Крошка, продолжая рычать, шагнул вперед.
– Стоять, – проговорил Конрад. – Стоять.
Данкен вскочил на ноги.
– Они шныряют вокруг уже час или около того, – сказал Конрад. – Но этот первый решил показаться.
– Почему ты не разбудил меня раньше?
– А зачем, милорд? Чтобы вы составили компанию нам с Крошкой?
– Как по-твоему, их много?
– Мне кажется, не очень.
Данкен подбросил в огонь хворосту. Крошка медленно двинулся в обход лагеря.
– Иди сюда, – позвал собаку Конрад. – Ложись. Больше они нас не потревожат.
– Откуда ты знаешь? – хмыкнул Данкен.
– Они всего лишь присматриваются к нам и догадались, что сегодня с нами связываться не стоит. Так сказать, отложили знакомство на потом.
– Откуда ты знаешь? – повторил Данкен.
– Я не знаю, я чувствую.
– Они нам что-то готовят, – проговорил Данкен.
– Может быть.
– Конрад, ты не хочешь вернуться?
– Когда дела пошли на лад? – с усмешкой ответил вопросом на вопрос Конрад.
– Я серьезно, – сказал Данкен. – Нас со всех сторон окружают враги. У меня нет никакого желания вести вас на смерть.
– А вы, милорд?
– Я пойду дальше. Наверно, в одиночку мне будет проще. Но все остальные...
– Старый хозяин наказал мне заботиться о вас. Если я вернусь один, он заживо сдерет с меня шкуру.
– Точно, сдерет, – со вздохом согласился Данкен. – Он грозится сделать это с тех пор, когда мы с тобой оба были мальчишками.
– Отошлите отшельника, – предложил Конрад. – Его наверняка не придется уговаривать. Он всю дорогу ворчит без умолку.
– Отшельник недаром назвался во всеуслышание ратником Господа, – возразил Данкен. – Анахорет из него никудышный, так что он пытается восстановить утраченное достоинство любыми доступными способами. Ему страшно до смерти, но он не повернет назад, пока и все прочие не поступят таким же образом.
– Значит, идем вместе, – заключил Конрад. – Трое товарищей по оружию. А как быть с ведьмой?
– Пускай решает сама. Насколько я понимаю, терять ей нечего.
Итак, подумалось Данкену, что бы ни говорил Призрак, нас сопровождают не только безволосые. Мэг оказалась права. Возможно, всю ночь за лагерем из темноты наблюдали другие Злыдни. Они таились во мраке и тогда, когда нес дозор он, Данкен, но предпочли не показываться; и что самое удивительное, Крошка их не почуял. Если бы не ведьма, сказал себе Данкен, мы бы ни о чем не подозревали. Кстати говоря, Мэг отнюдь не выглядела чрезмерно обеспокоенной. Во всяком случае, близость Злыдней совершенно не помешала ей свернуться калачиком на земле и крепко заснуть. Она не проснулась до сих пор и по-прежнему всхлипывала во сне; эти всхлипывания и поза, в которой она лежала, придавали Мэг сходство с маленькой девочкой. Быть может, она почувствовала, что опасаться нечего, что нынешней ночью нападения не произойдет? Что значит почувствовала? И почему Злыдни не напали? Ведь они запросто могли застать лагерь врасплох. Данкен недоуменно передернул плечами. Ладно, ночь почти пережили, а вот что будет дальше? Рано или поздно Злыдни нападут на них. Тут не поможет никакая бдительность. Если наберется достаточно Злыдней, готовых пожертвовать собственной жизнью, то пиши пропало. Ну и что? Лично он, Данкен, не собирается поворачивать вспять. У него с собой талисман, способный отогнать первобытную тьму и зажечь потухшие было огни. Он продолжает путь, и, значит, то же самое можно сказать про Конрада и отшельника Эндрю.
Близился рассвет. Сумерки понемногу рассеялись, и уже можно было разглядеть отдельные деревья в роще. Над лагерем, призывно крича, пролетела стая уток, что направлялись, должно быть, на излюбленное место кормежки.
– Конрад, – позвал Данкен, – ты не замечаешь ничего странного?
– Странного, милорд?
– Да. Посмотри повнимательнее. Мне кажется, вчера вечером все было иначе.
– На рассвете всегда так бывает, – успокоил Конрад.
Нет, сказал себе Данкен, дело не только в рассвете. Он попытался определить причину своей тревоги, но быстро осознал тщетность подобной попытки. Сколько он ни напрягал зрение, ему так и не удалось установить, что же конкретно изменилось, однако Данкен ощущал перемену буквально собственной кожей. Изменились и роща, и ручей. Невольно складывалось впечатление, что некто слегка подправил местность, ровно настолько, чтобы перемена стала заметной, чтобы наблюдатель почувствовал, что ландшафт неуловимо изменился.
– Что случилось? – подал голос проснувшийся Эндрю.
– Ничего, – прорычал Конрад.
– Не обманывайте меня. Воздух совсем не тот.
– Ночью у нас был гость, – сообщил Данкен. – Вон в тех кустах.
– И не один, – добавил Конрад. – Остальные, правда, оказались трусоватей своего приятеля.
Эндрю быстро поднялся и схватил посох.
– Выходит, ведьма была права, – сказал он.
– Конечно права, – хихикнула Мэг. – Старая Мэг всегда права. Я предупреждала вас, что они шныряют поблизости. Я говорила, что они следят за нами.
Дэниел вскочил, подступил было к кострищу – и замер. Затем яростно фыркнул и ударил оземь копытом.
– Дэниел тоже чувствует, – проговорил Конрад.
– Как и все мы, – отозвался отшельник. – Ну, что будем делать?
– Пойдем дальше, если ты, конечно, не против.
– С чего ты взял, что я против?
– Так, показалось.
Мэг откинула одеяло, встала и поправила свои лохмотья, придавая им более или менее приличный вид.
– Они ушли, – заявила она. – Я их больше не слышу. Да, они ушли, но перед уходом заколдовали нас. Мы в ловушке. У меня нюх на западни.
– Какая еще ловушка? – процедил сквозь зубы Конрад.
– Нет, – возразил Эндрю, – они заколдовали не нас, а это место.
– Откуда вы знаете? – спросил Данкен.
– Оно изменилось. Смотрите, над ручьем радуга!
Данкен посмотрел в ту сторону, куда показывал отшельник, но никакой радуги не увидел.
– Малый народец порой пробует сотворить нечто похожее, – продолжал Эндрю, – но у них обыкновенно все выходит шиворот-навыворот. Они через одного недотепы.
– А Злыдни – нет?
– Злыдни – нет, – откликнулась Мэг. – Они умеют наводить чары.
Может, мы все спятили, подумал Данкен, раз стоим здесь и на полном серьезе рассуждаем о колдовстве? Впрочем, нельзя отрицать, что местность переменилась. Он вспомнил свои недавние ощущения. Да, сомневаться не приходится. Данкен не видел радуги, которую приметил Эндрю, однако замечал некоторые другие несуразности; оглядевшись по сторонам, он убедился, что их ничуть не убавилось.
