А пока кот кувыркался, и кусался, и дрался, тихий голосочек на задворках его крохотного разума, что спрятался от греха подальше, последняя малюсенькая частичка, что еще была Морисом, а не кровожадным маньяком, подсказала: «Вот, сейчас! Куси сюда!»
Зубы и когти сомкнулись на узле из восьми связанных друг с другом хвостов – и разорвали его.
Ничтожный ошметок того, что некогда составляло Морисово «я», заслышал, как мимо пролетела мысль:
– Нееее… ееее… ееет!
И тут же угасла. В подвале кишели крысы, просто крысы, ничего, кроме крыс, – они дрались друг с другом, спеша поскорее убраться с дороги яростного, шипящего, рычащего, хищного кота, к которому вернулась кошачья суть. Кот кусал, рвал, прыгал, когтил… вот он развернулся – и увидел маленького белого крыса, который так и не стронулся с места на протяжении всей битвы. Морис выпустил когти…
– Морис! – пискнул Фасоль Опасно-для-Жизни.
Дверь громыхнула один раз, потом другой – Кийт еще раз пнул башмаком в замок. После третьего удара дерево треснуло и проломилось.
В противоположном конце подвала полыхала огненная стена. Языки пламени – темные, недобрые, – смешивались с густым дымом. Клан протискивался сквозь решетку и рассыпа́лся по обе стороны, в ужасе глядя на огонь.
– О нет! Скорее, там за следующей дверью есть ведра! – крикнул Кийт.
– Но… – замялась Злокозния.
– Мы должны потушить пожар! Да быстрее же! Это работа для тех, кто ростом повыше!
Пламя шипело и потрескивало. Повсюду в огне и на полу за его пределами валялись мертвые крысы. Кое-где – не целиком, но кусками.
– Что тут произошло? – спросил Гуталин.
– Похоже, война, шеф, – отозвался Сардины, обнюхивая трупы.
– А мы можем обойти огонь?
– Слишком горячо, босс. Прости, но мы… а это, часом, не Персики?
Персики распростерлась на полу у самого огня, грязная по уши, и что-то бормотала про себя. Гуталин присел рядом. Персики открыла глаза и посмотрела на него затуманенным взглядом.
– Персики, ты в порядке? А что случилось с Фасолью?
Сардины молча похлопал Гуталина по плечу и указал лапой.
Сквозь пламя двигалась тень…
Тень медленно и неслышно шла между стенами огня. На краткий миг в подрагивающем раскаленном воздухе она показалась огромной, – словно из пещеры выбиралось какое-то чудище, – а затем стала… просто котом. От шерсти его валил дым. Что не обгорело, то покрылось запекшейся коркой грязи. Один глаз был закрыт. Через каждые несколько шагов кот чуть проседал; за ним тянулся кровавый след
Кот тащил в зубах крохотный белый пушистый комочек.
Кот поравнялся с Гуталином и, не оглянувшись, двинулся дальше. Он утробно урчал.
– Это Морис? – не поверил Сардины.
– Он тащит Фасоль Опасно-для-Жизни! – крикнул Гуталин. – Остановите этого кота!
Но Морис уже остановился и сам. Он обернулся, лег, вытянул перед собою лапы, мутным взором посмотрел на крыс.
А затем очень осторожно положил пушистый комочек на пол. Потыкал в него носом раз-другой, проверяя, не шевельнется ли. Но комочек застыл неподвижно. Морис медленно сморгнул. Вид у кота был озадаченный – и словно бы заторможенный. Он зевнул – наружу вырвался клуб дыма. Морис опустил голову на лапы – и умер.
Морису казалось, что мир полнится призрачным светом: так бывает перед самым восходом, когда уже достаточно развиднелось, чтобы рассмотреть предметы, но слишком темно, чтобы различать цвета.
