Шкала прогнозирования должна быть создана в результате совместных действий специалистов в области различных наук биохимии, невропатологии, генетики социальной психологии и уголовного права. Исследователи должны информировать представителей других наук о достигнутых результатах, что позволит избежать профессиональной слепоты, вызываемой разобщенностью в работе. В исследованиях необходимо использовать информацию, полученную из первых рук, – непосредственно от задержанных серийных убийц, насильников, сексуальных преступников и других эпизодически жестоких лиц. Их наблюдения и выводы касательно собственного поведения бесценны, так как позволяют заглянуть в механизмы деятельности самой мрачной стороны человеческой психики. Изучением причин и побудительных мотивов, движущих серийными убийцами, слишком часто занимаются люди, в жизни не переступавшие порога тюрьмы и не разговаривавшие с арестованными. Необходимо, чтобы в научных трудах использовались данные, полученные в результате непосредственных наблюдений и контактов.
Если учреждения здравоохранения и правоохранительные органы направят свою деятельность на потенциально опасных лиц, это уже дает им возможность помешать таким лицам стать в будущем опасными для самих себя и для общества. Необходимо всерьез воспринимать сообщения сексуальных преступников, жалующихся на галлюцинации и бред, направлять их на лечение. Если бы тюремные психологи и в свое время прислушались к Люкасу и Гэри, они могли бы «закоротить» их преступные карьеры до начала серийных убийств. Если бы армейские врачи со вниманием отнеслись к жалобам Бобби Джо Лонга на неврологические симптомы, он получил бы столь необходимое ему лечение. И сейчас в тюрьмах сидят осужденные насильники, которые просят медицинской помощи, но их никто не лечит.
Часть из них – а все они когда-то выйдут на волю, – ходячие мины замедленного действия и впоследствии «прославятся», попав на первые полосы газет. Даже Гэри Хейдник, подозреваемый по делу о пытках и серийных убийствах в Филадельфии, находясь в тюрьме, многократно просил помощи психолога, но всякий раз получал отказ.
Аналогично школы, сталкиваясь со случаями жестокого обращения и чрезвычайной жестокости с учениками, должны принимать меры, когда ребенок, как кажется, может представлять опасность для себя и для других. Если бы Энни Холл, школьная учительница Генри Люкаса, вмешалась в его жизнь, не опасаясь наказания, из него мог бы получиться другой человек. Однако, согласно ныне действующим порядкам, учителя, администрация и медицинский персонал школ не имеют права даже высказывать подозрения касательно жестокого обращения с детьми.
Многие государственные законы, требующие соблюдения конфиденциальности в отношении судимостей несовершеннолетних, еще более ограничивают возможности вмешательства в тех случаях, когда ребенок подвергается риску. Многие несовершеннолетние, предстающие перед судом, сами являются жертвами жестокого обращения или испытывают острейшую потребность в медицинском вмешательстве. А ко времени, когда они перейдут в юрисдикцию судов для взрослых, записи об их прежних судимостях и, вероятно, уже накопившие сведения о проявлениях крайней жестокости, будут засекречены, и следствию придется начинать работу на пустом месте. Если бы в случае чрезвычайно жестоких преступлений или хронически жестокого обращения с детьми полиция получала доступ к досье несовершеннолетних правонарушителей, ей было бы легче предотвратить превращение индивидуума в потенциального убийцу.
Вся методика экспертизы вменяемости, используемая в уголовном праве, требует обновления. Ее необходимо поднять над уровнем XIX века, на котором она находится сегодня. Сведения современной науки в отношении химической и биологической обусловленности определенного поведения давно опрокинули традиционные концепции разумного и безумного поведения. На примере Генри Люкаса, Бобби Джо Лонга, Альберта Де Салво и других убийц мы убедились, что в промежутках между эпизодами жестокости люди с тяжелыми поражениями областей примитивного мозга могут действовать в рамках нормальности. Однако во время серии убийств они ведут себя так, как будто что-то руководит их поступками. Они теряют связь с реальностью, испытывают провалы в сознании, им кажется, будто ими движет некая внутренняя сила. Большинство серийных убийц способно сказать, кто занимает в настоящее время пост президента США, и безошибочно ответит на вопрос следователя, который теперь год и где они находятся. Однако они не в состоянии объяснить, какая сила принуждает их совершать убийства. Этим людям требуется медицинская помощь. Пересмотр определения вменяемости и признание невменяемости причиной эпизодически жестокого поведения повлекут за собой образование новый группы преступников, подпадающих под действие государственных программ лечения. Таким образом власти штатов смогут удержать потенциальных серийных убийц от совершения первого убийства.
Среди адвокатов, врачей, педагогов и защитников прав человека существует опасение, что попытка оценивать отдельных лиц, особенно детей, как потенциально жестоких индивидуумов неизбежно повлечет за собой формирование драконовской системы составления досье на граждан, в результате чего кто-то из них будет отнесен к категории формирующихся преступников. В ходе процедур отслеживания и учета к кому-то навсегда прилипнет невидимый ярлык. Что ж, опасения оправданны. Безусловно, если в безответственном обществе некоторые лица будут идентифицироваться как предрасположенные к преступному поведению, это создаст безграничные возможности для нарушения гражданских прав. Не случайно, когда восемнадцать лет назад Арнольд Хатснекер, личный врач Ричарда Никсона, предложил подобную концепцию, на него обрушился град критики со стороны правозащитных групп.
Предлагаемая нами программа не рассчитана на создание механизма выделения идентифицированных потенциальных жестоких убийц. По сути, она представляет собой план вмешательства в критических ситуациях, предназначенный для защиты детей от жестокого обращения или от болезни. Если педиатр установит, что склонности ребенка превышают нормальный уровень агрессивности, заходя в область чрезвычайной жестокости или агрессивности с тенденцией к убийству, в его распоряжении должен быть узаконенный метод информирования родителей или органов правопорядка, освобождающий его от страха перед преследованием. Аналогично, оказывая ребенку помощь в случае, который наводит на мысль, что пациент является жертвой жестокого обращения, врач кабинета скорой помощи или школьная медсестра должны иметь право передать информацию в полицию, не опасаясь иска со стороны родителей, если данные не подтвердятся. Если врач, медицинская сестра, школа или больница уведомляют полицию, они не должны нести ответственности за ошибку.
Такая программа уже существует в отношении неуспевающих в учебе и находится в ведении федерального правительства. Установленные процедуры, обеспечивающие проведение диагностики таких детей, утверждение для них индивидуальных образовательных планов с мерами по защите их прав в ходе школьного обучения могут послужить хорошей базой для создания программы выявления детей, подвергающихся жестокости или склонных к крайним ее проявлениям. Иначе говоря, если школьная медицинская сестра или врач столкнется с «агрессивной предрасположенностью к насилию», это не является основанием для отнесения ребенка к разряду потенциальных жестоких убийц, но должно заставить относиться к нему как к пациенту, страдающему болезнью сродни хронической депрессии или психозу. Во главу угла должны ставиться поиск причин крайней агрессивности в окружении ребенка и переориентация жестокости в положительное русло.
