Сами того не зная, они полностью изменили свою будущую судьбу.
Излучатель работал, но рядом не было никого, кто мог бы отдать жертвам устный приказ или посоветовать, например, повернуться и идти домой. Однако они хорошо знали друг друга. Они разговаривали – так, как разговаривают обычные люди, связанные общими секретами. Порой серьезно, порой шутливо. Слова, которые они адресовали друг другу, превратились в мощные психологические установки, которые поселились в их подсознании навсегда.
Что случилось с Мафусаилом, догадаться нетрудно. Обнаружив спуск вниз, Эльза решила зарисовать схему. Ей не на чем было писать, так что Мафусаил, понимая важность момента, пожертвовал для этого свою книгу. Дал Эльзе «Флору» и ручку, чтобы она набросала схему на справочнике. Полагаю, у него была закладка в книге на странице со старейшим деревом.
Когда они поняли, что совершили ошибку, то решили, что никто не должен узнать об их находке. И Метроград с генералом тоже не должны.
Эльза крикнула Мафусаилу, чтобы он уничтожил запись, уничтожил самым простым способом – вырвал листок со страницей шестьдесят восемь, на которой она вела путевые заметки. Ее слова запали Мафусаилу в самые глубины подсознания, превратившись в приказ, но тогда ему удалось оказать сопротивление и спасти книгу. Вероятно, он был против такого шага. В группе наметился раскол, и слова стали жестче. Старик спрятал книгу, хотя команда «вырвать листок из справочника» уже поселилась в нем, чтобы позже дать всходы.
Мафусаил с Давидом велели Эльзе «все забыть». Она была самой младшей и физически слабой из всех. Она была женщиной. Ей сказали что-то вроде «ты всего лишь глупая девчонка». Наспех брошенной фразы оказалось достаточно, чтобы девушка действительно отключила области рассудка, делающие ее взрослой.
Давид услышал нечто вроде совета «забудь все, что тут видел». Конечно, я не могу воссоздать точные формулировки. Но думаю, что парень услышал что-то вроде «чтобы завтра ты ничего не помнил», а ведь понятие завтрашнего дня в метро – полнейшая абстракция. Солнца-то нет. Никто уже не живет по календарю. Освещение у нас искусственное, так что каждый может сам решать, день сейчас или ночь.
Всей тройке разведчиков удалось вернуться обратно, после чего полученные психологические установки вступили в силу. Расставшись со своей книгой, Мафусаил принялся делать именно то, что ему и велели: схватил первый попавшийся учебник «Флоры» из своих обширных запасов и выдернул нужный листок. А потом взял следующую книгу и повторил. Потом еще и еще, пока не уничтожил вручную все определенные страницы.
Этот поступок имел неожиданные последствия. Книги распространились по всему метро, а когда люди, их читавшие, обнаружили, что в них всех не хватает одного и того же листка, то на пустом месте родилась целая легенда о таинственном экземпляре «Флоры», оставшемся неповрежденным.
– Так вот почему за этими книгами все гоняются, – Аист хлопнул себя ладонью по лбу. Ион кивнул ему в возбуждении и продолжил:
– Поразительно, из какой ерунды может родиться лавина слухов и сплетен, которая настолько радикально изменит общество, что обычный, ничем не примечательный справочник станет элитным товаром, предметом небывалой роскоши, за которым будут охотиться всеми путями. Популярность «Флоры» выросла настолько, что среди влиятельных жителей Датаполиса стало круто взять себе название дерева из этой книги в качестве второго имени.
Со временем эти люди сделали себе карьеру, и в результате смотритель Датаполиса, подхватив модное веяние, взял себе имя Кипарис. Вскоре его уже окружали Березы, Баобабы, Клены, Секвойи и им подобные.
– Да уж, – почесал голову Ворон. – А я-то думал, чего все прутся по этим справочникам? Оказывается, просто потому, что это круто. А почему круто – ни у кого спросить мозгов не хватило.
