Танк медленно двинулся задом. Толпа ахнула. Это был красивый звук: одновременный вдох тысячи пар легких. Фоллер смотрел за меткой, которую люди сделали на улице. Когда переднее колесо коснулось ее, он вернул переключатели в прежнее положение, а затем повернул рукоятку в противоположном направлении. Танк остановился.
Спрыгнув с машины, он услышал, как в люке под ним прячутся люди, сматывающие цепь, с помощью которой они протащили танк эти несколько метров. Крышка люка тихонько закрылась. Фоллер присоединился к Мунларку и пожал его протянутую руку. Они играли на публику. Их руки были сомкнуты, как будто скрепляли клятву, лица повернулись к зрителям.
Знакомое лицо в толпе застало Фоллера врасплох. Заметив ее каплевидные глаза и строгую линию рта, он издал резкий вопль удивления и выпустил руку Мунларка.
– Орхидея? – воскликнул Фоллер, делая шаг в ее сторону.
Мунларк поймал его за локоть и потянул назад.
– Орхидея, это ты? – позвал Фоллер.
Это была она. Только еще более худая, одетая в сильно испачканные джинсы и футболку и сжимающая руку маленького мальчика. Фоллер попытался вырваться из хватки Мунларка, но тот только сильнее сжал руку. Он повернулся к нему.
– Эта женщина из моего мира! Я знаю ее. Как она сюда попала? – спросил он, отчаянно махая ей. – Орхидея, это я!
Орхидея посмотрела через плечо, как будто подумала, что он обращается к кому-то другому.
Мунларк дернул Фоллера в другом направлении и прошипел:
– Уходим.
Орхидея смотрела на Фоллера без единого намека на то, что она его узнала.
– Орхидея! – Фоллер оттолкнул Мунларка. Вся толпа теперь смотрела на Орхидею.
Выглядя смущенной и нервной, Орхидея метнулась в толпу. Рука маленького мальчика, сжимающая сломанную игрушечную гоночную машину, была последним, что увидел Фоллер до того, как один из людей Мунларка схватил его за руку. Они унесли Фоллера прочь. Его ноги болтались чуть выше бордюра.
– Мать твою, ты ведь сказал мне, что никого не знаешь! – закричал Мунларк, когда толпа уже не могла их слышать.
Он посмотрел на Фоллера сверху вниз, как будто разглядывал экскременты на своем ботинке.
– Ты лживый мешок дерьма. Тебе удалось меня развести.
– Я не знаю никого из этого чертового мира. Но эта женщина не из этого мира – она из моего.
Мунларк остановился и уставился на Фоллера.
– Ты не мошенник, ты хренов сумасшедший.
– Нет, – быстро сказал Фоллер. Он догадался, что будет с ним, если Мунларк примет его за сумасшедшего. – Клянусь тебе, я не сумасшедший. Ты можешь на меня рассчитывать.
Он старательно пытался показать, что уже все нормально, что он стоит с ними спокойно и без страха.
– Я сожалею об этом, этого больше не повторится. Она, должно быть, похожа на ту, кого я знал. Жутко похожа, правда.
Мунларк внимательно посмотрел на Фоллера. Тот старался выглядеть совершенно нормальным и смышленым. Мунларк выругался сквозь зубы и пошел дальше.
– Наверное, я уже по самые уши во всем этом, чтобы обойтись малой кровью.
Фоллер кивнул. Они повернули за угол, выходя на улицу, чтобы обойти обрушившуюся стену.
– Ладно, проехали. – Он довольно сильно похлопал Фоллера по спине. – Больше никаких сюрпризов, понятно?
VII
Питер вкатил Изабеллу в лабораторию, дверь за ними захлопнулась с громким звуком, эхом, раздавшимся в открытом пространстве. «Делать это посреди ночи – преступление», – подумалось ему, и, возможно, технически так и было.
– Тебе не начало казаться, что это все-таки плохая идея? Может, мне следует отвезти тебя обратно?
– Давай не будем повторять это снова, – взмолилась Белла. – Я и так напугана до смерти.
Ее речь была прерывистой, гортанной.
Кресло-коляска оставляло на безупречно чистом полу мокрые полосы. На улице шел дождь, его капли, оставляя следы, стекали по большим окнам от пола до потолка.
Наклонившись к Изабелле, Питер взял ее под руки и поднял с кресла. Девушка могла только смотреть, как он пытался затащить ее на третью алюминиевую ступень лесов. Питер был слишком мал и слаб. Тяжелоатлет Уго мог бы ее поднять с легкостью, но Уго не следовало знать, чем они занимаются, пока все не закончится.
Тяжело дыша, Питер посадил Изабеллу на край лесов, поближе к диафрагме – порталу для клонирования.
Изабелла сдернула свое обручальное кольцо и передала его Питеру.
– Я не хочу его потерять.
– Я об этом не думал, – сказал Питер.
– Черт, а как же моя одежда? Я не подумала принести что-нибудь для меня или для нее.
Упоминание о ней вызвало у Питера мороз по коже. Он тоже не подумал об одежде. Он не умел просчитывать все детали.
– Может быть, нам стоит вернуться и взять что-нибудь.
– Нет. Я не хочу упасть духом. Я могу снять больничную рубашку, а после ее надену. Мой двойник может спрятаться в одном из офисов, пока ты не принесешь ей какую-нибудь одежду. Черт. Мой двойник. Это реально?
– Вот и я о том же. Это реально. Слишком реально.
Он отвел глаза и стал развязывать бантик в верхней части больничной рубашки Изабеллы.
– Брось, Питер, – сказала Изабелла. – Как ты бросишь меня туда, не глядя на меня?
Она была права. Повернув голову примерно на 45 градусов, он уставился в одну точку, спустил рубашку с бедер Изабеллы и снял ее. Бледно-белая кожа женщины явно контрастировала с темными волосами.
– Мне нужно, чтобы ты посмотрел на меня, Питер. Посмотри мне в глаза.
Питер выполнил ее просьбу.
– Я боюсь, – сказала она. – Мне нужно, чтобы ты был здесь, со мной.
Он взял ее дрожащую руку и сжал.
– Прости. Я здесь. Не бойся. Ничего плохого не случится.
Если бы он был в этом уверен. Чем меньше времени оставалось до того, что они хотели сделать, тем неуверенней он себя чувствовал.
Он встал за спиной Изабеллы и взял ее под руки, правой рукой дотронувшись до ее груди.
– Прости.
Она издала нервный смех:
– Да, я почти уверена, что ты ко мне не пристаешь.
Она безудержно дрожала. Питер не мог сказать, было ли причиной этому действие приона или прион смешался со страхом. Его сердце неистово колотилось. Через несколько минут появятся две Изабеллы.
– Мы вот-вот войдем в историю, – сказал он. – Ты это понимаешь? Ты будешь как первый человек в космосе. Даже больше.
– Просто подними меня, вундеркинд. Мы сможем подумать о важности момента, когда все закончится.