Кот сел и принялся умываться. Вокруг мельтешили крысы и человеки – но словно бы в замедленной съемке. Мориса они не интересовали. Чем бы уж они там ни занимались, да пусть себе делают что хотят. Другие носятся себе туда-сюда, безмолвно, как привидения, но только не Морис. Такое положение вещей кота более чем устраивало. Глаз не болел, шкура не ныла, лапы не измочалены – существенное улучшение в сравнении с недавним положением дел!
А если задуматься, Морис был не вполне уверен, что такое произошло совсем недавно. Явно что-то прескверное. Рядом лежало нечто очень похожее на Мориса, вроде трехмерной тени. Кот уставился на это нечто – и вдруг обернулся: в безмолвном призрачном мире послышался легкий звук.
Под стеной возникло какое-то движение. Крохотная фигурка размашисто шагала прямиком к жалкому комочку, который был Фасолью Опасно-для-Жизни. Фигурка была размером с крысу, но куда более осязаемая, нежели все прочие крысы, и, в отличие от всех когда-либо виденных Морисом крыс, драпировалась в черный плащ.
Крыса в одежде, подумал Морис. Но эта – явно не из книжки про мистера Зайку. Из-под черного капюшона выглядывал костяной нос крысиного черепа. А на плече это существо несло крохотную косу.
Прочие крысы и человеки, что медленно дрейфовали туда-сюда с ведрами, крысу с косой не замечали. Некоторые проходили прямо сквозь нее. Крыса и Морис, похоже, находились в каком-то своем, отдельном мире.
«Это Костяная Крыса, – подумал Морис. – Это Мрачный Крысец. Он пришел за Фасолью Опасно-для-Жизни. После всего, что я пережил? Да не бывать тому!»
Кот взвился в воздух и приземлился на Костяную Крысу. Крохотная коса отлетела на камни.
– О’кей, мистер, посмотрим, умеешь ли ты разговаривать… – начал было Морис.
– ПИСК!
– Эгм… – пробормотал Морис, в ужасе осознав, что натворил.
Чья-то рука схватила его за шкирку, подняла в воздух – все выше и выше, и наконец развернула. Морис тотчас же прекратил вырываться.
Его держала на весу другая фигура – намного выше первой, ростом с человека, но в таком же черном плаще и с куда более увесистой косой. В лице ощущалась явственная недостача кожи. Строго говоря, лица на лице тоже остро не хватало. Просто череп – и все.
– ВОЗДЕРЖИСЬ ОТ НАПАДЕНИЙ НА МОЕГО КОЛЛЕГУ, МОРИС, – промолвил Смерть.
– Так точно, сэр, мистер Смерть, сэр! Будет исполнено, сэр! – быстро откликнулся Морис. – Без проблем, сэр!
– ДАВНЕНЬКО НЕ ВИДЕЛИСЬ, МОРИС.
– Не виделись, сэр, – отозвался Морис, слегка расслабляясь. – Соблюдаю осторожность, сэр. Смотрю направо-налево, перед тем как перейти улицу, и все такое, сэр.
– И СКОЛЬКО У ТЕБЯ ОСТАЛОСЬ?
– Шесть, сэр. Шесть. Со всей определенностью. Со всей определенностью, шесть жизней, сэр.
Смерть, похоже, удивился.
– НО ТЕБЯ ЖЕ НЕ ДАЛЕЕ КАК В ПРОШЛОМ МЕСЯЦЕ ТЕЛЕГА ПЕРЕЕХАЛА, РАЗВЕ НЕТ?
– А, это, сэр? Да она ж меня почти не задела, сэр. Пошел себе дальше как ни в чем не бывало, сэр.
– ВОТ ИМЕННО.
– Ох.
– ПОЛУЧАЕТСЯ ПЯТЬ ЖИЗНЕЙ, МОРИС. ВПЛОТЬ ДО СЕГОДНЯШНЕГО ПРИКЛЮЧЕНИЯ БЫЛО ПЯТЬ. А НАЧИНАЛ ТЫ С ДЕВЯТЬЮ.
