– Ну, ты смотри, какой проходимец, – покачал головой Арсений. – Фальшивой «Флорой» торговать надумал. Полного собрания нет ни у кого, однако люди все еще готовы покупать эти книги, даже не глядя, есть ли там нужная страница. На Площади Независимости за полный том все еще предлагают новенькую дрезину с позолоченным корпусом и полным багажником патронов. Неудивительно, что мошенники штампуют подделки. Лично я видел не менее десятка, и некоторые сделаны мастерски.
– Что теперь будет с торговцем? – спросил Ион.
– Да ничего особенного. Сортир почистит пару дней. Хотя, если он ранее попадался, то это может растянуться на месяц.
Громкий хохот со стороны изолятора возвестил о том, что грязной работы продавец не боялся. Ион подозревал, что рано или поздно ему точно удастся продать фальшивую книгу.
– Вот мы и на месте, – сказал Арсений.
У входа в лазарет стоял один из сталкеров. В прошлом Иону приходилось видеть всех «Птиц», наблюдая из толпы. Тогда он запомнил черты каждого из них, так что сейчас мог без труда опознать, кто есть кто.
– Мир вам, люди добрые, – поприветствовал Аист. – Милости просим.
Ион наклонил голову и вошел внутрь. Он никак не ожидал увидеть здесь столько народу. Хотя, вероятно, именно так и должен был выглядеть штаб заговорщиков. Но столь странного собрания вовлеченных в тайну он себе и представить не мог.
Пятеро сталкеров, смотритель, секретарь и сидящий в центре под яркой лампой неизвестный молодой мужчина плотного телосложения, привязанный к стулу. Однако больше всего Иона поразила сидящая за хирургическим столом девушка, закутанная в одеяло. Ее мокрые каштановые волосы были аккуратно расчесаны, от нее сильно несло хозяйственным мылом. Перед ней стояла тарелка супа из стандартного ежедневного продовольственного пайка Датаполиса. Девушка поглощала суп большой ложкой с завидным аппетитом. На Иона она не обратила внимания.
– Кто это? – спросил учитель, поразившись, что именно такой вопрос пришел ему в голову в первую очередь. Почему-то девушка удивила его больше всего.
– Это Эльза, – ответил Арсений. – Местная беспризорница. Она ненормальная.
– Эльза? – переспросил Ион, догадываясь, зачем его вызвали.
Когда Арсений по дороге в столицу сказал, с кем ему придется разговаривать, учитель даже не подумал об Эльзе. Он иногда встречал эту девушку во время визитов в столицу. Хотя она выглядела, как остальные нищие, но никогда не клянчила жетоны, пусть даже и не отказывалась, если ей их давали. Ее можно было видеть на самых тяжелых физических работах, с которыми могла справиться молодая женщина ее сложения. И даже в свободное время она вечно что-то делала. Чаще всего Эльза занималась такой чепухой, как полировка шпал. Она делала многое из того, что никто делать вовсе не просил. Но, по крайней мере, ей не мешали.
– Вы что, ее искупали? – спросил Ион, пытаясь представить эту картину.
– Не мы, – ответил Воробей. – Татьяна искупала. Еще пыталась разговорить. Перед тем, как ехать к тебе.
– Так, – Ион перевел взгляд на пленного. – Это и есть ваш красный?
– Никто и не говорил, что он красный, – осторожно поправил Феникс. – Хотя…
– Тише, все! – приказал Кипарис. – Он как раз приходит в себя. Давайте послушаем.
Воробей задорно пихнул Иона локтем.
– Слушай, – сказал он. – Это интересно.
Пленник чуть запрокинул голову. Вполне осмысленно посмотрел вверх. Сталкеры встали вокруг него.
– Ты меня понимаешь? – спросил Кипарис.
Пленник закашлялся.
– Да, – ответил он.
– Это хорошо. Знаешь, где ты находишься?
– В метро, – ответил пленник.
Стук ложки Эльзы нарушал таинственность сцены, однако Ион такой расклад только приветствовал. Никаких конфликтов, вполне себе домашняя беседа.
– Кто вы? – спросил пленник. – Зачем я здесь?
– Я – Кипарис, начальник этой станции. Как твое имя?
– Меня зовут… – раненый умолк на несколько секунд. – Я… я не знаю.
– Ты решил разыграть дурака? – спросил смотритель.
– У него была травма головы, – предупредил Кондор. – Он вполне может ничего не помнить.
– Да? – нахмурился смотритель. – Ну, допустим. Что ты делал снаружи?
– Снаружи?
– На поверхности. Что ты делал на поверхности?
– Я не знаю. Голова болит. Я хочу лечь.
– Ты хоть что-то помнишь? – спросил Воробей. – Просто скажи, что ты помнишь. Поделись любым воспоминанием.
Пленник попытался встать и дернулся.
– Почему я привязан? – спросил он. – Кто вы все? Что вы хотите?
– С меня хватит, – сказал Кипарис. Он повернулся к Эльзе и рывком поднял ее из-за стола. Девушка вскрикнула, продолжая сжимать ложку в руке.
– А это кто? – спросил смотритель. – Говоришь, память потерял? Ее ты знаешь?
– Эльза, – произнес пленник.
– Откуда ты ее знаешь? – спросил Кондор. – Парень, тебе лучше признаться. Иначе станет совсем плохо.
– Я не помню, – пробормотал пленник. Было видно, что каждое движение причиняло ему боль. – Я никого из вас не знаю. Не помню своего имени. Я только знаю, что ее зовут Эльза. Но кто она – не знаю.
Девушка посмотрела на него и заулыбалась.
– Давид, – произнесла она и облизала ложку. – Давид, Давид, Давид.
– Что это значит? – спросил смотритель. – Это что, имя?
– Больше похоже на позывной, – заметил Воробей.
– Более чем, – согласился Феникс. – Если этот парень был наверху, то он наверняка не один. Должно быть, Давид – его имя. Ну, или почти.
– Зачем ему позывной, если при нем не было рации? – засомневался Ворон.
– Тебе имя «Давид» о чем-нибудь говорит? – спросил Кипарис пленника. – Ты слышал про Метроград? Ты один из людей Шестакова?
Тот покачал головой, скрыв гримасу боли.
– Я не знаю, – твердил он. – Я стараюсь вспомнить, честно. Но не могу. Послушайте меня. Я не знаю, кто вы, но никому не наврежу. Отпустите меня, и я что-нибудь вспомню.
– Свобода, парень, тебе не светит, – возразил Кондор. – Пока мы не будем знать, кто ты и с какой станции.
– Что значит – станции? – спросил пленник. – Кто вы такие? Что я сделал? Где вы меня нашли?
– Хорош дурку гнать, а? – поморщился Воробей. – Мы тебя нашли наверху, в защитном костюме, без сознания. Ты можешь это как-то объяснить?
– В каком еще костюме? – не понял Давид. – Вы о чем говорите?
– Прекратите, – вмешался Ион. – Угрозами здесь не поможешь. Кипарис, можно вас на пару слов? Наедине.
– Конечно, – согласился смотритель и решительно вышел из лазарета. По всей видимости, ему и самому осточертело находиться здесь.
