– Археология обычно ассоциируется с масштабными раскопками. А как работать в Московском Кремле, который в одном лице и туристическая мекка, и режимный объект?
– Работать здесь действительно сложно. В этом году, к счастью, удалось произвести настоящие раскопки – впервые за много лет. Последний раз подобные работы велись при строительстве Дворца съездов, почти полвека назад. Сейчас нам достался довольно большой участок, около 800 квадратных метров, на Подоле Боровицкого холма, у Москвы-реки. Вместе с коллегами из Института археологии РАН поработали там очень плодотворно.
– И что же нашлось?
– Удалось пройти вплоть до „материка“, то есть до девственно чистых слоев без следов человеческой деятельности. Через строительный мусор вышли на XVII столетие и дальше. Нашли больше сотни деревянных построек – вернее, их остатков. Самые ранние находки датируются XIV веком, ничего более древнего не обнаружилось. Да мы на это и не рассчитывали.
– А как же популярные версии насчет того, что и до Юрия Долгорукого на месте Кремля существовало поселение? Будто бы даже находили остатки языческого капища.
– Было упоминание в летописи о том, что одну из первых московских церквей построили на месте капища. Легенд и сказок много, но подтверждений им нет. Факты говорят о том, что на месте нынешнего Дворца съездов была воздвигнута небольшая, площадью около гектара, крепость, заложенная Долгоруким, – она упоминается в летописи 1156 года. Рядом появилась городская застройка, которая и образовала Москву. Тут же были и сельскохозяйственные угодья. Например, на месте Красной площади сеяли хлеб – мои коллеги обнаружили там следы распашки. Но ранее XII века никогда ничего не находили – если, конечно, не считать следов дьяковской культуры (археологическая культура раннего железного века. – „Известия“), которая относится к первому тысячелетию до нашей эры и с нынешним городом, разумеется, никак не связана. Я вообще не понимаю, почему так стремятся „удревнить“ Москву. Постоянно ведутся разговоры о скором будто бы 1000-летии города. Подобный юбилей был бы откровенно притянут за уши. И, кстати, с празднованием Дня города тоже не совсем понятно. Почему-то он отмечается осенью, хотя первое упоминание о Москве датировано 4 апреля 1147 года. Мы у себя в отделе именно в этот день всегда устраиваем чаепитие с конфетами.
– Возвращаясь к недавним раскопкам: там ведь нашлась берестяная грамота – редкий случай для московской археологии, в отличие от новгородской.
– Берестяных грамот обнаружилось даже две. На одной, правда, лишь обрывки нескольких слов, связного текста она не дает. А вот вторая грамота, написанная чернилами, содержит около трехсот семидесяти слов. Предварительная датировка – рубеж XIV–XV веков, конец княжения Дмитрия Донского или начало правления его сына, Василия Дмитриевича. Читать такие документы нелегко, этим сейчас занимаются лучшие специалисты. Надеемся, что в итоге прочитается 95 % содержания. Понятно уже, что перед нами опись имущества некоего кремлевского жителя по имени Тураб или Турабей – скорее всего крещеного татарина. Разумеется, такие документы – на вес золота, особенно если учесть, что в деревянной Москве бесконечно случались пожары. Образцов письменности сохранилось очень мало.
– На территории Кремля многие строения сносились – и в XIX веке, и при советской власти. Что-нибудь уникальное тогда находили?
– В XIX веке – да. Некоторые важные находки того времени хранятся в Оружейной палате. А вот после больших сносов в 1929–1930 годах остались только перечисления в архивных документах, сами предметы до нас не дошли. Правда, усилиями музейщиков тогда удалось спасти некрополь великих княгинь и цариц – их останки перенесли в подземную палату рядом с Архангельским собором. Представьте, каково было добиться такого разрешения в самый разгул антицерковной кампании… По этим останкам сейчас восстанавливаются портреты тех женщин, чьи имена мы все знаем со школьной скамьи. Этим заняты „внуки“ по ремеслу знаменитого антрополога Михаила Герасимова – в первую очередь Сергей Алексеевич Никитин, главный у нас в стране специалист по реконструкции обликов. Уже готовы портреты Софьи Палеолог, Марфы Собакиной – третьей жены Ивана Грозного, его матери Елены Глинской… Только что Никитин закончил портрет-реконструкцию матери первой русской царицы Анастасии (первой жены Грозного). А в планах – портрет Натальи Кирилловны, матери Петра I. Их лиц мы раньше совершенно не представляли, ведь в средневековой России светской живописи не существовало.
– Коль уж упомянут Иван Грозный, не могу не спросить: насколько основательны слухи о царской библиотеке, будто бы спрятанной где-то в подземелье?
– Одно время я собирала материалы по этому вопросу, а сейчас бросила. На мой взгляд, искать что-то подобное под землей бесперспективно. Книги были очень дорогими предметами, и прятать их в подвалах, где они бы неизбежно испортились, вряд ли пришло бы в голову. Да и не так много осталось неисследованных мест на территории Кремля. Хотя библиотека наверняка была. И богослужебные книги, и травники, и летописи. Какие-то европейские книги тоже могли храниться при дворе – например, в переписке Ивана Грозного с Курбским цитируются античные авторы. Еще до войны один ленинградский историк составил список книг, которыми мог пользоваться Иван Грозный. И выяснилось, что библиотека в основном никуда не сгинула, а просто существует в разрозненном состоянии – после всевозможных исторических перипетий. Книги, которые остались, хранятся сейчас в самых разных музеях и библиотеках. В 1960-е годы даже была создана специальная комиссия, которая как раз и занималась выявлением царских книг там и тут, но после смерти ее главы, академика Тихомирова, эта деятельность заглохла.
– А как вообще обстоит дело с древними кремлевскими подземельями? Слухов на эту тему всегда хватало…
– Слухи явно преувеличены. В 1970-е годы мы натолкнулись на кусочек такого подземного хода – судя по признакам, XVII века. Но это редкость. Сказать, что существовала древняя разветвленная структура, мы не можем. Если что и было, то позднейшими коммуникациями все давно уничтожено и перекроено. При этом современная система коллекторов в Кремле довольно сложная, если бы она выходила на какие-то подземные ходы, мы бы знали.
– Когда рассуждают об уместности некрополя у Кремлевской стены, приводят довод о том, что захоронения тут существовали испокон века. Действительно?
– Сразу за стеной, от Спасских до Никольских ворот, стояли несколько храмов. И при каждом храме имелось кладбище. Но ссылаться на это в данном случае некорректно. В центре Москвы вообще очень много старинных захоронений. Помню, в девяностые годы, едва найдут какие останки, так сразу давай вспоминать про жертв НКВД. Я несколько раз помогала следователям разобраться с местами прежних церковных погребений. Они были безумно благодарны и радостно закрывали такие дела».
По-моему, достаточно ясно и конкретно сказано специалистом. «Нашли больше сотни деревянных построек – вернее, их остатков. Самые ранние находки датируются XIV веком, ничего более древнего не обнаружилось». Никаких белокаменных кремлей, никаких стен и прочего детинца. Каменный Чудов монастырь и деревянные постройки времен Дмитрия Донского.
