Лазарев тут же перекатился на спину, обеими руками вдавив автомат в горло юного чеченца. У окна стоял Умар, трясущимися руками направив в сторону пары пистолет.
— Убью собаку! Отпусти парня, — крикнул срывающимся голосом вожак. — Отойди от него, кому говорю.
Разведчик понимал, что в сына бандит стрелять не будет, потому сосредоточил силы не на отъеме автомата у противника, а на использовании того в качестве щита. Он продолжил душить автоматом юношу, пытаясь отползти хотя бы за стоявший рядом стол. При этом наручники, болтавшиеся на левой руке вместе с палкой от стула, заметно сковывали действие. Боковым зрением Лазарев увидел, что катавшийся до этого по полу циклоп встает на ноги. Шамиль закрывал правой рукой кровавое месиво на лице, все так же дико выл и пытался прочистить от крови целый глаз.
Внезапно раздалась автоматная очередь, после которой Шамиль моментально прекратил выть и мешком свалился на пол. Умар пригнулся и рванул к хламу у противоположной стены, стреляя в сторону входной двери. Лазарев перевел взгляд туда и увидел Малыша, палившего в направлении чеченца. Умар рухнул. Правда, и Малыш присел, скорчившись от боли.
Лазарев наконец выхватил автомат у юноши, но тот бросился к кинжалу. Малыш, стоя на одном колене, снова выстрелил короткой очередью — и пацан свалился на пол.
— Там еще один внизу, — пытаясь отдышаться, крикнул Лазарев.
— Я знаю, я с ним уже разобрался, — кряхтя, промолвил Малышев. Он, западая на один бок и пошатываясь, добрел до стола, где валялся разбросанный скарб «Петерса». — Боже, как больно-то, зараза.
— Зацепило?
— Да вот не пойму. Похоже, броник-то спас. Ща разберемся.
Пока Малыш снимал рубашку и легкий бронежилет, Лазарев поинтересовался, где остальные.
— В Амстере оставил, на позиции. Как связь с тобой прервалась, я понял, шо шо-то неладное. Ну и рванул.
— Как же ты меня нашел? Они ведь телефон сразу раздолбали, — Владимир поковылял в сторону гигантского трупа, в кармане которого должен был находиться ключ от наручников. У самого Лазарева нестерпимо болело все тело. После спада напряжения он почувствовал еще более резкую боль в затылке и страшное головокружение.
— Дык программка-то показывает последнее местонахождение айфончика твоего. Я ж и понял, что ты в офисе этом застрял, — Малыш уже обнажил грудь и озадаченно смотрел на снятый бронежилет, в котором застряла пуля. — Вот же гнида, а! Из ГШ-18 стрелял. Это еще хорошо, что слегка по касательной пошло, а то эта зараза и броник пробивает насквозь.
На правом боку мощного Малышева была заметна кровь. Здоровяк занялся инспекцией этой раны, не обращая внимания на окружающий мир, а Лазарев, сидя на корточках в шаге от него, все пытался нарыть ключ в карманах трупа Шамиля. Внезапно от стены, где лежал Умар, раздалось шевеление. Малыш вскинул голову, схватил автомат и с диким криком бросился на Лазарева:
— Ложись! Зараза!
Раздалось несколько пистолетных и автоматных выстрелов. Малыш рухнул на своего босса, а Умар свалился у стены с пробитой головой. Лазарев, еле выбравшись из-под стонущего напарника, перевернул его на спину. Из двух ран на правом боку того бурно хлестала черная кровь.
— Кучно пошло, — пошутил Малышев, рассматривая два больших отверстия. — Навылет.
Лазарев сорвал с себя окровавленную рубашку и зажал раны напарника.
— Держись, я сейчас скорую вызову, — он хотел броситься к телефонам, валявшимся в коробках на столе, но Малыш схватил его за руку. Несмотря на то что он слабел прямо на глазах, хватка еще была довольно мощной.
