В арсенале серийного убийцы имеются два средства, благодаря чему его деятельность столь «эффективна». Это мобильность и маска нормальности. Существенный признак серийного убийцы – навязчивая страсть к странствиям. Хотя он живет в одном каком-то месте, по своей сути он странник и в эпизоды крайнего психоза начинает прочесывать места, где может попасться нужный тип жертвы. Джон Гейси охотился на путешествующих юношей, не поддерживающих отношений с семьей или друзьями, поэтому его излюбленными местами были автобусные станции и железнодорожные вокзалы. Если серийный убийца орудует в своем городе, число убийств, происходящих в данной местности, становится настолько велико, что полиция не имеет возможности досконально расследовать каждое. Газеты начинают кричать о чудовищных злодеяниях, полицейское расследование оказывается в центре всеобщего внимания, а преступник получает информацию о ходе следствия. И тогда он каждый раз меняет схему действий. Наконец, страх и жестокость преступлений оказывают такое леденящее действие на публику, что убийца орудует чуть ли не беспрепятственно, в то время как полиция тратит время на успокоение общественности, реагирует на ложные признания сумасшедших и расследует преступления убийц-повторял. А тем временем убийца, который никогда не бывает привязан к одному месту, просто перебирается в соседний городок или сопредельный штат и продолжает свое дело. Позднее он всегда может вернуться. Благодаря газетным репортажам, теле– и радиопередачам он постоянно в курсе последних новостей.
Поскольку серийные убийцы – социопаты, у них никогда не образуется устойчивых привязанностей. Например, среди наиболее шокирующих открытий, сделанных Элизабет Кендалл в отношении Теда Банди, был тот факт, что, хотя в сиэтлский период они практически жили вместе, в его жизни то и дело появлялись близкие подруги и невесты, которых набралось бесчисленное множество. Несмотря на то что Банди не раз уверял Лиз в своей любви и на словах, и в письмах как до, так и после арестов в Юте и Флориде, он никак не мог объяснить романов с другими женщинами и продолжал поддерживать с ними связь. Банди был неспособен испытывать привязанность к людям, даже к самым близким. Отсутствие подобных чувств к отдельным личностям переходит в отсутствие их к обществу в целом. Именно поэтому Карлтон Гэри совершал преступления в городе, где прошла его юность, убивал и не переживал, что все население живет в страхе. То же справедливо и в отношении Атлантского убийцы детей, независимо от того, являлся ли им Уэйн Уильямс или кто-то еще. Убийца наблюдал, как чернокожих жителей штата охватили ужас и смятение, а полицейские из полудюжины юрисдикций пытались раскрыть преступления.
Отсутствие связи с родным городом означает, что преступник может обитать и трудиться в любом месте, с легкостью нести общественные нагрузки и даже, как в случае с Джоном Гейси и Тедом Банди, принадлежать к уважаемым лицам города. Это особенно устрашающая сторона синдрома серийного убийцы, поскольку, не питая сострадания к окружающим его людям, преступник застрахован от появления чувства вины, которое может заставить традиционного убийцу явиться с повинной. Серийный убийца не имеет ни семьи, ни друзей. Он воспринимает самого себя как одинокого охотника, выслеживающего потенциальную добычу. В периоды между эпизодами убийств он растворяется среди людей, а потом вновь возникает в образе серийного убийцы под действием импульсов, возникающих глубоко в мозгу.
Благодаря той же черте – отсутствию сочувствия – он без труда носит маску нормальности. Гэри Шефер не только жил и работал среди религиозных и ориентированных на семейные ценности людей в сельском штате Вермонт, но и принадлежал к кристадельфийцам. Члены этой секты строили жизнь на фундаменталистской интерпретации Библии. Однако Шефер, происходивший из семьи, также принадлежащей к данной секте, вел двойную жизнь: он был насильником и серийным убийцей девочек, обитавших в округе, и одновременно – добропорядочным прихожанином. Так продолжалось вплоть до его ареста.
