Он переступил порог, споткнулся и едва не потерял сознание от ужаса, увидав того, кто сидит в кресле у камина. В том самом кресле, которое он несколько минут назад оставил.
Там сидела Лана! Его жена! Строгая, надменная, в черных вдовьих одеждах, на голове черная шаль. Она сидела, смотрела на него с ненавистью и, брезгливо морщась, пила его шампанское.
– Лана! – ахнул Павел.
На непослушных ногах дошел до кресла и рухнул перед ней на колени. Спрятал голову в ее подоле, зарылся лицом в складки и зарыдал. С облегчением, с искренним облегчением.
– Господи! Господи, какое счастье, что ты здесь! – бормотал он сквозь слезы. – Никогда еще я не был так рад тебя видеть! Господи, какое счастье, что ты здесь!
– Тимофеев, ты совершенный урод, да? – опешила Лана и попыталась освободиться от него.
Но Павел не позволил. Он с силой сжимал ее колени, целовал шершавую ткань ее черного пальто, просил прощения и обещал ей сейчас все, все, все рассказать.
– Рассказывай, – сдалась она наконец, перестав брыкаться. – И от того, что ты расскажешь, будет зависеть наша дальнейшая совместная жизнь.
И он рассказал. Всю правду. Как на исповеди! Даже себе удивлялся, откуда красноречие. И что самое главное, он не пытался себя оправдать.
– Понимаешь, милая, мне все время казалось… – говорил он, упорно на нее не глядя, и все это время наблюдая за огнем в камине, – пока я жил с тобой, меня не покидало ощущение, что меня купили. Ты ведь не знаешь подробности нашего договора с твоим отцом.
– Да все я знаю, Паша, – с усталой улыбкой проговорила Лана.
– Знаешь? – опешил он, впервые на нее взглянув. – Знаешь, что он предложил мне за брак с тобой деньги и карьерный рост?
– Знаю.
– Господи! – ахнул Паша. – Но это же…
– Гадко, согласна, – кивнула Лана, стаскивая с головы шаль. – Более того, это я упросила отца купить тебя.
– Шутишь? – вытаращился он.
– Не-а. Я влюбилась в тебя, Пашка, как кошка. И мне было все равно как. Мне важен был результат. Я думала, что достаточно заполучить тебя – и все будет супер. Но оказалось… Я же вижу, что ты меня едва терпишь.
– Не всегда, – перебил он.
– Да? Странно. – Она выпятила нижнюю губу, удивленно округлила глаза. – А мне казалось, что тебя от меня тошнит.
– Не всегда, – повторил он.
– Ох, спасибо! Спасибо и на этом. – Она прикрыла глаза рукой.
Они замолчали. Тишину нарушали дробный стук дождя по оцинковке подоконника да треск яблочных поленьев.
Он не зря настоял именно на яблочных поленьях. При горении они издавали неповторимый аромат. Аромат туманного утра в яблоневом саду ранней весной. Аромат первой грозы, теплого летнего ливня. То, что как раз необходимо для романтического свидания. Он все правильно рассчитал. Облажался в выборе продуктов. Не смог изменить своим привычкам. И Лиза его вычислила. И убежала. А может, и к лучшему? Каково бы было, явись Лана в разгар их любовных игрищ? Так у него есть хоть малейший шанс все исправить. Крохотный, но есть.
Лана вдруг вскинула голову.
– Павлик, – непривычно нежно позвала она его. – А если я перестану быть вздорной богатой дочкой обеспеченного отца? Если стану покорной женой настоящего сильного мужчины? Как думаешь, мы сможем начать все сначала?
– О господи, детка! Моя девочка!
Он бросился к ней, выдернул из кресла, прижал к себе. Принялся целовать ее лицо, шею, руки. И странно, ему это нравилось. Он находил в этом удовольствие, успокоение. Как если бы в страшной жажде добрался до родника, наконец.
– У нас все будет хорошо! Все будет хорошо, маленькая моя. Только не козыряй, никогда больше не козыряй своим превосходством.
– Не буду. Хорошо, не буду. – Лана смеялась и плакала, позволяя себя раздевать. – Я не могу без тебя. Вообще не могу. Жить, дышать не могу. И это не каприз. Это любовь, Павлик. У нас все наладится.
Налаживали они отношения на той самой искусственной медвежьей шкуре, в поисках которой он изъездил весь город. И странно, ему было невероятно хорошо со своей женой. Удивительно хорошо, будто кто-то подсунул ему для свидания совершенно другую женщину. Он даже счастливо рассмеялся, скатываясь с Ланы и вытягиваясь в полный рост.
Она провела пальчиками по его груди. Привстала на локте. Спросила:
– Все у нас наладится, правда? Только скажи… Ты ее все еще любишь?
– Кого? – Он удивленно заморгал, отодвигаясь.
– Лизу! Лизу Егорову ты все еще любишь? Я просто не смогу жить с мыслью, что ты думаешь о другой, даже если ты с ней и не спишь. Но думаешь, мечтаешь. Ты ее любишь?
– Ой, да нет, конечно же. Я же тебе все объяснил, Лана!
Павел раздраженно повел шеей. Напоминание о Лизе пробудило в нем угрызения совести. Они мешали ему целиком и полностью отдаться неожиданно накрывшей его счастливой беззаботности.
Лиза, Лиза, снова Лиза. Когда-нибудь она перестанет ему мешать?
– Черт, Лиза эта! – буркнул он недовольно, вскакивая на ноги. – Что вот делать? На моих глазах ее сунули в багажник машины и увезли в неизвестном направлении два урода, отсидевшие в тюрьме за тяжкие преступления. Может, уже убили ее!
Она не услышала обеспокоенности в его словах. Не услышала горя. Только недовольство и раздражение. И ее все устроило.
– Надо позвонить капитану Вихрову, Паша, – сказала Лана, поднимаясь следом за мужем с медвежьей шкуры и натягивая на себя одежду. – Ее в самом деле могут убить. И это ужасно.
И в ее словах не было жалости. И обеспокоенности тоже не было.
– Как я ему скажу? Я же не могу сказать ему всей правды, как тебе, малыш! – возмутился Паша, поймал жену за руку, притянул к себе, звонко чмокнул в щеку. – Вихров – он же… он же беспощаден в своем гневе!
– А мы расскажем ему часть правды, дорогой. Только ту часть, которая касается преступников и Егоровой. А наши с тобой дела его не касаются. Так ведь?
– Ну да. – Павел покусал губы, пытаясь отыскать в телефоне номер Вихрова. – Ну а мотив? Какой у меня был мотив, когда я приглашал ее в этот город? Он же прицепится.
– Просто скажи, что ты узнал нечто, чем не хотел делиться с ним, зная его методы. И все еще раз хотел проверить. Прежде чем ставить его в известность. Все еще раз хотел проверить.
– Классно придумано, малышка. – Он благодарно улыбнулся ей, но тут же снова нахмурился, поигрывая в руке телефоном. – А Лиза при чем? Он же спросит.
– А ты скажи, что ее ты привлек как лицо не безразличное, раз. Как активную участницу поисков, два. И как его девушку, которая сможет в любом случае все до него донести, три. – Лана одернула узкое черное платье, глянула на мужа, застывшего с открытым ртом. – Ты чего?