— Не мельтеши, начальник. Ты же видишь, печень в двух местах разворочена. Она у меня большая, так что попасть было несложно. Мне и доктор говорил: «Пить не бросишь — помрешь от цирроза печени». Как в воду глядел, — Малыш попытался улыбнуться, но не смог. — Пока скорая доедет, меня уж тут не будет. Позаботься о себе.
— Прекрати, мы еще на твоей десятой свадьбе погуляем, — Лазарев попытался освободиться от слабеющей хватки.
— Не лечи меня, — Малыша начал потихоньку бить озноб. — Лучше займись быстрее очисткой всего этого дерьма от своих следов. Протри быстрее пальчики, забирай телефоны, камеру с дисками. Я ж правильно понимаю, мы за ней охотились? А то ведь наверняка выстрелы кто-то услышал. Полиция может быть скоро. Она найдет тут все, что хочет — тут тебе и их «джихадисты», и оружие преступления, — Малыш кивнул в сторону кинжала. — Я ж прочитал сегодняшнюю газетку, понял, кого мы искали. Хе, они даже «русского агента» найдут — меня. Так что будет им полный комплект на годы теорий заговора. А ты возьми мой айфон, звони хлопцам (номер забит) и вытаскивай их из Амстера.
Малыш заметно слабел, а рубашка Лазарева стала совсем черной от крови. Владимир схватил со стола рубаху Малышева и тоже приложил ее к ранам. Гигант из последних сил снял с шеи массивный образок, нажал на кнопку, разложив иконку пополам, и извлек изнутри маленький, пожелтевший и истрепанный лист бумаги.
— Прошу тебя, братан, выполни просьбу умирающего. Здесь адрес мамы моей в Краснодаре. Валентина Васильевна. Скажи старушке: пусть простит сына своего непутевого и свечечку за меня поставит. Отдашь ей мою долю, ладно?… И… И нашим скажи, что я… Что… Что я наш, что не предал, что… — Малыш закрыл глаза и какое-то время пытался вздохнуть. Внезапно он открыл глаза, все-таки смог слегка усмехнуться и прошептал: — Все же лучше, чем от водки и от тоски…
Лазарев убедился, что пульса нет, закрыл глаза покойника и, как тот велел, забрал у него образок с адресом и айфон. Владимир дрожал, его сильно тошнило и шатало. «Так, соберись. Не хватало им еще столько ДНК в блевотине своей оставлять», — попытался сосредоточиться разведчик.
Он надел матерчатые перчатки, вываленные среди его личного хлама на столе, затем проверил все четыре трупа, находившиеся в комнате. Потом пошел к видеокамере. Промотав заряженную в ней кассету, он убедился, что там находится оригинал записи убийства в лесу, на которой мелькнул и он, убегающий от преследователей. Камеру и все диски он упаковал в сумку оператора, переложив оттуда в рюкзак остатки денег, изъятые у него.
Владимир не спешил, несмотря на предупреждение Малыша о полиции. Проведя время в «милой беседе» с голландскими чеченцами, он убедился в прочной звукоизоляции окон — несмотря на то что и трасса, и аэропорт находилась совсем рядом, он ни разу не услышал ни звука с улицы. Сейчас ему надо было сосредоточиться на заметании следов. Протерев влажными салфетками из своего рюкзака предметы, которых он мог касаться (особенно калаш, за который они боролись с юнцом), Лазарев окончательно упаковал свой рюкзак и сумку для камеры. Оставив их у выхода, он вернулся к телу Малыша, присев возле него со стороны, еще не залитой красной липкой жидкостью. Поразительно, несмотря на то, сколько литров крови уже вытекло из Малышева, его щеки все еще были розовыми! На лице застыла все та же добродушная улыбка.
— Прощай, брат. Спасибо тебе, — Лазарев похлопал гиганта по плечу, встал и направился к двери. Затем кое-что вспомнив, вернулся, покопался среди хлама, достав оттуда первый попавшийся грязный запыленный пакет. Подойдя к Малышу, он аккуратно, в перчатках, взял обе почерневшие от крови рубашки и сложил их в этот пакет, прихватив его тоже с собой.
