Крысы согласно загалдели.
– Я сказал, вы меня слышите?
На этот раз ответом ему был дружный рев.
– Отлично! И мы не остановимся, пока не очистим туннели из конца в конец! А потом проделаем то же самое снова! Пока эти туннели не станут нашими! Потому что… – Гуталин сжал меч, оперся на него на мгновение, чтобы перевести дыхание, а когда заговорил снова, слова его прозвучали не громче шепота. – Потому что мы сейчас в самом сердце Темного леса, и мы обнаружили Темный лес в собственных душах, и… сегодняшней ночью… мы… это нечто ужасное. – Он снова перевел дыхание, и следующие его слова расслышали только те, кто стоял совсем близко. – И нам больше некуда идти.
Рассветало. Сержант Доппельпункт, составляющий половину официальной городской Стражи (причем бóльшую), всхрапнув, пробудился в тесной караулке у главных врат.
Он кое-как оделся, умылся в каменной раковине, погляделся в осколок зеркала на стене.
И замер. Послышался слабый, но отчаянный писк, а затем маленькая решеточка над сливным отверстием сдвинулась в сторону, и наружу выскочила крыса. Здоровенная такая, серая. Крыса взбежала вверх по его руке, а потом спрыгнула на пол.
По лицу сержанта Доппельпункта текла вода. Страж закона ошарашенно наблюдал: из трубы появились три крысы поменьше и кинулись в погоню за первой. В центре комнаты крыса обернулась и изготовилась сражаться, но крысы помельче набросились на нее одновременно с трех сторон. Это была не драка. Скорее похоже на казнь, подумал сержант.
В стене зияла заброшенная крысиная нора. Две крысы схватили тушку за хвост и оттащили ее в дыру, с глаз подальше. А третья остановилась у входа в нору, обернулась, встала на задние лапы.
Сержанту померещилось, будто крыса изучающе на него смотрит. Не так, как животное смотрит на человека, пытаясь понять, опасен ли он. Крыса не казалась испуганной, скорее – заинтересованной. На голове у нее красовалась какая-то красная клякса.
Крыса отсалютовала сержанту. Явно отсалютовала, хотя заняло это не больше секунды. А в следующий миг все крысы исчезли.
Сержант еще какое-то время неотрывно смотрел на дыру; с подбородка его капала вода.
И тут послышалось пение. Пение доносилось из сливного отверстия и отзывалось эхом, словно долетало издалека. Один голос начинал, и целый хор подхватывал:
Нам не страшны псы и коты!..
…Наш клан с капканами «на ты»!
Нет блох у нас и нет чумы…
…пьем яд и сыр воруем мы!
А если тронешь крысу, знай…
…мы яд тебе подсыплем в чай!
Мы здесь сражались, здесь наш дом…
…И МЫ ОТСЮДА НЕ УЙДЕМ!
Песня смолкла. Сержант Доппельпункт заморгал и покосился на пустую бутылку из-под пива, оставшуюся со вчерашнего вечера. На ночном дежурстве он вдруг почувствовал себя так одиноко. И не то чтобы в Дрянь-Блинцбург кто-то вторгся, в конце-то концов. Ведь взять тут нечего.
Но, наверное, рассказывать об этом не стоит. Наверное, ничего такого и не было. Наверное, просто пиво попалось некачественное.
Дверь караулки распахнулась, и вошел капрал Кнопф.
– Утречко доброе, сержант, – поздоровался он. – Тут, это… что с вами такое?
– Ровным счетом ничего, капрал! – быстро заверил Доппельпункт, вытирая лицо. – Я лично ничего необычного не видел! Что стоишь столбом? Пора отпирать ворота, капрал!
Стражники вышли из караулки, распахнули городские ворота, и внутрь хлынул солнечный свет. А вместе с ним – длинная, ну очень длинная тень.
«Ох ты ж, батюшки, – подумал сержант Доппельпункт. – Денек-то, похоже, не задался…»
Мимо стражников, не удостоив их и взглядом, проехал всадник верхом на коне – прямиком на городскую площадь. Стражники бросились за ним. Вообще-то людей с оружием игнорировать не полагается.
– Стой! По какому делу приехал? – потребовал капрал Кнопф. Ему приходилось по-крабьи бежать за конем, чтобы не отстать. Всадник, одетый в черное и белое, походил на сороку.
Незнакомец не отозвался ни словом – лишь улыбнулся про себя краем губ.
– Ладно, ладно, может, никаких дел у тебя и нет, но ведь просто назваться ничего не стоит, так? – предложил капрал Кнопф, который отнюдь не искал неприятностей на свою голову.
Всадник смерил его взглядом – и снова уставился прямо перед собою.
Сержант Доппельпункт заприметил в воротах небольшую крытую повозку, запряженную осликом. Повозкой правил безобидный старичок. Стражник напомнил себе, что он – сержант, а значит, платят ему больше, чем капралу, а значит, мысли его стоят дороже. А мысль у него была вот какая: вовсе не обязательно проверять на въезде всех и каждого, так? Тем более если люди заняты. Проверка должна быть выборочной. А если выборочной, то неплохая идея – выбрать безобидного старичка, который кажется достаточно хилым и дряхлым, чтобы испугаться довольно-таки замызганной формы и проржавевшей кольчуги.
– Стой!
– Хе-хе! Еще чего! – заявил старичок. – Вы там с осликом поосторожнее, если его разозлить, он кусается неслабо. Мое дело предупредить.
– Ты пытаешься выказать презрение к Закону? – возмутился сержант Доппельпункт.
– Я просто не пытаюсь его скрыть, мистер. Хотите что-нибудь по этому поводу сделать, потолкуйте с моим боссом. Он вон он, верхом на коне. На громадном таком.
Незнакомец в черно-белом спешился у фонтана в центре площади и как раз открывал седельные сумы.
– Пойти и впрямь с ним поговорить, что ли? – пробормотал про себя сержант.
К тому времени, как он поравнялся с незнакомцем – а ноги сержант передвигал как можно медленнее, – тот уже установил у фонтана небольшое зеркальце и теперь сосредоточенно брился. Капрал Кнопф не сводил с чужака глаз. Ему доверили подержать лошадь.
– Почему ты его до сих пор не арестовал? – прошипел сержант.
– А за что, за нелегальное бритье? Я вам так скажу, сержант, арестовывайте его сами!
Сержант Доппельпункт откашлялся. Несколько ранних пташек из числа горожан уже наблюдали за ним с явным интересом.
– Эгм… вот что, послушай, друг. Я уверен, ты вовсе не хотел… – начал сержант.
Незнакомец выпрямился и одарил стражников таким взглядом, что оба непроизвольно отпрянули назад. А затем протянул руку и развязал ремешок, скрепляющий сверток плотной кожи, подвешенный у седла.
Сверток развернулся. Сержант Кнопф присвистнул. По всей длине кожаного лоскута на петельках крепились десятки флейт и дудочек. Они матово поблескивали в лучах рассветного солнца.
– О, так вы – дудочн… – начал было сержант. Но незнакомец уже снова отвернулся к зеркалу и буркнул, словно обращаясь к собственному отражению: – Где тут позавтракать дают?
