– Что матер желает?
– Чтобы ее не будили среди ночи, – заявил с порога слегка приодевшийся Лесли, в пижамных штанах и сандалиях.
– Макс, прекрати тянуть одеяло на себя, – сурово сказал Дональд. – Ты забыл, зачем мы приехали?
– Я не забыл, – просветлел Макс. – Ларри, у наз прекразные новости. Дональд решил стать писателем.
– Пришлось, – скромно пробормотал тот. – Не все же только вам, ребята, купаться в роскоши. Получать сумасшедшие гонорары. Вот и я решил попробовать.
– Отличная идея, – откликнулся Ларри без всякого энтузиазма.
– Вот, закончил первую главу и сразу к тебе, так сказать, на всех парах, чтобы прочитать вслух.
– О боже, – ужаснулся Ларри. – Дональд, давай не сейчас. В два часа ночи у меня мозги вообще не варят. Может, оставишь, а утром я прочту?
– Рассказ короткий. – Дональд проигнорировал его слова и достал из кармана листок. – Я думаю, мой стиль покажется тебе интересным.
Ларри тяжело вздохнул, сел, и мы все приготовились слушать. Дональд прочистил горло.
– Неожиданно, – начал он вибрирующим грудным голосом, – неожиданно, неожиданно, неожиданно возник он, а затем неожиданно, неожиданно, неожиданно возникла и она. Неожиданно он взглянул на нее, так неожиданно, неожиданно, неожиданно, и неожиданно она на него взглянула, неожиданно. Неожиданно она раскрыла ему объятья, неожиданно, неожиданно, и он ей раскрыл объятья, неожиданно. И вот они неожиданно сошлись, и неожиданно, неожиданно, неожиданно он ощутил тепло ее тела, а она неожиданно, неожиданно ощутила ртом его теплые губы, и неожиданно, неожиданно, неожиданно они вместе упали на тахту.
Последовала долгая пауза. Все ждали продолжения. Дональд пару раз сглотнул, явно взволнованный собственной историей, потом аккуратно сложил листок и снова убрал в карман.
– Что скажешь? – спросил он.
– Как-то коротковато, – осторожно заметил Ларри.
– А как тебе стиль? – спросил Дональд.
– Ну, гм, интересно. Хотя… что-то подобное уже бывало.
– Исключено. Мне это пришло в голову сегодня ночью.
– По-моему, ему не стоит больше наливать, – громко сказал Лесли.
– Дорогой, тише, – попросила мать. – Дональд, и как вы собираетесь его назвать?
– Я думаю назвать это, – вид у него был глуповатый, – «Неожиданная история».
– Эффектный заголовок, – заметил Ларри. – Я бы только на твоем месте немного разработал характеры персонажей, прежде чем они упадут на тахту.
– Да, – согласился Дональд. – Тут ты, пожалуй, прав.
– Да, очень любопытно, – сказала мать и оглушительно чихнула. – А теперь я предлагаю всем выпить чаю.
– Матер, я вам помогу сварить чай. – Макс вскочил с кресла, и все собаки тут же залаяли.
– Я вам помогу, – вызвался Дональд.
– Марго, дорогая, помоги им найти все, что нужно, – сказала мать.
Когда все трое покинули комнату, мать обратилась к Ларри:
– И эти люди, по-твоему, без причуд? – сказала она ледяным тоном.
– Дональд без причуд. Просто немного навеселе.
– И неожиданно, неожиданно, неожиданно он напился, – пропел Лесли и, подбросив в камин полешки, еще поддал ногой, чтобы огонь скорее разгорелся.
– Они славные ребята, – заверил мать Ларри. – Дональд половину Корфу поставил на уши.
– О чем ты?
– Ты же знаешь, как корфиоты любят из каждого вытаскивать его потаенные секреты. Они уверены, что истинный британец и к тому же при деньгах должен иметь шикарную родословную. А он забавляется, рассказывая им всякие байки. Он уже побывал старшим сыном герцога, кузеном лондонского епископа и внебрачным сыном лорда Честерфилда. А образование он получил в Итоне, Хэрроу, Оксфорде, Кембридже и, что меня особенно порадовало, в Гиртоне, в чем меня сегодня утром заверила миссис Папанопулос.
Тут в гостиную вошла Марго в некотором смятении.
– Мне кажется, Ларри, тебе надо пойти и с ними разобраться. Макс только что разжег огонь с помощью пятифунтовой банкноты, а Дональд вообще пропал и откуда-то аукает.
Мы все помчались в просторную, выложенную каменной плиткой кухню, где уже на раскочегаренном огне запевал чайник, а перед ним стоял задумчивый, даже скорбный Макс, держа в руке то, что осталось от пятифунтовой банкноты.
– Макс, ну что за ребячество? – обратилась к нему мать.
В ответ он ей широко улыбнулся:
– Ради матеры ничего не жалко. – С этими словами он сунул ей в руку обгорелую банкноту. – Это вам, матер, от меня на память.
– Ау, – донесся печальный крик.
– Это Дональд, – с гордостью сообщил Макс.
– Где он? – спросила мать.
– Я не знаю. Если он спрячется, то ищи-пищи.
Лесли подошел к черному ходу и распахнул дверь:
– Дональд, ты где?
– Ау, – донесся дрожащий голос, подхваченный эхом.
– Господи! – ужаснулся Лесли. – Этот болван свалился в колодец.
В саду, неподалеку от черного хода, находился колодец глубиной в полсотни футов, куда уходила железная труба. Судя по эху, Лесли был прав. Прихватив газовую лампу, мы спешно окружили колодец и заглянули в черную бездну. На полпути ко дну, обхватив трубу всеми конечностями, сидел Дональд и взирал на нас.
– Ау, – робко взывал он.
– Дональд, не валяй дурака, – рассердился Ларри. – Вылезай оттуда. Ты же можешь утонуть. Меня не это волнует, а то, что ты испортишь всю нашу систему водоснабжения.
– Не испорчу, – откликнулся Дональд.
– Дональд, убирайся, ты нам нужен, – обратился к нему Макс. – Там холодно. Выходи и попей чай с матером, и мы будем разговаривать о твоей книге.
– Вы настаиваете?
– Да-да, мы настаиваем, – сказал Ларри, теряя терпение.
Медленно и натужно Дональд полез вверх по трубе, а мы следили ним, затаив дыхание. Когда осталось только рукой подать, мы все, перегнувшись, похватали его за разные части тела и благополучно вытащили из колодца. После чего мы проводили в дом наших гостей и накачивали их горячим чаем, пока они не протрезвели, пусть даже с учетом недосыпа.
– А теперь вам лучше ехать домой, – твердо сказал Ларри. – Завтра в городе увидимся.
Мы вывели их на веранду. Экипаж ждал на своем месте, всеми забытая лошадь понуро сгорбилась между оглоблями. А вот возница отсутствовал.
– Их кто-то вез? – спросил меня Ларри.
Я признался, что был захвачен зрелищем горящих канделябров и не обратил на это внимания.
– Я буду возниться, – вызвался Макс, – а он будет мне петь.
Итак, Дональд со всеми предосторожностями устроился на заднем сиденье, а Макс бодро залез на козлы, профессионально щелкнул хлыстом, и лошадь, выйдя из коматозного состояния, тяжело вздохнула и затрусила по дорожке.
