– Ну да, ну да, – откликнулся отшельник, – однако зачем ей понадобился Вульферт?
Данкен извлек из кармана украшение. Эндрю словно узрел перед собой беса – он шарахнулся от юноши, во взгляде его читался ужас.
– Мне кажется, – сказал Данкен, – она искала не человека, а сей предмет. Вам, случайно, не ведомо, что он из себя представляет? Может, в деревне ходили про него какие-нибудь слухи?
– Его называли святыней, – проговорил отшельник, – неизвестно чьей, но святыней. Понимаете, Вульферт считался у деревенских святым. Насколько я знаю, он вовсе не стремился убедить народ в обратном. Если бы люди узнали, что он колдун, ему пришлось бы несладко. Боже мой, подумать только!..
– Ладно, ладно, – перебил Данкен. – Что минуло, того не вернешь.
– Похоронили в святой земле, – продолжал Эндрю, будто не слыша, – возвели гробницу! Сами довольствовались камнем в изголовье, а ради него соорудили целый склеп! Вдобавок сколько ушло вина!
– Вина? При чем тут вино?
– Как при чем? Чтобы сохранить тело. Если верить преданиям, Вульферт умер в самый разгар лета, и потому...
– Понятно. Однако зачем было переводить вино? Ведь вполне сгодился бы обыкновенный рассол.
– Вероятно, вы правы. Помнится, говорили, что, когда Вульферта клали в гробницу, от него порядком попахивало. Но что касается рассола – по-моему, люди просто-напросто сочли, что вино гораздо менее вульгарно.
– Значит, они устроили чародею пышные похороны в полной уверенности, что погребают святого человека, и положили вместе с ним в могилу его святыню, возможно, не положили, а повесили ему на шею.
– Сдается мне, милорд, все так и было, – печально вздохнул Эндрю.
– Не называйте меня милордом. Я уже говорил – лорд не я, а мой отец.
– Хорошо, милорд, не буду.
– Интересно, почему Вульферта помнят до сего дня? С его кончины прошло добрых сто лет, если не больше. Когда он умер?
– Понятия не имею, – сказал Эндрю. – Дата была вырезана на постаменте статуи, что разбилась, когда на гробницу упало дерево. Но что до того, почему колдуна не забыли, в этом нет ничего удивительного. Жизнь в деревне однообразна и скучна, поэтому, когда происходит нечто необычное, оно производит громадное впечатление, вызывает множество пересудов и помнится на протяжении поколений. Кроме того, для местных он был святым; какие еще окрестные села могли похвастаться тем, что приютили святого?
– Ясно, – проговорил Данкен. – Так что насчет святыни?
Эндрю отодвинулся к стене пещеры, будто норовя вжаться в нее.
– Это не святыня, – пробормотал он. – Это бесовская штучка.
– Чем она тебя так напугала? – хмыкнул Конрад.
– Другими словами, нечто вроде талисмана, – произнес вполголоса Данкен, – причем неизвестно, как он действует.
– Послушайтесь моего совета, – воскликнул Эндрю, – закопайте его в землю или киньте в проточную воду! Добра он все равно не принесет, а вокруг и без того достаточно опасностей, чтобы еще испытывать судьбу. Зачем он вам? Вы сказали, что направляетесь в Оксенфорд. Я не понимаю, что вами движет. То вы торопитесь в путь, чтобы поскорее добраться до Оксенфорда, то забываете обо всем, чтобы изучить дьявольское изобретение из могилы колдуна. Как хотите, но я вас не понимаю!
– Мы направляемся в Оксенфорд по важному делу, – заявил Конрад.
– Вас послал ваш господин?
– Нет, не он, а Тот, Кто повелевает всем сущим.
– Конрад! – В голосе Данкена прозвучал укор.
– Это правда? – прошептал Эндрю. – На вас указал Господень перст?
– Можно сказать и так. Но давайте сменим тему.
– Господень перст, – повторил Эндрю. – Знаете, мне сразу показалось, что вы не простые путешественники. Однако дорога длинная, и опасностей на ней не перечесть.
– Теперь нам придется тяжко, – признался Данкен. – Мы рассчитывали проскользнуть незамеченными, потому-то и отправились в путь малым числом. Но, увы, обстоятельства обернулись против нас. Мы столкнулись с дозором Злыдней, и все наши надежды пошли прахом. Они наверняка станут следить за нами. Да, мы справились с безволосыми, но ведь будут и другие. По совести говоря, мне слегка не по себе. Если на рубежах Пустоши выставлены дозоры, выходит, Орде есть что скрывать, нечто такое, что ни в коем случае не должно попасться кому-либо на глаза.
– Ну и как же нам быть? – осведомился Конрад.
– Пойдем напрямик, – отозвался Данкен. – Можно, конечно, уклониться дальше к востоку, однако я боюсь, мы ничего тем самым не выиграем, разве что удлиним себе дорогу. Так что пойдем напрямик как можно быстрее и будем держаться настороже.
Призрак, ютившийся до сих пор в углу пещеры, подплыл к собеседникам.
– Возьмите меня разведчиком, – умоляюще произнес он. – Я стану разведывать замыслы врага. Мне будет страшно, моя душа, если она у меня сохранилась, уйдет в пятки, но ради вас, ради того, кто был добр ко мне, ради святого дела я преодолею страх.
– Я тебя не приглашал, – отрезал Данкен. – Если мне не изменяет память, я сказал, что не вижу, каким образом мог бы тебе помешать.
– Вы не принимаете меня всерьез! – оскорбился Призрак. – Для вас я не человек! Вы...
– Для нас ты – призрак, что бы это ни означало. Между прочим, сэр, что такое призрак?
– Не знаю, – проговорил Призрак. – Честное слово, не знаю, хоть и превратился в духа. Сэр, позвольте, я тоже спрошу вас кое о чем. Что такое человек?
– Я не могу ответить.
– Скажу вам прямо, – продолжал Призрак, – нет горшей участи, нежели быть духом. Духу неведомо, кто он такой и как ему надлежит себя вести, особенно если у него нет места, где являться.
– Займи церковь, – предложил Эндрю. – При жизни ты частенько околачивался рядом с ней.
– Но никогда – внутри, – возразил Призрак. – Я всего лишь сидел на паперти и просил милостыню. И такой жизни, друг отшельник, я не пожелаю и врагу. Попробуй проживи на те гроши, которые мне подавали!
– Чего же ты хотел от бедняков? – хмыкнул Эндрю.
– Бедняки, как же! Скопидомы, скареды, скряги! Паршивого медяка и то им было жалко!
– Не мни себя единственным страдальцем на свете, – заметил Эндрю без малейшего сочувствия в голосе. – Страдать – таков наш общий удел.
– Меня радует только одно, – сказал Призрак. – Быть духом все-таки лучше, чем мертвецом, тем более мертвецом в аду. Среди живущих есть немало тех, кто знает, что после смерти окажется прямехонько в аду.
– Поведай же нам, как тебе удалось избежать столь великой чести.
– Не знаю, – повторил Призрак. – Может, меня помиловали потому, что лень – не такой уж страшный грех.
– Тем не менее твоя лень не мешает тебе собираться в Оксенфорд.
