Питер слабо кивнул.
– Вы даже не можете смотреть друг на друга. – Мелисса повернулась к Уго. – Питер говорит, что ты зол на него, потому что он публично не заявил о том, что ты заслуживаешь разделить с ним Нобелевскую премию.
Уго схватил с холодного блюда креветку и сунул в рот.
– Если он утверждает, что дело только в этом, кто я такой, чтобы спорить?
Питеру ничего не приходило на ум. Было мучительно сидеть здесь и притворяться, что дело в премии, смотреть, как Мелисса пытается исправить то, что нельзя исправить.
– Я должен был прилагать больше усилий, чтобы появляться в ночных ток-шоу и выклянчивать приглашения на научно-фантастические конференции в качестве почетного гостя, – сказал Уго.
Питер тяжело вздохнул.
– Ты меня раскусил, Уго. Я получил Нобелевскую премию, потому что подмазался к сообществу научной фантастики.
Уго сложил руки на столе.
– Ты нарисовал себе образ волка-одиночки, гения, который все сделал сам. Ты сделал много вещей за моей спиной помимо исследования.
Питер попытался скрыть потрясение от выпада, стараясь выглядеть раздраженным. Он потянулся к шейкеру, налил себе выпить и пролил половину на скатерть.
– Что значит за твоей спиной? – спросила Мелисса.
– Ничего, – с отвращением отмахнулся Уго.
– Питер не сделал ничего такого, чтобы намеренно не разделить с тобой премию. Ты же не думаешь, что он смог бы так поступить?
Уго посмотрел прямо на Питера.
– Нет. Все ошибки Питера – несчастные случаи.
Питер сделал большой глоток, пытаясь скрыть, как сильно дрожат его руки.
– Почему бы нам не поговорить о чем-то приятном?
Мини-поле для гольфа Мелиссы, находившееся за бассейном, купалось в золотом свете заходящего солнца. Он указал на него.
– Мелисса только-только закончила тринадцатую лунку. Стоунхендж.
Мелисса спрыгнула со стула.
– Давайте сыграем. – Не дожидаясь ответа, она направилась по извилистой лестнице к бассейну. Питер последовал за ней, оставив Уго сидеть наедине со своим напитком.
Мелисса передала Питеру клюшку и мяч и наклонилась за двумя запасными клюшками, лежавшими за скамейкой у недавно завершенной лунки.
Мяч Питера ударился в один из широких плоских камней и срикошетил вправо. Обернувшись, он увидел, что Уго стоит метрах в шести за их спинами, засунув руки в карманы.
Удар Мелиссы пришелся метрах в двух от лунки.
Питер направился к своему мячу.
– Погоди, – Мелисса подняла одну из запасных клюшек. – Кто будет играть вместо Изабеллы?
Питер застыл. Мелисса стояла с клюшкой в руках, ожидая, пока кто-нибудь из них заговорит первым.
– Я скучаю по ней. Я знаю, что вы двое тоже. Может быть, вы этого не осознаете, но я думаю, что по большей части ваш раздор связан с ней. Если бы она была здесь, не думаю, что этот конфликт возник бы.
Уго издал лающий смешок, грубость которого явно поразила Мелиссу.
– Что здесь смешного, Уго?
Питер достал запасную клюшку, его колени сильно тряслись.
– Я буду играть вместо Изабеллы. Давайте просто покончим с этим.
Пока он устанавливал оранжевый мяч, кто-то вырвал клюшку из его руки. Он поднял глаза и увидел, что над ним навис Уго.
– Не смей. Я говорил тебе никогда не произносить при мне ее имя, и я не шутил.
Между ними встала Мелисса.
– Что, черт возьми, происходит? Скажите мне кто-нибудь. Сейчас же.
Питер должен был настоять, чтобы в ту ночь они вызвали в его лабораторию полицию. Но он выбрал легкий путь, который предложил тогда Уго. Однако сейчас он уже не казался таким легким. Уго уставился на Питера.
– Вперед. Расскажи ей. Я устал от того, что наши друзья думают, что я корень зла.
Он хотел сказать Уго, чтобы тот заткнулся. Он хотел бежать.
– Что мне рассказать? – Мелисса посмотрела на Питера, нахмуренно и растерянно. Должно быть, в ее голове проносились варианты и самый страшный был тот, что он изменял ей с ее сестрой. Если бы все было так просто.
– А еще лучше, пусть тебе расскажет Питер. – Уго посмотрел на него. – Почему бы тебе не узнать, сможет ли настоящий Питер присоединиться к нам? Или он слишком болен?
Слова поразили Питера так, будто его ударили в челюсть. Определенно, Уго не мог этого знать. Никто не знал, кроме его врача.
Мелисса перевела взгляд с Уго на Питера и обратно.
– Если ты пытаешься донести какую-то глубокую экзистенциальную мысль, Уго, она от меня ускользает.
Уго пожал плечами:
– Я просто спрашиваю, может ли Питер присоединиться к нам.
– Он сейчас перед нами, – почти крикнула Мелисса.
Уго отрицательно покачал головой.
– Это не Питер. – Он посмотрел на Питера и хмыкнул. – Я предполагал, что хотя бы твоя жена посвящена в эту тайну. Неужели ты ничего ей не рассказал?
Как же Уго мог узнать? Доктор Отеро не могла выдать Питера, так ведь? Если бы она это сделала, то рассказала бы Мелиссе, а не Уго.
Уго цокнул языком и покачал головой, как будто был разочарован Питером.
– Ты действительно думал, что я не замечу первые симптомы болезни, от которой страдала моя жена?
Питер попытался вспомнить, когда последний раз он виделся с Уго. На тренировочном поле? В тот день даже сам Питер не знал, что у него Петерсон-Янтц.
Мелисса внимательно осмотрела Питера, задержав взгляд на его дрожащих руках.
– Милый, ты болен?
– Он не болен. Болен настоящий Питер. Сейчас даже очень.
– Заткнись, – сказала Мелисса. – Я спрашиваю у Питера.
Она повернулась к Питеру, умоляюще глядя на него.
– Скажи мне, что происходит.
Уго сел на скамейку рядом с тринадцатой лункой, откинулся на спинку и скрестил руки на животе.
– С чего начать? – спросил он, подняв брови.
– Что, по-твоему, ты знаешь? – ответил вопросом на вопрос Питер.
– Ладно. Две недели назад у тебя появились ранние симптомы Петерсона-Янтца. Теперь, – он размашистым жестом указал на руки Питера, – они совсем исчезли. Либо ты разработал лекарство от Петерсона-Янтца, – в этом случае я уверен, что Нобелевский комитет тут же вручил бы тебе премию в области медицины и физиологии, – либо ты себя клонировал.
Мелисса, разинув рот, уставилась на Уго.
– О чем ты говоришь? Ты в своем уме? Это Питер.
