С узколицым еще были двое – тоже молодые, можно сказать – юнцы. Все трое – в коротких тускло блестящих кольчугах, у пояса – мечи да кинжалы.
Завидев Фимку, враз вытащили мечи, узколицый же ухмыльнулся:
– Ну, здрав будь. Откуда взялся такой?
– Отвечай, когда спрашивают!
Нет, слава богу, не немцы – говорили по-русски, да и по виду вроде бы как свои… кроме этого, бритого.
Загрустил Фимка – куда теперь деваться прикажете? От троих воинов не убежишь, не уйдешь… даже не дернешься.
– От немцев я… сбег. Из полона.
– От немцев… так-так… – узколицый довольно прищурился и, опустив меч, обернулся. – Давайте-ка его – к князю.
Сказав, снова на Фимку посмотрел, кажется, без всякой злобы:
– Ну, шагай, отроче. Только бежать не вздумай – убьем.
* * *
Довмонт размышляя, не сходя с коня. Куда двинутся крестоносцы – вот вопрос. Отправятся штурмовать Гдов или удовлетворятся грабежом вотчин? Судя по всему, воинство у рыцарей ныне изрядное, никто из местных особого сопротивления ему не оказывал. По крайней мере, так говорил Анемподист-тиун, нынче пребывавший при воинстве своего боярина, Гюряты.
Князь с войском нынче шерстил все, что ближе к побережью Чудского озера, Собакин же со своей дружиной отправился по разоренным вотчинам. Довмонт собирался встретить немцев в лоб, перекрыв им путь на Гдов и к Пскову, Гюрята должен был нанести удар с тыла. Все рассчитали, обговорили спокойненько, несмотря на дурной боярский нрав, условились о гонцах и сигналах.
Оставалось только найти рыцарей… Довмонт еще засветло выслал разведку и теперь ждал.
– Вернулся Гинтарс, княже, – подбежав, доложил молодой воин из стражи.
– Наконец-то! – скривив губы, князь заворотил коня и поехал навстречу верному своему оруженосцу и другу.
– Вот, мой кунигас, – выбравшись из лесу на опушку, Гинтарс подвел к Довмонту тощего оборванца, совсем еще мальчишку. – Он знает, где рыцари. Расскажет все.
Глянув на беглеца, князь хмыкнул и тут же кивнул:
– Говори.
Выслушав отрока, надежа и опора всей псковской земли снова задумался, теперь уж куда более конкретно. Рыцари не пошли на Гдов, свернули. Значит, хотят вернуться домой, по пути разорив еще не разграбленные земли. Что ж… надо нагнать их… и предупредить Собакина, чтоб поворачивал и не тратил зря время.
– Гонца к боярину Гюряте! Живо. Всем готовиться к выступлению. Проводник у нас теперь есть. Гинтарс! Возьми отрока к себе на коня.
– Слушаюсь, мой кунигас. Садись… как там тебя?
– Фимка!
Войско поехало ходко, в два ряда. Наезженная возами дорога вела на Гдов, но туда Довмонту было не надо, и вскоре, сообразуясь с указаниями юного проводника, князь повернул к северу.
Повернул да зыркул глазом на Фимку:
– Туда ль?
Держась за гриву коня, мальчишка затряс головою:
– Туда, туда, господине. Я слыхал, там все отряды немецкие соберутся – кнехты хвастались. Радовались, что скоро дома будут.
– Угу, угу… Так, обоз у них, говоришь, большой?
– Да уж, господине, не маленький. Награбленного добра много, да и полон…
Пока разговаривали, едва не пропустили повертку, хорошо, отрок оказался внимательным, востроглазым, закричал, как проехали:
– Эй, эй! Стойте! Нам – туда.
Лесная дорожка, само собой, оказалась куда хуже гдовского тракта. Темная, заросшая, влажная. Деревья, в большинстве своем осины и ели, росли близко и густо, то и дело приходилось пригибаться, уворачиваться от бьющих в глаза веток. Тут и там попадались темные слежавшиеся сугробы, лужи, по оврагам да урочищам и вообще еще белел снег.
Через пару часов неспешной – быстрее не выходило – рыси княжеская дружина уперлась в речку. Бурную, с темной холоднющей водою!
– Это Мироповна-река, – спрыгнув с коня, охотно пояснил Фимка. – Летом мелкая, а посейчас вона!
Князь тоже спешился, подошел к реке и, сев на корточки, потрогал воду рукою. Однако холодна!
– И что, никакого брода нет?
– Дак он и здесь, брод-то, – показал рукой отрок. – Но нонче навряд ли проедем. Разлив, одначе. Эвон, все луга залило. Тут другой брод есть, недалече, мелкий, летом перекаты одни. Мыслю, немцы туда как раз подались.
Довмонт в нетерпении взметнулся в седло:
– Ну, так веди, коли так… Сусанин хренов.
Догадываясь, что и рыцари тоже могли воспользоваться именно тем бродом, князь вел дружину весьма осторожно, выслав вперед пешую разведку – чтоб копытами не греметь. Самых быстроногих выбрал, отправил вместе с Фимкою, налегке, без кольчуги и лишнего оружия.
– Смотрите, чтоб вас не заметили. Как увидите рыцарей, сразу ко мне с докладом.
– Не беспокойся, княже. Все, как сказал, сладим.
Разведчики исчезли за деревьями, свернув на какую-то малозаметную тропу. Имелась и еще одна тропа, куда более широкая, напоминавшая даже лесную дорожку. По ней, однако же, не пошли. Юный проводник пояснил, что сия тропа вела в деревню Ромашкин и дальше на боярскую усадьбу. Однако же и деревню, и усадьбу рыцари уже успели разграбить. Тогда с чего б им объявляться там снова?
– А вот здесь – шли! – припав к тропке едва ль не щекой, отрок указал пальцем. – Вона следы. Вот копыта… вот колеса – возы. А вот – босые ноги, пленники.
Парни все же нагнали немцев, убедились – вот он, отряд. Все, как и сказал Фимка: впереди – рыцари оруженосцы, затем кнехты, возы с награбленным добром, и позади, под охраною, пленные.
Вернувшись назад, разведчики обсказали все князю, и тот махнул рукой:
– Едем. Что там с бродом?
– Коли немцы с полоном прошли, так мы – тем паче.
Кони взялись наметом – ходко и быстро. Дабы не спугнуть врага, Довмонт запретил все шумовые сигналы – трубы, барабаны, рога, даже посвист. Все приказания передавались вестниками.
Речка Мироповна журчала за деревьями слева от тропы, то удаляясь, то вновь сверкая на солнышке перекатами да темной волною. Вот пошли сплошняком густые заросли вербы, их сменила черемуха, ракиты, ветла. Закачались над самой водой плакучие ивы…
Тропа резко свернула к реке.
– Вот, княже, и брод, – указал Фимка.
– Вижу… – натянув поводья, князь направил коня прямо в реку… выехал, едва замочив сапоги. Однако течение оказалось бурным…
– Осторожно всем! Пешим вместе с конными переправляться. Да не мешкать, живей.
Ратники и так не мешкали, форсировали реку с ходу да нагнали передовой отряд. Довмонт все же обернулся, махнул рукой:
– Скорей!
