Что он может сказать в суде, как ответит на все эти вопросы? Да его душу там опытный адвокат наизнанку вывернет и нагадит в нее так, что все его чувства к Лизе отравит.
– Пожалей ты девчонку, капитан. И себя. – И полковник нехотя добавил: – И меня.
– Так точно, – нехотя согласился Вихров.
– Причастность задержанных к убийствам доказать не удалось. А наркотиками пускай соответствующие службы занимаются. Передавай дело туда. Мне их начальник уже дважды звонил. Спрашивал, чего ты медлишь.
– Так точно.
Это все было вчера. Вчера он передал дело в отдел по обороту и сбыту наркотиков. А сегодня он вызвал к себе повесткой бухгалтера погибшего Вадима Тарасова – Татьяну Шапкину. И попросил прихватить с собой правоустанавливающие документы на мастерскую. Она прилежно явилась. Послушно принесла с собой весь пакет документов. Вихров долго изучал их. И не нашел никакого подвоха. Кроме одного.
– У вас был мотив, гражданка Шапкина, – наседал на нее Егор. – У вас и вашего сына.
– Какой мотив, какой мотив? – испуганно восклицала Татьяна, прижимая к груди трясущиеся руки.
– Вы узнали каким-то образом, что Вадим Тарасов оформил на вас мастерскую и землю, и заказали его убийство. Или сами…
– Да нет же, нет! – крикнула она так громко, так пронзительно, что у Вихрова зазвенело в ушах. – Я и знать не знала, и думать не думала, что он такое сотворил. И зачем? Главное, зачем?
– Да, зачем?
– Я не знаю, – пожала она плечами.
Схватила со стола папку с документами и принялась засовывать ее в большую дамскую сумку из дешевой натуральной кожи. Застегнула на ней молнию. Поставила на пол возле ног.
– Я не знаю, товарищ капитан, – проговорила она, задумчиво глядя в окно. – Может, чувствовал что?
– Что? Что ваш сын использует его мастерскую как фасовочный цех для наркотиков?
– Господи, простите! Простите ради бога! – Татьяна прикрыла глаза руками, всхлипнула. – Я сама узнала это очень поздно. Перепугалась так, что ноги чуть не отказали. Велела немедленно убрать всю дрянь. А вдруг бы Вадим узнал? А вдруг бы помощник его? Это же сразу новый срок! А он только вышел! Женя… он… он рос без отца. Я постоянно работала. Вы знаете, как это бывает. Связался не с той компанией, и пошло-поехало. Когда вышел, я так обрадовалась. Думала, теперь-то мы не нуждаемся. Я хорошо зарабатывала у Вадима. Он меня не обижал. Думала, что теперь заживем с сыном. Все будет хорошо. А он снова за старое. И что удумал! Перевозил в его скульптурах, потом вытаскивал все. Скульптуры отправлял, куда надо. Но это всего пару раз было, уверяю!
Неужели адвокат не провел с ней работу? Тот же гнет линию, что наркотики не Шапкина, а его товарища. И Евгений Шапкин просто в гости зашел, чаю попить.
Егор изумленно молчал.
Татьяна через минуту внесла ясность.
– Вчера поздно вечером в мастерской обыск делали ваши коллеги. Более тщательный. Не такой, как после убийства, – призналась она, опуская голову. – Нашли несколько тайников. А там… эта дрянь. Женечка уже дает признательные показания. Адвокат руками разводит. Говорит, будет стараться, но шансов мало. Приговор будет суровым. Но он не убивал! Не убивал! Он той ночью в ресторане подрался и в полицию его забрали. Я была там. Денег давала. Отпустили уже под утро.
– Как он мог увидеть Елизавету Егорову в мастерской?
– Это кто? – Татьяна подняла на него глаза, в них стояли слезы.
– Это девушка, которая обнаружила тело Тарасова.
– А-а-а, поняла, – кивнула женщина. – Она когда зашла в мастерскую, Женя только ко входу подходил. Ему коробку надо было забрать с заказом на детский интернат. Он в нее…
– Уже расфасовал товар. Я понял.
– Да. Еще за день до этого. Вадим никогда не проверял коробки, готовые к отправке. Так вот Женя подходит к мастерской, а девушка оттуда выбегает с бешеными глазами. Так он сказал. – Она жалко улыбнулась. – Он еле успел спрятаться в кустах. Она села в машину и не уезжает. Он вошел в мастерскую, а там… а там Вадим мертвый. Он перепугался. Подумал, что его убили из-за Жениного товара. А потом смотрит, нет. Товар на месте. Он коробку схватил, и деру. В машину ее спрятал. Вернулся, выглянул из-за угла. Девушка все в машине сидит. И по телефону разговаривает. Он понял, что полицию ждет. И уехал.
– Откуда в квартире его подельника столько работ Тарасова?
– Женя сразу все мелкие работы вывез. Как обнаружилось, что дом теперь мой и земля, так и вывез. Нинка пыталась оспорить, орала, ногами топала. Все бесполезно. Я ей бумаги показала. Она и заткнулась.
– Нинка – это?..
– Бывшая жена Вадима.
У Нины Тарасовой было алиби. И интереса убивать своего бывшего мужа у нее не было. Ее очень тщательно проверяли. Очень!
– Так что же, гражданка Шапкина, получается, что ни у кого, кроме вас и вашего сына, не было мотива убивать Тарасова. Как узнали вы, что он дом на вас оформил с землей, так и…
– Да что вы такое говорите, товарищ капитан! Женщина вскочила с места. Длинное мешковатое пальто распахнулось, под ним невзрачное серое платье, цветной шейный платок. Она шагнула от его стола, сунула руки в карманы.
– Говорю же вам, я не знала! Спросите у нотариуса. Вадим по старинке оформил дополнительно еще и через него, не только через госреестр. Так вот он просил его держать сделку в тайне. В тайне! Спросите его!
– Спросим, – пообещал Вихров.
И тут же поскучнел. Если дело было так, а оно наверняка так и было, то мотива у нее точно не было.
– Но вы могли как-то еще узнать, – неуверенно проговорил он. – Вы или ваш сын. И поторопились, чтобы поскорее завладеть добром. Сколько времени-то прошло с момента оформления сделки до момента смерти Тарасова? Неделя?
– Неделя. Но мы не знали. – Она твердо поджала губы, запахнула пальто и снова села на стул. – И не убивали Вадима. Более того… Я всегда была немножко к нему неравнодушна. Всегда его немного опекала. Не как женщина, как мать. Как сестра. Неухоженный он был. Денег было много, а он себе даже штанов приличных не покупал. Считал это лишним. Говорил, что его делу это помочь не может. Хорошим он был. Очень! Не было нужды его убивать. Ни мне, ни Женьке.
– А его?
И Вихров выложил перед ней фотографию Петра Нестерова.
– Его за что могли убить?
Она сначала лишь скользнула по фото взглядом. А потом неожиданно заинтересовалась. Взяла его в руки. И вдруг говорит:
– А ведь я его видела.
– Видели? Когда?
– Точно видела. В мастерской. Незадолго до смерти Вадика.
– Что он там делал?
Вихров смотрел на женщину почти ненавидяще. Он же показывал ей уже это фото. Точно показывал. В самом начале следственных действий. Она едва взглянула и головой покачала. Не знаю, мол, не видела. И вдруг, мать ее, вспомнила!
