Именно об этом еще вчера Довмонта предупредила Солнышко, послав своего человека. Решение магистра помочь данам быстро распространилось среди орденских братьев и кнехтов, да подготовку стремительного похода и невозможно было скрыть. Об этом предупредила Сауле, и ради этого кунигас поспешил на ночь глядя к Дмитрию, срочно созывать совет. Предупредил! Однако ж не все вняли. Что ж, Бог им судья.
Грозная рыцарская «свинья» уже начала свой разбег! Затрубили трубы. Взметнулись в небо сигнальные стяги. Опустились, легли на упоры длинные тяжелые копья. Под копытами лошадей задрожала покрытая снегом земля. Не так уж и много нынче было снега. Ветер сдувал, да и почти всю зиму частенько шли дожди.
Глава 5
Русские войска перестраивались прямо на глазах у врага – быстро и четко. Все – благодаря Довмонту и поверившему ему переяславльскому князю. От занятого новгородцами центра понеслись на правый фланг отряды Дмитрия и верная дружина псковского князя. Крайнюю правую точку занял владимиро-суздальский князь Святослав Ярославич, брат его, Михаил, вместе с другими князьями прикрыл левый фланг.
Дрожала мерзлая земля, реяли в небе стяги. Неслись, неудержимо неслись рыцари!
– А ну, братие! – выхватив меч, закричал новгородский посадник Михаил Федорович. – Накажем клятвопреступников! Постоим за вольности и торговлю нашу! Кто против Бога и Святой Софии?
– Кто против Бога и Святой Софии?!
Дружным рыком новгородцы воины подхватили клич. Взметнулось вверх златотканое парчовое знамя, забили барабаны, затрубили трубы и рога. Не дожидаясь подхода врага, новгородская конница помчалась в атаку, за ней поспешала к пехоте и замешкавшаяся дружина князя Юрия, вмиг потерявшего всю свою самонадеянность и надменность.
Миг – и два войска с грохотом сшиблись! Ржали, взвивались на дыбы кони, с треском ломались копья, звенели мечи. Поднятый копытами коней снег стал черным от мерзлой земляной пыли. Пешие ратники тысяцкого Кондратия ловко стаскивали крестоносцев с коней коваными крючьями, прикрепленными на древки топоров и пик. Стаскивали, забивали палицами и дубинами. Впрочем, не столь уж часто это случалось: закованные в броню крестоносцы были грозным соперником.
Вот дюжина рыцарей окружила пеших, ударили в копья да, выхватив мечи, принялись рубить, сея страшные удары, оставляя вокруг обезглавленные и разрубленные тела. Новгородцы огрызались без страха:
– Кто на Бога и Святую Софию?
То же самое творилось сейчас везде. Две рати сшиблись, смешались, и вскоре, как это часто бывает, сеча разбилась на отдельные конкретные схватки. Довмонт-князь в серебристом шлеме с золоченой полумаской-забралом с ходу ударил копьем всадника в синей накидке-котте с большим желтым крестом на груди. Такой же крест, в окружении золотых корон, был изображен на щите рыцаря и на попоне коня, расшитой пышною бахромой. Над глухим шлемом врага колыхались разноцветные перья, золоченая рукоять меча сверкнула – больно глазам!
Датчанин! Явно не тевтонец, те все-таки одеты поскромнее – выделываться устав ордена не велит. Что ж, а ну-ка, посмотрим, чей меч лучше? А ну…
Ловким движением Довмонт поставил под удар свой лазоревый щит с изображением золотой подковы. Такая же лазоревая котта покрывала доспехи князя, а лазоревая попона – коня. Удар… Звон… Навершье щита, покрытое стальной полосою, выдержало, даже не треснув. Правда, чуть выгнулось… Добрый у вражины меч… Оп! Князь ударил сам, резко, быстро… однако соперник оказался ловок, встретив клинок врага щитом.
