– Я пас. Как раз заезжаю на Манхэттен. Скажи мне, что я передаю привет.
Он отключился и спросил себя, удастся ли Мелиссе, Кэтлин и дубликату Гарри выбраться до того, как их поразит вирус затмения, если Уго вообще его выпустил. Питер задался вопросом, успеет ли он сам выбраться вовремя. Уже скоро он узнает.
Дороги, ведущие из города, были забиты машинами. Питер въезжал на мост практически в одиночку. Многие опасались, что по Нью-Йорку вскоре нанесут удар. Возможно, кто-то пустил слух, что свергнутая президент Аспен скрывается на Манхэттене, и они боялись, что генерал Эльба разбомбит его, чтобы ее прикончить. Питер жалел, что Аспен не выбрала укрытие ближе к его дому: ему очень не хотелось быть так далеко от своих друзей в этот решающий момент.
На его телефон пришло сообщение.
Питер прочитал: «Я отправил тебе коробку конфет». Номер отправителя был скрыт.
– О нет. Нет, нет.
Питер набрал Гарри:
– Я только что получил сообщение от Уго. Он утверждает, что выпустил вирус затмения.
– Твою мать. На какое расстояние? Он не сказал?
– Нет. Как минимум, он выпускает его прямо на вас. Сообщение было послано лично мне, значит, предполагает то, что это я буду им заражен. Ты готов?
– Почти, – сказал Гарри. – Еще пару минут.
– Как только ты это сделаешь, вытащи всех. Освободи их и скажи, чтобы они убегали и прятались где угодно. Надеюсь, некоторые из вас смогут избежать захвата.
Если вирус затмения распространится, группа Уго получит полный контроль. Питер не сомневался, что Уго будет преследовать не только его, но и Гарри и, возможно, Кэтлин и Мелиссу.
– Мне нужно идти. Я люблю тебя. Передай другим Гарри, Кэтлин и Мелиссам, что я их тоже люблю. – Питер отключился.
Он ехал по Генри-Гудзон-Паркуэй, справа от него простиралась река. В парках, мимо которых он проезжал, никто не играл в баскетбол, не гулял с собаками и не катался на роликах. Все сидели дома и следили за новостями или сражались в Калифорнии, Китае или Саудовской Аравии. Или были мертвы.
Он доехал до Тридцать девятой улицы. Президент Аспен находилась в штаб-квартире ООН, на Сорок второй улице вдоль Ист-Ривер. Он надеялся, что ей удалось заставить их телевизионную команду выйти в эфир и объявить, что энергоснабжение в наличии. Способно ли это объявление вернуть Аспен к власти, Питер не знал.
Внезапно его накрыла волна тоски – рядом не было Мелиссы. Одной из Мелисс. Любой из них.
В небе взорвался миллиард звезд. Питер нажал на тормоза.
* * *
Питер остался один в черном пространстве, которое даже сложно было так назвать. Ему казалось, что оно давит на него, душит. Он смотрел во все стороны сразу, окруженный огромными извилистыми лестницами, состоящими из чернильно-черных пятен. Лестницы перекручивались между собой и вытягивались в прямые точечные линии. Они заполняли черную беззвездную пустоту, словно бесконечные нити ДНК.
* * *
Его «БМВ» наткнулся на бордюр и вылетел на тротуар. Питер остановился как раз вовремя, чтобы не врезаться в здание.
Где-то в стороне реки кричали люди. Крики были ужасающими. Питер хотел отсидеться в своей машине и попытаться понять, что он только что видел, но, похоже, кричали люди, которым нужна была помощь. Он выскочил из «БМВ» и бросился на шум.
Сингулярности. Эти миллиарды пятен, которые он видел в тот момент, были сингулярностями, нанизанными на сложную структуру.
Проходя под широкими тенями высоток, он пересек Одиннадцатую авеню и обнаружил толпу в квартале от себя, на Двенадцатой. Люди таращились на реку.
Приблизившись, он сразу заметил, что от обычного темно-серо-зеленого цвета Гудзона не осталось и следа: река приобрела светло-голубой оттенок и теперь сливалась с небом. Это была иллюзия, какое-то странное отражение неба, маскирующее воду… и побережье Нью-Джерси на другой стороне.
Подойдя еще ближе, Питер замедлился. Люди, казалось, совсем потеряли рассудок, а иллюзия бледно-голубого неба, на месте которого должен был быть Гудзон, только усиливалась. Там, где должен был быть Хобокен, плыло огромное, волнистое облако.
Он добрался до толпы, собравшейся метрах в пяти от неровного края бесконечной пропасти, которая начиналась на половине того, что когда-то было Двенадцатой авеню. Внизу не было ничего, кроме неба.
Питер продолжал идти, пробираясь сквозь толпу и обломки Двенадцатой авеню. Он хотел уйти как можно дальше, пока не выбьется из сил и не упадет.
Он увидел, что натворил.
Внезапно Питер повернулся и направился прямо к обрыву, пробираясь мимо тысячи рыдающих, кричащих, испуганных людей. Дважды он спотыкался и падал.
Питер поднял кусок бетона размером с кулак и, бросив его с края, наблюдал, как тот падает. Это было невозможно, потому что он стоял на участке Манхэттена, который не падал. Но по всем законам должен был.
48
В кабине пилота грохотала музыка – было тяжело сосредоточиться. Но Фоллеру необходимо было сосредоточиться. От попыток вспомнить все, чему его учил двойник, у него болела голова. Это будет чудо, если он сможет приземлиться, не вызвав подозрений или не убив себя и Пенни. Во время тренировок он чувствовал себя более расслабленным. И голову не разрывало от этой громкой, адской музыки.
– Можешь ее выключить? Это ужас какой-то.
Пенни выключила плеер.
– Спасибо.
– Это не ужас, – сказала Пенни.
– Еще какой.
Она положила обратно свои ярко татуированные руки.
– Я знаю, что до того, как тебе стерли память, Iron Lives была одной из твоих любимых музыкальных групп.
– Значит, у меня был ужасный вкус.
Откуда-то шел неприятный запах. Разве трупы начинают пахнуть только через три дня? Наверное, да, если находиться рядом с ними в замкнутом пространстве.
– Что еще ты обо мне знаешь, кроме того, что я был самым крупным массовым убийцей в истории?
– Ты был гением. Ты взял бритву, разрезал воздух и вытащил из раны бога.
Как лирично.
– Но я не знал, что бог сделает это, когда я его выпущу?
Пенни пожала плечами.
– Мелисса говорит, что нет. Вулкофф рассказывает всем, что ты терпеть не мог потерь, поэтому спустил собак на всех – как на друзей, так и на врагов.
Если это правда, он был монстром. Правда, вся информация Пенни была получена ей самой от Уго Вулкоффа. А тот точно был монстром.
Он достал рацию.
– Что ты делаешь? – спросила Пенни.
– Звоню Мелиссе. Я хочу понять, почему я спустил всех собак. Мне все равно нужно в этом попрактиковаться.
