После уроков он сбегал на рынок, купил «серую» симку, отправил эсэмэс, вернулся домой и сел за компьютер. Мальчик постоянно помогал матери, которая очень плохо владеет Интернетом, он имел доступ в банк. Он легко включил на маминой карте «анонимный взнос» и стал ждать. Дальше все известно.
— Ты получил деньги, — пробормотала я, — молодец.
— Да, — кивнул подросток, — купил Нине гаджет и пока спрятал.
Я встала.
— Одевайся.
— Зачем? — спросил Антон.
— Ты не подумал, что несчастная женщина в тщательно закрытом доме чья-то пленница? — спросила я. — Не сообщил о ней в полицию, не поднял шума, не привлек внимания.
— Когда деньги пришли, я передал информацию ее сестре, — возразил Антон, — слово в слово.
— Но не сообщил адрес, где искать беднягу! — процедила я. — Поехали.
— Куда? — испугался паренек. — И как я объясню, где тот дом? В лесу он находится.
Но я уже говорила по телефону с Володей Костиным.
— Понял, — коротко ответил мой ближайший друг, а теперь правая рука Макса, второй человек в нашем агентстве, — выезжаем. Жди нас в фойе санатория.
— Лучше в номере, — возразила я, — не хочу, чтобы подняли шум, надо действовать тихо.
— Я выполнил все, что обещал, — заныл Антон, всовывая ноги в сапоги, — эсэмэс отправил.
— Иногда требуется сделать больше, чем просили, — буркнула я.
— Вы куда? — занервничала Антонина Семеновна, выбегая в прихожую. — Что происходит?
— Нормалек, ма, — отмахнулся сын, — я скоро вернусь.
— Поехали с нами, — предложила я учительнице, — Антон вам все по дороге объяснит.
Глава 16
— Боже, — прошептала я, — что здесь происходило?
— Похоже на тюремную камеру, — сказал Костин, — на полу грязное одеяло, к стене цепь прикована, грязи по колено.
— И ведро, — пояснил эксперт Сергей Чесноков, который прибыл вместе с Вовой, — оно туалетом служило.
— Где пленница? — спросила я.
— Когда мы приехали, замок на двери был заперт, — сказал Чесноков, — но внутри не оказалось ни одного человека. Вывод: арестанта увели.
— Эй, сюда, — крикнул из коридора другой наш сотрудник, Леонид Бурков, — я думал, это шкаф, а там вона чего!
Я кинулась на зов, увидела открытую дверь в стене, прошла в нее и очутилась в небольшой комнате, там стояли письменный стол, около него стул, а напротив табуретка. Вся мебель была привинчена к полу.
— Напоминает кадр из сериала о жестокостях НКВД в тридцатых годах, — заметил Володя, — интересный, однако, домик.
— Почему Галя сказала Антону про катакомбы? — спросила я.
— Мы не знаем точно, кого тут держали, — возразил Костин.
— Но женщина просила позвонить Тане, — напомнила я. — Антон мог не разобрать слово «Хухрик», ему послышалось Хухря.
— Это не доказательство, — уперся Володя.
— Нашли пуговицу, — сообщил Леня, входя в помещение, — вот она.
Я взглянула на прозрачный пакет, который Бурков держал в руке, вытащила телефон, сделала фото и отправила Тане с вопросом: «Когда-нибудь видели эту пуговицу?»
Ответ прилетел мгновенно.
«Да. На кофте Гали. Она ее надела в день исчезновения. Розовый шерстяной кардиган».
Я хотела сказать Володе, чтобы он наконец признал: тут держали Галю, но не успела, телефон затрезвонил в руке. Меня искала старшая сестра Утятина.
— Слушаю, — произнесла я, включая громкую связь.
— Вы нашли Хухрика? — закричала Таня. — Где? Нет, нет, я не то спросила. Галочка жива? Скажите «да»! Умоляю, скажите «да». Пусть будет «да». Ну, пожалуйста!
У меня перехватило дыхание, я протянула трубку Володе, тот откашлялся.
— Добрый день, Татьяна. Я Владимир Костин. К сожалению, мы пока ничего не знаем о судьбе вашей сестры.
— Это ее кофточка, — перебила его Утятина, — такими в Москве не торговали. Галя привезла две из Италии. Голубую подарила мне, розовую оставила себе. Пожалуйста! Скажите честно, что с ней. Лучше ужасная правда, чем ужас без конца. Я готова принять любую весть! Сестры больше нет?
Костин тяжело вздохнул.
— При проведении следственно-оперативных действий обнаружена пуговица. Мы пока не можем утверждать, что она от вещи Галины.
— На матрасе есть волосы, — сказал Сергей, — несколько с луковицами.
Володя кашлянул.
— Татьяна, у вас остались вещи Галины? Зубная щетка? Расческа?
— ДНК, — прошептала Таня, — я ничего в ее комнате не убирала. И в ванной все на месте.
— Вот и хорошо, мы их возьмем. Я позвоню, — пообещал Костин и нажал на экран.
Я посмотрела на часы.
— Надо Кису из детского центра забрать. Я просила Филиппа найти информацию по Ларисе Гурковой, подруге Галины. Таня полагает, что сестра с ней уехала.
— Кабы противный мальчишка сразу бросился в полицию, возможно, был бы шанс найти женщину живой, — в сердцах воскликнул Костин.
— Он ребенок, — защитила я Антона.
— Жеребенок, — только сильней осерчал Костин, — живо сообразил, как деньги стребовать. Надо узнать, кому это строение принадлежит. Похоже, в доме давно не живут. Здесь сыро, холодно, грязно…
— Зачем ставить железную дверь и делать такие же ставни? — с запозданием удивилась я.
— В Подмосковье часто грабят дачи, — подсказал Сергей, — у моего соседа по садовому товариществу все унесли, а что не стащили — разломали. Я еще могу понять человека, который имущество забирает, его продать можно. Но на фига стулья в щепки превращать?
— Хороший человек чужого не возьмет, а плохой получает еще удовольствие и от вандализма, — буркнул Володя.
— Строение находится в лесу, рядом никого, на богатый дом совсем не похоже, вполне хватило бы обычных щитов на окнах, — продолжала я, — а здесь прямо неприступный форт. И у кого-то от него есть ключи. Дверь-то не сломали, а Галину увели.
— С большой долей вероятности пленницу забрали не сегодня, — снова влез в беседу Чесноков, — спасибо парню, который не догадался опорожнить ведро-туалет. Можно определить, когда в него последний раз ходили, похоже, что его давно не использовали. Но я могу ошибаться, надо анализ сделать.
Вовка обнял меня.
— Пошли за Кисой. В санатории можно поесть?
— В «Теремке» хороший ресторан, — заверила я.
— Уходите скорей, — велел Сергей, — не путайтесь под ногами.
Мы с Володей двинулись по тропинке.
Костин начал рассуждать вслух:
