рамки. Обязательства! Иначе – гарантия. Гарантийных обязательств больше со стороны производителя, посему он рискует, подписывая договоры с нечестными партнерами. Фирма “Спарринг”…»
Клим изобразил на лице нечто вроде «ого-го»!
– Ну, давай, давай, – подбодрил его Князев.
– «… как раз специализируется на поставках, как утверждает реклама. Мы провели собственное расследование в связи с недавним конфликтом между сталеплавильным комбинатом и фирмой “Спарринг”. По договору с фирмой комбинат выпустил трубы разного диаметра, а метража хватило бы проложить их вокруг экватора. И вдруг фирму не устроило их качество. Комбинат вынужден был вызвать экспертов, те протестировали, недостатков не обнаружили. А пока трубы проходили экспертизу, сроки поставок прошли. Фирма “Спарринг”, которую эксперты не убедили, потребовала компенсации, отказавшись от продукции и возложив вину на комбинат. Началась битва в судах…» Пашка, “Спарринг” же и от наших машин отказался…
– Читай последний абзац, – невозмутимо сказал Князев.
– «Комбинат не получил денег, самостоятельно начал реализовывать продукцию, и как следствие – задержки зарплаты, несвоевременная уплата налогов, в результате комбинат перешел к новым владельцам. Но самое замечательное в этой истории – фирма “Спарринг”. Как оказалось, за всю историю своего существования она никогда не занималась поставками, а заключала договоры, затем банкротила предприятия и получала от новых хозяев компенсационные выплаты. Осталось выяснить: нет ли сговора у фирмы «Спарринг» с теми, кто получает предприятия в результате афер? И мы выяснили. Читайте в следующем номере…» У меня нет слов.
– Знаешь, что есть положительного в прогрессе? – торжествовал Князев. – Прозрачность. Как ни старайся, а скрыть свои делишки уже невозможно, заглянул в Интернет – и получил информацию для размышления.
– Нужно еще уметь ее искать, – ввернул Клим.
– Что ты собираешься делать? – проявила любопытство Малика, появившись на середине чтения. – У меня сердце не на месте, мои до сих пор у Гриба.
– Лететь на Урал, найти журналиста и получить документальные подтверждения изложенным в статье фактам, – быстро проговорил Князев, вставая из-за стола. – С бухты-барахты он не стал бы писать, значит, имел доказательства. Но это потом, сначала вытаскиваем твою семью, Малика. Главное – мы теперь имеем отправную точку. В этом смысле у меня сегодня будет очень полезное свидание с мадам Лианой. Все, поехали. Клим, мы забросим тебя к Югову на перевязку.
