Так сделать, митохондрии лишние дать чтобы, не было возможностей у меня; как сделать, чтобы именно так было? – никак. Да и не хотел я, также и Воин во мне не хотел. Хотел, счастливо жить он мог чтобы, просто человеком, земным человеком был. Чтобы обычный сын был у Буула Гаара, не Воин чтобы, не был неприкасаемым чтобы. Навещал я его; открылся потом, как подрос тот. А как сорок стало ему и роду продолжение своему дал он, на Луну, Син-родину мою, лететь предложил ему Буул Гаар, что в сердце моем жил все это время. Свой малыш был у него, внук Буула Гаара, малыш, желанный для нас обоих.
Согласится ли? – вопрос, мучил меня который. Его, сына моего и женщины земной, уговаривал ли, просил я? Не знаю, как это было и было ли, не припомню никак. Согласился к отцу своему, с небес упавшему, к отцу лунному – небесному, лететь сам согласился по своему разумению, удивительны дела твои, Господи. Начальники его земные, суровые и безжалостные, надавили на него, кто знает, может, и так дело сладилось. Случай не упустить – своего человека на Син отправить хотели они, быть может и так.
Потом, годы спустя, как решился он, спрашивал у него Буул Гаар; что не знает, сам удивляется, ответствовал он, как решился тогда? – объяснить не может уже. Оставил сына, бросил внука Буула Гаара, внука моего, значит. Кровь моя у него, вот на родину отца своего и потянуло, такое мое объяснение этому теперь я дать могу только.
Про сына своего, моего внука то есть, что сын его тоже на родине лунного деда окажется, всегда знал он, не было у него сомнений, верил, уверен был почему-то. Оказалось теперь именно так, как верил он все-все это время. Буул Гаар к этому чуду, конечно, руку свою приложил, так уж положено, и совсем нечудесным образом. Жаль, не дождался я, хотел, чтобы втроем были мы. Не дождался – оплошал лунный Дед Мороз, нерасторопным и нерасчетливым в итоге себя показал. Сын мой не дождался, один я дождался. Уж сейчас, дедок, сделай все, как должно быть тому, не зевай, неприкасаемый.
Что из этого получиться может? – будем посмотреть. Великие свершения внучка моего ждут здесь на Луне, так кажется мне, совсем уже древнему Буулу Гаару, кажется именно так иногда – может, не ошибаюсь на сей раз я? Свое продолжение хочется видеть в нем. Что хотел бы я увидеть всего более? – родины моей Син счастье и внука моего счастливую жизнь на Син. Добьюсь ли? Не все зависит, увы, от желаний моих, Буул Гаар – господин, конечно, но не Господь Бог, не бог Ан, в силах моих многое очень, но не все, увы. В нужном месте, в нужное время один человек иногда сделать может невозможное. А нас двое теперь, и в этом моя надежда.
Почему народ мой на Луне оказался? Летал не раз на Симуг я, на Ла-Ах-Ма, наших предков красную родину. Города мертвые осматривал, в сухих каналах – горючий песок, гору Olympus Mons, как земляне называют ее, в Солнечной системе самую высокую, – оставили красную планету почему мы? Печальна нашей судьбы история.
Атмосферу восстановить не сумели мы. В землю зарывались, под стеклянными колпаками города создавали группы праотцев наших отдельные, что оставались там. Не выдержали они, рассеялись, сгинули, словно песок горючий Ла-Ах-Ма. Мы, только мы остались, переселился на Син кто, великой цивилизации наследники. Хотели на Землю переселиться, пробовали, к земному тяготению привыкнуть смогли немногие лишь, мало их было. Знания земным цивилизациям дали они – шумерам, египтянам, американским индейцам – и растворились в них. Не случилось наше переселение. Утратили мы пассионарность свою. Нет, не раса воинов мы более. За блага голубой планеты цепляемся все до сих пор, летаем туда, молодое племя Земли изучаем, как они хотим жить, завидуем. Настоящую жизнь им дали именно мы. Что не хватает пока, технологии продвинутые, теперь надо это дать им, выполнить перед историей долг свой. Подсказать, научить землян, пока не поздно еще. Написано что в великой книге судеб, сами они сделают это, все сделают сами. Мы уже есть и без этого, на Нибиру еще свершили свой виток во времени.
От судьбы никому не уйти. Великим народом землянам стать суждено. Им помочь в этом деле должно нам, селенитам. Дать им все так, чтобы сами открыли. А сделают они это собственными своими руками. Просто передать им знания никак не возможно. Силу знание приобрести сможет, получают когда с трудом его только.
Судьба, судьба. То, что должно сделать, кто сделает? Эта любовь моя не зря была, не зря, неспроста. Сколько мне жить осталось, со мной, нежная подруга моя, всегда ты будешь, со мной в сердце моем. Как верила ты в наше счастье. И каким же оно недолгим оказалось. Нет тебя больше. Дитя любви нашей, сын наш, его тоже нет уже. Но внук есть, наш с тобой внук, новый воин, внук лунного воина и обычной земной женщины. Здесь он. Идет ко мне. Ничего обо мне не знает. Каков он, этот воин новый, испытать еще надобно это. А говорят, что чудес не бывает. То, что он здесь сейчас, это ведь чудо уже. И я к этому чуду руку приложил тоже. Все у нас с ним должно получиться, кажется мне. Кажется, кажется… Хотя как знать. Волнуюсь, словно ребенок я. Догадается он или не догадается, узнает ли, кто я?
– Послушай, дружище Калумум, сдается мне, надо бы нам вмешаться в это дело.
– Что ты имеешь в виду?
– Я проследил по сети, люди Думузи что-то затевают. Это нетрудно проверить. Чем-то им не угодил наш подопечный землянин, я имею в виду мистера Ветрова.
– Не думаю, что это их затея. Скорее всего, задумка Армстронга. Мистер Ветров слишком много знает и слишком популярен в колонии. Мыслимое ли дело. Его примет сам Йодгар, наставник, Господин Воин собственной персоной. Тебя, к примеру, мог бы принять Йодгар?
– Не, меня, простого нипурта Калибума… Я даже представить себе не могу. И тебя, мой друг, не примет. И Армстронга, и Думузи. Не все члены Совета старейшин удостаиваются его аудиенции.
– Не знаю, чья эта идея, кто первоисточник, так сказать. Исполнителями будут охранники Думузи. Именно они готовят засаду на выходе из пещеры Йодгара.
– Давай-ка изучим, как там туннели расположены. Смотри, здесь напрямую до пещеры не добраться на агалоте. Придется по старинке, пешком.
– Ветров, конечно, большой буул, но уж никак не белоручка. К тому же он очень крепкий, так что пешком, по старинке – как раз для него.
– Дело не в этом. Просто здесь, в этом темном лабиринте, будет легко организовать засаду. И им, этим туннельным бандитам, но и нам тоже. Надо бы перекрыть входы. Если они встретят нас, вряд ли захотят, чтобы дело получило огласку, шум им никак не нужен.
– Понял тебя, давай посмотрим на моем навигаторе. Вот видишь – тупичок. Мы можем здесь расположиться. Нас не увидят, а мы сможем контролировать несколько направлений.
– Ну и что? Увидим энков на подходе – и что?
– У нас с тобой серьезные документы и полномочия. Попросим их объяснить, для чего они здесь. Не думаю, что у нас дойдет до драки. В крайнем случае, вызовем полицию.
– Может, сразу вызвать полицию?
– И что мы им скажем? Йодгар запретил охрану своего жилища и своей персоны. Это, конечно, не закон. Но его авторитет настолько велик… Можно сказать и так: его слово – закон.
