Он вытащил из кармана карту и посчитал овалы. Согласно карте их было семь. Возможно, и семь, но, если их тысячи, у него не хватило бы бумаги или крови, чтобы нарисовать их все, карта может не представлять собой ценность. На его взгляд, миров миллион.
Были ли еще соседние миры или миры ниже этого? Что еще более важно: был ли там кто-нибудь, кто мог бы рассказать ему, откуда все началось? Почему миры были населены одними и теми же людьми? Кто-то где-то должен иметь ответы. Фоллер уставился на символ «Х» над нижним миром. Он был готов поспорить, что ответы можно найти там, внизу.
XIII
Они с недоверием уставились в экран телевизора. Канал MSNBC показывал многочисленное скопление солдат на Маркет-стрит в Сан-Франциско. Они были иностранцами: русские, венесуэльцы, дальше по побережью, похоже, северные корейцы. Иностранные солдаты заполоняли Сан-Франциско. Русские танки Т-90 на пляже в Санта-Монике вели огонь по позициям США в городе.
Почувствовав на плече чью-то руку, Питер обернулся и увидел стоявшего с каменным лицом Гарри.
– Думаю, мы должны привлечь больше людей на нашу сторону. Нам нужно работать быстрее, – сказал Гарри.
– Нас будут задерживать электростанции.
У них было двести инженеров, работающих над наноструктурированными топливными элементами; целых три завода находились в процессе преобразования для производства клеток. Никто из этих сотрудников не знал, для какой цели они все это разрабатывают и строят.
– Тогда нам нужно больше людей на той стороне.
Питеру никогда не приходило в голову, что Западный Альянс может проиграть. Питер не хотел победы ни для одной из сторон, он хотел, чтобы эта бессмысленная война просто закончилась.
– Ты прав, – сказал он, сжимая виски в попытке избавиться от безжалостной головной боли. Она его не покидала. Неудивительно, учитывая, как мало он спал. Его веки и пальцы дрожали от усталости.
– Я должен вернуться к работе.
Питер двинулся в сторону станции, установленной в углу, но вдруг споткнулся и упал на колени. В ушах раздавалось громкое жужжание, в глазах потемнело.
– Питер?
– Да-да, я в порядке. – Питер уперся руками и коленями в пол и попытался встать, но свалился в обморок. Он даже не понял, что потерял сознание, – его словно накрыло волной.
Он почувствовал, как кто-то взял его под руку.
– Дыши глубже. Садись. Просто сиди.
В окружении своих коллег он сидел на полу, все еще чувствуя головокружение.
– Вызовите «Скорую», – сказал кому-то Гарри.
– Нет. Поездка в больницу займет полдня. Это просто усталость.
– Питер, ты только что потерял сознание. Тебя должны осмотреть.
Питер глубоко вдохнул, пытаясь собраться с мыслями. В висках стучало, тело, словно электрическим током, било холодом.
– У нас есть три врача на ставке? Давайте одного сюда.
* * *
Десять минут спустя он согласился отдохнуть еще несколько минут, а затем вернуться к работе. Питеру казалось, что его прижимает к кровати невероятная сила тяжести. Он попытался поднять руку, чтобы дотянуться до воды, оставленной доктором Отеро. Голова болела в двух разных местах: в области глаз и левой стороны затылка. Однако никто не мог выполнить работу за него. Возможно, ему следует уступить и поспать шесть или семь часов.
Вошедшая доктор Отеро держала в руках бумаги, вероятно, результаты анализа крови. На ней была маска. Во время осмотра маска отсутствовала.
– Доктор Сэндовал… – она сделала паузу. Вид у нее был чрезвычайно серьезный.
В голове Питера замелькали возможные болезни: рак, боковой амиотрофический склероз…
– Вы подцепили прион Петерсона-Янтца, – она опустила глаза. – Мне очень жаль.
Словно кровать из-под него резко вытащили, и теперь Питер падает на пол. Он был уверен, что снова потеряет сознание. Может быть, уже потерял и все это ему только померещилось?
Питер принимал все меры предосторожности, и возможность заражения должна была быть нулевой. Болезнь передается только через жидкость – кровь, сперму, слюну. Но ведь всегда было место для ошибки?
Ему осталось не больше месяца. Причем не самого легкого времени. Мозг взорвался от воспоминания о дергающейся Изабелле.
В душу ворвался холодный, сосущий ужас, перед глазами поплыло, голова закружилась. Он умрет.
– Хотите, чтобы я сообщила еще кому-нибудь? – спросила Отеро.
– Нет. Никому не говорите. – Прежде чем умереть, он должен был закончить проект. Хватит ли ему времени?
Нет.
– Вас нужно госпитализировать.
– Я сам лягу в больницу. – Он умоляюще посмотрел на Отеро. – Я, сам того не зная, носил это в себе в течение нескольких дней. Если я мог кого-нибудь заразить, теперь этого не случится, потому что я знаю о вирусе. По крайней мере, сейчас я знаю, что своим рожком мороженого нельзя делиться ни с кем.
Доктор Отеро кивнула.
– Оставлю вас отдохнуть и проведу осмотр через несколько часов.
– Спасибо.
Как только шаги Отеро стихли, Питер услышал, как в лаборатории кипит работа. Он не представлял, как они смогут закончить проект без него. Им придется передать его федеральному правительству, которое, несомненно, попытается превратить сингулярность в оружие.
Быть может, диагноз был ложным, ведь есть такие случаи, когда врачи ошибаются…
Питер громко рассмеялся. Ну, началось: отрицание – первая стадия принятия смерти у Кюблер-Росс
[25]. Потом он начнет торги, хотя понятия не имеет, с кем будет торговаться. Наверняка он сможет торговаться с Уго. «Если ты возобновишь свою работу над Петерсоном-Янтцем, ты найдешь способ изолировать прионосвязывающие свойства без побочного эффекта полного стирания моей памяти, я же…» Что он? Вернет Изабеллу?
Уго презирал его. Он имел на это все основания.
Мысли Питера продолжали возвращаться к Изабелле. Она просила его попытаться представить себя умирающим. Тогда он сделал все возможное, а теперь понял, что его воображение было лишь бледным отблеском того, что оказалось на самом деле. Просто невозможно представить себе, какие чувства возникают, когда кто-то стоит перед тобой с результатами анализа в руках.
И теперь, когда он почувствовал всю тяжесть чувств умирающего, желание Изабеллы быть клонированной имело огромный смысл.
Теперь, когда он знал, что во время процедуры человек должен быть без сознания, он мог это сделать. Мог, если бы захотел.
