Он наткнулся на согнутый дорожный знак, торчащий из треснутого бетона. Освободив ногу, Фоллер увидел изображение на знаке: это была башня, в два раза выше, чем здания вокруг. Она была словно перекручена. Широкое основание здания, кверху оно сужалось и было увенчано длинным металлическим столбом, напоминающим копье. На знаке была стрелка, указывающая налево. Когда знак стоял вертикально, он, должно быть, указывал прямо на край света.
Фоллер наклонился, взял знак обеими руками и отчистил от грязи изображение башни. Он знал это здание как свои пять пальцев.
– Как же я раньше не заметил? – сказал он вслух.
Буря наклонилась к нему и посмотрела на знак.
– Что это?
– Это башня – небоскреб, с которого я прыгнул. Этот знак указывает на здание в моем мире.
– Как так… – начала она, но сразу же, все осознав, запнулась.
Он ясно представлял себе, где этот фрагмент мира будет соответствовать его миру, – на выступе над краем, в разбомбленной части его мира.
– Кто-то или что-то разорвало мир на части. Вот из-за чего все эти страдания. Голод. Чистки. Я хочу узнать, кто или что сделал это. – Фоллер вытащил и развернул карту. – Вот для чего этот символ «Х» – показать нам, где искать ответ.
XVIII
Питер подошел к своему шкафу для хранения документов, порылся там и нашел бутылку текилы, которую ему подарили на спонтанной вечеринке по случаю дня рождения, устроенной работниками лаборатории в прошлом году. У него возникло желание выпить все прямо из горла. Было уже два часа ночи, а по лаборатории все еще ходили десятки людей. Чтобы никого не смущать, Питер взял кружку, подаренную на память о восемьдесят седьмой Международной конференции по теоретической физике. Это была хорошая конференция. Он сделал глоток текилы и почувствовал, как она обжигает горло.
Слушание в суде все еще не выветрилось из его памяти. Питера Сэндовала объявили мертвым. Прокурор ссылался на Питера в прошедшем времени.
Он сделал еще глоток текилы. Он не ел уже три дня и едва мог пить воду из-за мучительной боли в горле.
Питер постоянно спрашивал себя, что делала сейчас Мелисса. Он все еще не мог поверить в то, что теперь не может просто так взять телефон и позвонить ей, рассказать, какой отвратительный был его день. Сказать ей, как сильно он ее любит.
Она больше не вернется. Алкоголь вызывал ощущение ясности и реальности. Мелисса больше не вернется. Они даже не были официально женаты. Она была вдовой.
Дверь в лабораторию распахнулась. Питер привстал, чтобы посмотреть, кто вошел, и увидел Кэтлин. Первая его мысль: она пришла сюда с весточкой от Мелиссы. Но зачем Мелиссе посылать Кэтлин в трехчасовую поездку из Вашингтона, вместо того чтобы позвонить Питеру самой или отправить сообщение? Подняв руку, он помахал Кэтлин.
Остановившись в дверях, она посмотрела на текилу, а затем, засмеявшись, подняла то, что было в ее руке: бутылку «Джек Дэниелс».
– Великие умы мыслят одинаково, – сказала она.
Питер указал на пустой стул.
– Что ты делаешь в Уильямсберге?
– Я приехала к тебе. – Она наполнила половину пластмассового стакана виски.
– Как ты узнала, что я буду в лаборатории в два часа ночи?
Кэтлин усмехнулась.
– Повезло, что ли? Следующим местом поисков стал бы твой дом.
Питер захохотал, но его смех не был веселым и искренним, как раньше.
Сделав глоток, он посмотрел на дубликатор – машину, которая должна сделать мир лучше, но в то же время являлась причиной всех его бед.
– Она уже не вернется, да?
Это была полная чушь, но Кэтлин не моргнула и проговорила:
– Она не говорит об этом, поэтому я не знаю, о чем она думает. Но нет, я думаю, что вернется.
Питер подошел к окну и вгляделся в темноту.
– Это из-за нее, хотя уже два часа ночи, но я все еще здесь. В те ночи, когда я слишком уставал от работы, я спал здесь, потому что не хотел идти домой. Я должен был продать дом, но каждый раз, думая об этом, убеждал себя, что она вернется и в нашем доме вновь наступит мир и покой.
В его кружку плеснула жидкость: Питер повернулся и увидел наливающую Кэтлин.
– Спасибо, – сказал он.
Кэтлин подняла бутылку в воздух, будто чокаясь с ним, и села на свое место. Окинув взглядом помещение, она выбрала подходящее место и поставила бутылку на пол. Трудно было понять, какие дальнейшие действия диктовала болезнь Кэтлин.
– Ее поведение сейчас похоже на поведение Мика Джаггера
[28]. Останавливает машину на обочинах, чтобы убрать с дороги жаб. Носит пижамы с изображениями героев «Лиги Зеленых Фонарей»
[29]. Это я все испортил.
Кэтлин вздохнула и, скрестив ноги, сказала:
– Если хочешь знать мое мнение, в вашем расставании ты виноват на шестьдесят процентов, из-за того что ты самый глупый гений на планете, который думал, что Уго будет молчать. Мелисса – на сорок процентов, за то что пыталась приблизить тебя к идеалу. Она хочет быть женой Галахада
[30], Ганди
[31] и прекрасного принца в одном флаконе.
Она покачала головой.
– А знаешь, в чем ирония?
Питер глубоко вздохнул.
– Нет.
– Ты почти такой человек, а она этого даже не замечает.
– Ага. – Он закрыл глаза, потому что ее слова причиняли боль, хоть и были сказаны с хорошими намерениями. Он когда-то был о себе такого же высокого мнения. Теперь эти слова звучали как ложь, которую говорят расстроенному другу, чтобы его подбодрить. – Ты сказала, что приехала сюда, чтобы со мной встретиться?
– Веришь или нет, я здесь, чтобы передать предложение от президента.
Питер поднял брови.
– Ого, ты перешла на другой уровень. Последний раз я слышал, что вы делили на двоих один кабинет, разрабатывая PR-релизы.
