Он был так близок к тому, чтобы использовать силу сингулярности, чтобы положить конец войне, прежде чем та уничтожит планету.
А как же Мелисса? Если он это сделает, сможет ли новый Питер продолжить то, что оставил старый, если старый умрет? Начнут ли они с самого начала?
Он действительно думал об этом?
Да, думал.
Если бы Питеру удалось себя клонировать после неудачного эксперимента с Изабеллой, Уго стал бы презирать его еще больше.
Поймет ли кто-нибудь? Разрешат ли клону Питера продолжить проект, унаследовать его лабораторию, его гранты? Или его затащат в какую-то лабораторию ЦРУ для исследований?
Он должен был сделать это тайно, посреди ночи. Как и с Изабеллой.
27
Как только взошло солнце, Фоллер захотел отыскать Бурю, но это выглядело бы жалко и убого. Он вполне мог бы быть убогим и жалким, но не хотел казаться таким Буре.
Вместо этого он достал ее фотографию. Та уже потрепалась по краям, углы округлились, но улыбающееся лицо Бури все так же было совершенно четким…
И вдруг его осенило. Одежда Сюзанны и Эмили – простые платья и одинаковые бантики в их волосах. На снимке же глядела девушка в черной блузке и джинсах. Буря уже тоже, должно быть, поняла, что, возможно, на снимке и не она. Может, именно поэтому она решила пойти со своими близнецами, вместо того чтобы держаться рядом с Фоллером.
Он не хотел верить, что женщиной на фотографии могла быть или Сюзанна, или Эмили. Они могут быть похожими на Бурю, но в Буре было что-то особенное. Когда он находился рядом с ней, возникало чувство, что она именно та, которую он когда-то любил.
И до сих пор любит. Он был уверен, что его чувства к ней сохранились еще с Первого Дня. Как еще Фоллер мог объяснить любовь, которую испытывал к этой женщине? И он понял это с того момента, как увидел ее в другом мире. Да, она была прекрасна. Такой же прекрасной была Орхидея, такими же были и много других женщин. Но они не вызывали у него чувства, будто он падает, стоя на твердой земле. Его способна была вызвать только Буря.
Несмотря на тяжесть от их расставания, Фоллер решил, что лучше дать ей время, позволить ей прийти к нему самой, когда она будет готова.
Тем временем Фоллер помогал Укусу Змеи по мелким бытовым делам: держал два сломанных конца топора вместе, пока Укус закручивал болты, залатывал обувь, как только тот запускал канву. Первые несколько раз, когда Фоллер пытался заговорить о чем-то, Укус только бурчал или кивал. Когда же Фоллер упрямился, Укус прекращал работу и строго глядел на него:
– Не отвлекайся.
После этого один из них заговаривал лишь тогда, когда это было необходимо, вроде ситуации: «Передай мне вон тот молоток».
В полдень они работали над велосипедом. Цепь была сломана, и Укус Змеи заменил ее на ту, которую взял с велосипеда без колес, стоявшего в углу магазина.
– Когда-нибудь запасных частей перестанет хватать, и тогда больше не будет велосипедов, – сказал Укус, продевая цепь, пока Фоллер медленно крутил педаль.
– В любом случае ходить пешком безопаснее, – сказал Фоллер. – Мой приятель Пояс, катаясь на велосипеде, угодил в люк и потерял передние зубы.
Укус Змеи кивнул.
– Наверное, ты прав.
Фоллер внимательно наблюдал за тем, как Укус соединяет два конца цепи, чтобы получилась петля.
– Каково это – падать? – спросил Укус, не отрывая глаз от цепи.
Вопрос Фоллера удивил.
– Сначала плохо. Как будто твое сердце сейчас взорвется, а желудок будто летит быстрее, чем все остальное. Через некоторое время становится почти спокойно, словно ты и вовсе не падаешь.
Укус Змеи вытер пот со лба тыльной стороной ладони и спросил:
– Ветер крутил и бросал тебя в разные стороны?
– Двигая руками и ногами, можно найти баланс. – Он уже забыл, как трудно было представить падение в никуда.
Укус Змеи прокрутил педаль: заднее колесо велосипеда щелкнуло безотказно. Убрав тиски, Укус без лишних усилий поставил велосипед на пол и, сжимая руль, подтолкнул его к Фоллеру.
– Не мог бы ты передать его владельцу? Можешь не ехать на нем, а вести рядом, тут недалеко.
Фоллер улыбнулся.
– Конечно. Куда мне идти?
– Он принадлежит жене Брюса. – Укус Змеи указал на улицу. – В нескольких кварталах от зала заседаний Совета, большой желтый дом слева. Ты его увидишь.
Укус придержал для него входную дверь. Когда Фоллер посмотрел на него и благодарно кивнул, он сохранял каменное лицо, но понимал, какую возможность давал Фоллеру для их примирения.
Фоллер катил велосипед по главной дороге. Вдруг он увидел сидящего на бампере красной машины мужчину, который спокойно ел лук прямо на улице. Любой мог подбежать и вырвать еду из рук. Но никто этого не делал. Очень странное место.
На капоте этого автомобиля была прикреплена серебряная фигурка лошади. Как люди из этого мира могут так спокойно сидеть на машинах, видеть их разбросанными по всем улицам, но не говорить, откуда они здесь взялись? Фоллера действительно мучил этот вопрос. Возможно, люди нарушают правило и разговаривают об этом только с наступлением ночи, когда лежат в постели со своими любимыми.
Двери в магазин все еще были открыты. Он замедлил ход и заглянул внутрь. В магазине было три человека – один за прилавком, остальные двое разглядывали вещи на полках и складывали их на пол. Все это происходило в полной тишине. В его мире люди говорили почти без остановки. Может, это из-за того, что им нельзя говорить о Первом Дне, – они не оглядывались на прошлое, а если на него не оглядываться, то поводов для разговоров не так уж и много. Можно только попросить кого-нибудь передать тебе молоток или спросить, почему ты не знаешь, как выглядит этот инструмент.
Фоллер прошел мимо зала заседаний Совета – дорога вела вниз. Он заметил дом Брюса, большое здание с целыми окнами и со скошенной в саду травой.
Как только он повернул велосипед к подъезду, входная дверь распахнулась и выскочил Брюс. Он остановился в нескольких шагах от крыльца, но сразу же метнулся внутрь и снова появился, сжимая в руке монтировку.
– Тебе тут не рады. Никогда, – сказал Брюс, приближаясь.
– Ты никогда не видел меня раньше, ты ничего обо мне не знаешь, но выходишь из дома с монтировкой, когда появляюсь я с твоим велосипедом?
Фоллеру нравился этот мир: здесь было более спокойно, чем в его мире или мире Бури:
– Короче, хватит пороть чушь. Откуда ты меня знаешь?
– Тебя я не знаю, но знаю твой тип. Ты погубишь это место, если кто-то тебя не остановит.
Фоллер заметил движение наверху и увидел, что двойник Орхидеи наблюдает за ними из окна. Он решил, что ему нравится слово «двойник».