Большинство людей находит особенно омерзительным, что человек, пользовавшийся доверием, нормальный с виду, казавшийся сознательным гражданином, на деле является серийным убийцей. Детектив Кеппел беседовал с Тедом Банди как минимум два раза и дважды выпустил его из поля зрения. Один раз Тед Банди попал в его поле зрения, когда девушка из Сиэтла сообщила: в день убийства мужчина по имени Тед, у которого был «фольксваген»-жучок и гипсовая повязка на руке, попросил ее помочь погрузить лодку в багажник и отогнать машину домой. «Он выглядел немного “чудным”, – сказала она позднее полицейскому детективу, – и я отказалась». Прочитав в местной газете о найденном теле, она позвонила в полицию, заметив, что, похоже, разговаривала с убийцей.
Один из профессоров заявил на Банди в полицию. Преподаватель факультета, где тот учился, сообщил, что студент ездил на «фольксвагене». Полиция выяснила: Банди – без пяти минут юрист, он никогда не имел дела с полицией, участвовал в местной политической жизни и работал на кандидатов в республиканскую партию. Кроме того, он занимался общественной работой. Банди поддерживал устойчивые гетеросексуальные отношения с молодой женщиной, проживавшей вместе с дочерью от первого брака, и был любим. Полиция посчитала его слишком нормальным, абсолютно не подходящим на роль человека, совершившего серию убийств. Позже имя Банди всплыло вновь, на этот раз названное той самой женщиной, с которой у него был роман. Полиция допросила ее. Выяснилось, что Банди никогда не угрожал ни своей подруге, ни ее дочери и весьма управляем, в отличие от показаний Элизабет. Женщина не смирилась с равнодушным отношением правоохранительных органов. Обнаружив в гардеробной Банди гипсовую повязку, она снова вызвала полицейских. Но они опять отказалась арестовать Банди. Он был чересчур нормальным.
Серийный убийца – это странник. Он ускользает из поля зрения полиции и всегда опережает ее на десять шагов. Или же, напротив, вращается в обществе, и полиция не желает тратить времени на расследование причастности такого человека к преступлению. Почти все серийные убийцы подходят под одну из этих категорий, а то и под две одновременно. Например, Карлтон Гэри, причастный к торговле наркотиками, был странником; он то объявлялся среди людей, то уходил в подполье. В виннтонский период он имел связь с женщиной-офицером из отделения шерифа, которая даже не подозревала о преступной деятельности своего приятеля. Хотя у полиции имелось досье на Гэри, ему удавалось сохранять видимость относительно нормальных сексуальных отношений с партнершей.
Описание последних дней перед арестом, данное Бобби Джо Лонгом, показывает: чувство выживания у серийного убийцы необычайно обострено. Лонг знал, что в связи с ростом общественного резонанса, вызванного убийствами в Северной Тампе, полиция усилила наряды, патрулирующие улицы. Кроме того, у него имелись сведения об информированности властей в отношении способа совершения преступлений, типа выбираемых жертв и места «охоты». Он сам читал об этом в газете. В новостях также говорилось, что принято решение создать целевой отряд для задержания убийцы. «В тот момент я мог уехать в Майами или вернуться назад, в Калифорнию, – объяснял он позднее, уже в камере смертников. – Я мог поехать в Западную Виргинию навестить знакомых. Я мог просто уехать из Тампы, прекратить подбирать девушек и тогда и сегодня был бы на свободе, поскольку полиция понятия не имела, кто я и где меня искать, пока я не выпустил МакВей и та сразу не кинулась в полицию». Даже когда, по словам Лонга, он мог бежать из Тампы, преступник не сделал этого. Он опережал полицию на несколько ходов. Лонга поймали, потому что он хотел быть пойманным. Он хотел, чтобы прекратилась цепь убийств, в которой гибли не только его жертвы, но и он сам, однако не мог положить конец своим злодеяниям. Куда важнее то, что этого не могла сделать и полиция, пока убийца не раскрыл своего местонахождения, отпустив предпоследнюю жертву. Лишь тогда полицейские напали на след и сумели установить преступника.