Обменявшись ударами, всадники разъехались, насколько это им позволяла накаляющаяся обстановка битвы. Повсюду смешались люди и кони, слышались крики и стоны, проклятия, конское ржанье и звон мечей. Кровь лилась рекою, и отрубленные конечности падали в вязкий черный снег. Вот, подпрыгивая на кочках, покатилась чья-то голова… русская, датская, немецкая? А черт ее… может, эта голова принадлежала какому-нибудь кнехту или эсту… Сразу двое таких чертей бросились вдруг на Довмонта, как видно, желая помочь своему. Крестоносец, верно, вовсе не нуждался в подмоге простолюдинов… повернулся, гневно махнул мечом…
Князь тоже взмахнул. Но не угрожал – рубил! Взвил коня на дыбы, да со всего размаха… Страшная вещь! Не особо и стоящая кольчужка у кнехтов… Враг даже не вскрикнул, разрубленный почти напополам ужасным ударом.
Не тратя времени на второго – им тут же занялся верный оруженосец Гинтарс, – князь повернул коня к рыцарю. Тот уже мчался, вертел над головою мечом, выбирая момент для удара… И удар вышел славный! Щит с изображением подковы не выдержал, лопнул почти точно посередине. Отбросив бесполезные обломки, Довмонт вынужден был поставить под следующий удар клинок, рискуя его сломать.
Раздался звон, а затем – противный железный скрежет, полетели искры. Противники уже не разъезжались, однако молотить друг руга мечами в такой близи было как-то несподручно. Отбросив щит, враг быстро сбросил с головы мешающий обзору топфхелм, под которым оказался еще один шлем – обычная круглая каска, надетая поверх кольчужного капюшона. Лицо врага неожиданно оказалось смуглым, быть может, он недавно прибыл из Святой Земли, либо являлся таким от природы. Однако же усы и борода были светлыми и густыми.
Датчанин закружил, выбирая момент для удара. Нож его, а, скорее, кинжал, похоже, ничуть не уступал мечу и был вполне способен пробить княжеские доспехи. Действовать нужно было быстро, буквально в секунды. Князь так и сделал: свободной рукой, закованной в латную перчатку, от всей души саданул по голове вражеского коня! Руку, конечно, отшиб – рыцарский конь тоже был защищен доспехом, – однако вражескую задумку испортил и сам, в свою очередь, ринулся в контратаку… Собственно говоря, даже не ринулся – просто выхватил из-за пояса шестопер да нанес удар в горизонтальной плоскости, целя врагу в висок.
Куда целился – туда и угодил. Будь на голове рыцаря тяжелый топфхелм, ничего бы вражине не сделалось. Однако легкая каска – не закрытый шлем, а капюшон хауберка оказался не слишком надежной защитой.
Удар! Треск… Левый глаз врага окрасился кровью. Рыцарь пошатнулся в седле, выронив из руки кинжал… Не теряя времени даром, Довмонт обрушил на датчанина целый каскад ударов, так, что бедолага, теряя сознание, повис на луке седла.
– Не добивать! Это мой пленник.
Князь обернулся к верному Гинтарсу, ни на шаг не отстававшему от своего господина. Оруженосец все понял, подозвал воинских слуг, – те ловко стащили рыцаря с коня, спеленали. Конь тоже далеко не ушел – трофей знатный!
Взяв в руки запасной щит, поданный Гинтарсом, Довмонт внимательно осмотрелся вокруг, силясь понять, во что превратилась битва. Правый фланг во главе с Дмитрием Переяславльским сражался достойно, даже начал теснить рыцарей к балке. То же самое – к удивлению князя – делалось и слева, где бразды командования держал молодой Ярославич. Впрочем, там было мало рыцарей, все больше кнехты да ополчение эстов. Владимиро-суздальский князь громил их и в хвост и в гриву, любо-дорого было посмотреть. Помощь к пешему крестоносному воинству что-то не очень спешила, похоже, магистр потерял нить управления боем, что тоже случается, и довольно часто.