– Да. Вернемся к нашим разведчикам. Эльза тем временем вернулась в Датаполис. Ее рассудку был нанесен ущерб. К счастью, это было всего лишь внушение, ее мозг сам по себе не поврежден. И все же девушка сильно изменилась. До этого она не успела обрасти никакими связями или же, в силу прикрытия, не хотела этого делать. Некому было о ней позаботиться. Никто толком и не знал, что она существовала. Просто как-то внезапно в Датаполисе появилась очередная умалишенная нищенка, которая помнила, как трудиться на самых тяжелых работах. Под присмотром Тани, нашего столичного доктора, Эльза сумела кое-как закрепиться в столице, хотя продолжала механически рисовать некое подобие карты. Она рисовала глиной, грязью, углем на любой поверхности, когда было подходящее освещение.
Вот с самим Женькой-Давидом это освещение сыграло злую шутку. Сейчас я еще больше уверен, что услышанная им команда звучала примерно как «вернись сюда на рассвете». Под «рассветом» парень должен был понять искусственную смену дня и ночи. Попасть в полную темноту, заснуть, потом проснуться уже при новом свете. Однако с ним произошла удивительная вещь.
Дело в том, что у себя Давид охранял станционные часы. Стратегический объект, освещенный круглосуточно. После того как Давид вернулся с поверхности, притом совершенно не помня, что он вообще куда-то выходил, парень банально ни разу не оставался в темноте на протяжении последующих четырех лет. Он не помнил ни Эльзу, ни Мафусаила, ни Метроград. Не помнил, что был агентом генерала. Он снова был самим собой – тем, кем считал себя до вербовки. Простым рабочим парнем Женькой.
Четыре года он стоял под часами, там же ел и спал, постоянно чувствуя на себе свет, чувствуя, что вокруг него царит один и тот же бесконечный день. Иногда он отлучался в туалет или помочь знакомым по работе. Но ни разу за все время он не отключался, пребывая при этом в темноте. Это продолжалось вплоть до позавчерашнего дня, когда команда диверсантов с соседней станции, с Красного Хутора, вывела из строя трансформатор и полностью отрубила Бориспольскую от электричества. Ополчение Бориспольской сумело отвоевать и починить трансформатор, обходясь в полной темноте фонарями. Женя был с ними. Получив незначительное ранение, или, скорее, легкую контузию, он потерял сознание.
И тогда впервые за четыре года сложились оба фактора: он как бы заснул, и вокруг было темно. Биологические часы отсчитали ночь. Женька, валявшийся в одной из многочисленных ниш туннеля, пришел в себя. Возможно, он вспомнил о другой стороне своей личности – что был сталкером-авантюристом с позывным Давид. Может, он и не помнил ничего. Но он однозначно вспомнил задачу: вернуться обратно к излучателю «на следующий день».
Именно это он и сделал. Снова нашел свой костюм, который без должного ухода за несколько лет попортился от плесени. Не забудем, что Давида вел не здравый смысл, а ментальный психоз четырехлетней давности, так что он выбрался наверх прямо в старом снаряжении. Наверху он, вероятно, блуждал в поисках излучателя, пока ему не стало плохо. Он так и не дошел, по дороге потерял сознание, и затем его нашли «Птицы» Кондора, сопровождавшие Баобаба.
– Все верно, – кивнул Кондор, не пропустивший ни единого слова из долгого рассказа учителя.
– Остальное вы все, в общем, помните, – сказал Ион. – Когда вы притащили Давида в Датаполис, естественно, его никто там не узнал. Кроме Эльзы, которая жила в лазарете, куда вы и приволокли парня. В столице – обилие разных ламп, дающих игру бликов и теней. При нужном освещении Давид немного пришел в себя и сумел даже опознать Эльзу. Кипарис же не мог понять, кто перед ним. Лишь знал, что это непонятный человек с поверхности, бродивший неподалеку от Крещатика в изношенном костюме, что создавало впечатление, будто Давид находился в нем очень долго. Кипарис закономерно предположил, что Давид – шпион Красной ветки. Чтобы докопаться до истины, смотритель решил попробовать растормошить Эльзу. Для этого нужна была помощь – вот совпадение! – Мафусаила, о связи которого с Эльзой и Давидом никто и не подозревал.
