– Чего-чего?! – открыл рот и выпучил глаза Клим.
– Теперь акции будут мои, я не понимаю в этом ни черта, надеюсь на твою помощь. Не бойся, буду платить тебе не меньше Князева…
– Уже хоронишь Пашку?!! Молодец! – развел он руки в стороны, насколько позволяло пространство. – Ты на почве бабок совсем рехнулась, Галка.
– А что тебя удивляет? – прослезилась она. – Мне надо жить дальше, растить дочь, дать ей образование, я обязана обо всем позаботиться. Полно дур, что строили из себя благородных и остались на бобах.
– Чтобы ты зря не напрягала отсутствующие извилины, я тебя отрезвлю. Акций у Князева нет.
– Куда ж они делись? – нервно рассмеялась она.
– Акции купила его мать. Все до единой.
– Откуда у нее столько денег? – не поверила Галина.
– Пашка дал. Не кому-то, а родной маме. А если он даст дуба, то все ваше имущество и барахло будет делиться между тобой, Фросей и Пашкиной матерью. Но только по прошествии полугода после его смерти. Так что, дорогая, давай отвезу тебя домой, и, пожалуйста, купи таблетки от жадности, говорят, они помогают.
– Сама доеду, – прошипела она и вышла из машины, хлопнув дверцей.
Клим проводил взглядом иномарку Галины и помчался в аэропорт встречать Захарчука, которого он вызвал из Москвы на место Ермакова. По дороге матерился, чего никогда не делал, и все ругательства предназначались Галке.
Малика заказала кофе, чтобы на нее не косились официанты, и ждала, поглядывая на вход. Гриб запаздывал, есть у него гнусная манера – тянуть жилы. Но вот он появился в зале, опоздав на полчаса, вальяжно подошел к столику, опустился на стул и поискал глазами официанта, тот не заставил себя ждать.
– Пиво, – небрежно бросил он, глядя на Малику с любовью Дракулы. Пауза длилась, пока не принесли пиво. – Че тебя, Монтана, потянуло на фешенебельные кабаки? Бабок много заимела?
– Сюда не пройдешь с оружием.
– Не доверяешь мне?
– О чем речь? Конечно, не доверяю. У моего недоверия есть причина. Как ты объяснишь появление киллера вчера?
– Какого киллера? – лениво изобразил удивление Гриб.
– Будто не знаешь! Сам же его и послал по мою душу.
– Клянусь, Монтана, я без понятия, кто это такой. По телику сегодня целый день трещат, я думал, треп пустой. Видать, у заказчиков терпелка лопнула, они и послали киллера прихлопнуть Князева.
– А мне показалось, он хотел меня прихлопнуть, да не вышло, уж извини.
– Как же тебе не удалось с двух раз сделать клиента?
– Если ты смотрел телик, то там говорилось, что на нас напали, а я всего лишь отстреливалась.
– Так это не ты его? – И Гриб прищурил подлые глаза.
– Какая разница? Срок подошел, дело сделано. Две пули – все, как ты хотел. Отдай мне Ляльку и мужа, гонорар можешь оставить себе.
– Дело сделано… не до конца.
– Он не выживет. Ранения несовместимы с жизнью, ты должен быть в курсе, раз телик смотришь.
– Но пока он жив. Слушай, Монтана… – Гриб приблизил к ней лицо, положив локти на стол. – Сделай его до конца – и получишь своих.
– Как, интересно, я сделаю? Его охраняют днем и ночью.
– Ты же его спасительница, тебя пустят. Здорово все обставила, будто и не ты стреляла. Между прочим, тот неудачник тебе на руку появился – лишнее доказательство, что ты ни при чем. Кстати, где ствол?
– Оставила на память, вдруг пригодится.
– Короче. – Гриб не стал требовать пистолет, понял, что Маля не отдаст. – Он подключен к аппарату искусственного дыхания, отключишь его на время, потом подключишь. Никто не догадается, подох и подох после смертельных ранений. А ты панику подними, мол, человек не дышит, поплачь, в общем, не мне тебя учить.
– Гриб, я по-хорошему прошу: отдай мужа и сестру.
– Не могу, Монтана, при всем моем уважении к тебе. Князев жив, а у нас договор, который выполнен наполовину.
– Мне нужно несколько дней…
– Нет, сегодня. Он сильно живучий, как погляжу. Завтра я должен услышать, как город скорбит по нему.
– Я должна убедиться, что моя сестра и муж живы.
Гриб согласно покивал, набрал номер на мобиле и попросил дать сестричку, потом протянул трубку Малике. Та заговорила по-узбекски:
– Ляля, сегодня ждите нас, будьте осторожны…
– Не люблю тарабарщину, – отнял трубку Гриб. – Пока, Монтана.
Он оставил деньги, поднялся и ушел вразвалочку, Малика вслед ему произнесла с ненавистью:
– Хайвонлар
[5]. – Через десять минут, забравшись в джип, она спросила Бомбея: – Он точно уехал?
– Хрен его знает, вроде укатил. На всякий случай поезжай с Князевым на такси, а мы с Чемергесом поводим его, если он решит покататься за тобой.
– Малика, как вопрос решился? – спросил загримированный Князев.
– Он отдаст сестру и мужа, когда я отключу тебя от аппарата искусственного дыхания. Я должна это сделать сегодня.
– Значит, сегодня надо забрать твоих, – сказал Бомбей.
– Да, – понуро протянула Маля. – А это война с Грибом.
– Брось, ты же знала, что так будет. Тебе навязали правила, ты не выбирала, вот и действуй по уставу Гриба. Ему надо башку отбить – это мое глубокое убеждение, вот и вся война. Закон джунглей – выживает сильнейший, у кого мозги не засахаренные и сноровка есть. Выметайтесь из арбы.
Князев взял такси, их было полно у «Абсолюта».
Тридцатичетырехлетний Захарчук был крупным и достаточно сильным мужчиной, чтобы справиться с обычным хулиганьем. Однако было видно, что отделали его изрядно. К счастью, кости не переломали – пара сломанных ребер не в счет, – но отметина в виде шрама, пересекающая скулу от глаза, останется навсегда. Левая рука неважно работает – повреждены сухожилия, синяки не исчезли, зубы расшатались, а в общем, он себя прекрасно чувствовал. Правда, приуныл, узнав последние новости от Клима.
– Выживет? – спросил он о Князеве.
– Этого никто не может знать. – Клим не посвятил его в план, преподнес то, что растрезвонили в СМИ. – Будем надеяться.
– Круто за нас взялись.
– Как говорит Князев, переживем. В твою задачу сейчас входит вернуть личную охрану, но только стариков, новых не брать. Дальше: выяснить, кто такой Сайкадзе, с кем он связан и что собой представляет ЧОП «Ринг». К Оскару, Колчину и Спартаку приставь ребят из охраны, но упаси бог, чтобы они заметили наблюдение. Нужно помочь следствию и выяснить, кто все же застрелил Ермака. Тебе сделать это проще, потолкуешь с тем, с другим… водки выпьешь, глядишь – он и проколется. И последнее. Есть личная просьба Князева: выясни, кто такой П. Ржевский, вот его опус…
