– Ну, что выпялился? Говори, чего надобно? Не зря ведь через весь лес тащился.
– Так может, мы это… в избу, – Дементий пригладил бороду и покосился на пастуха.
– В избу? Так я тебя в гости не звала, – сказала, как отрезала, вдовица. Тонкие губы ее изогнулись в усмешке. – Говори, не стесняйся… А ты поди прочь, Бьорн. Не то волки опять телку задерут.
Ведьма что-то добавила на незнакомом языке – как собака пролаяла. Кстати, и псинище словно бы речь хозяйскую понял: рычать перестал, уселся да лишь грозно водил мордой.
Бьорн, Хельга… Да она варяжского рода! – наконец, догадался незваный гость, припоминая, что во Пскове варяги селились давно, лет триста, если не больше. Кто-то смешался с местными, ославянился, а некоторые не смешивались, продолжая хранить язык и даже древнюю веру, поклоняясь Одину, Тору, Фрейе и прочим богам и богиням, ныне давно позабытых потомками варягов – свеями, данами и мурманами. Те-то позабыли, крест Христовый язычникам на мече несли. А эти вот – помнили…
– Ну, коли так, ходить вокруг да около не стану.
Скинув с плеча котомку, Дементий развязал узелок и, отсчитав дюжину старинных серебряных монет с дивным узором, с улыбкой протянул их колдунье:
– Вот!
– А почто все не даешь? – ухмыльнулась вдовица. – Думаешь, хозяин твой не прознает?
Ишь ты… ушлая! Ну, так оно и понятно – ведьма.
– Две себе оставлю… Остальное – забирай.
Пошевелив бровями, гость попытался придать своей физиономии выражение самой настоящей искренности… получилось плохо, даже Хельга не выдержала, расхохоталась:
– Ты брови-то не хмурь. Говори, что за дело? Заговорить кого… или порчу навести?
– А ты и впрямь можешь… порчу?
– Не на всех, – честно призналась ведьма. – Случаются до того сильные духом люди, что ни в какую, никак. Таким сами боги благоволят, а уж против их-то воли мне ли, дщери неразумной, идти? Так что… тут уж – как выйдет.
Дементий задумчиво покивал и пришурился:
– Не надо порчу. Человечка одного разговорить надобно.
– Раз-го-во-ри-и-ить? А плетьми не пробовали? Огоньком?
– Пробовали. Да боимся – помрет, – со всей прямотой пояснил Дементий.
Хельга покачала головой:
– О как! Помрет. Он что же, такой упорный?
– Да не помнит почти ничего…
– А! Так ему вспомнить помочь надобно?
– Пожалуй, что так, – покивал слуга. – Ты бы собралась, госпожа Хельга. У меня там лодка, гребцы… Не сомневайся, за услуги твои хозяин еще столько же надбавит. За одни токмо хлопоты, без розуменья, сладишь ты дело аль нет. Ну, а уж коли сладишь…
– Сделаем, не сомневайся, – колдунья покусала губы и задумалась, словно выгадывала – стоит ли игра свеч?
– Хозяин твой, видать, человек непростой?
– Да уж непростой! – гость подбоченился и с гордостью тряхнул бородою.
– Служки епископские обо мне расспрашивают… их бы прищучить… Хотя об том я с господином твоим говорить буду. Пожди! Сейчас соберусь и пойдем… Мьольнир, сторожи.
Пес грозно глянул на Дементия, и тот опасливо попятился, на всякий случай нащупав за пазухой кистень.
Путь оказался не таким уж коротким, плыли на лодке, да потом еще шли, покуда, наконец, не оказались перед тесовыми воротами усадьбы, расположенной невдалеке от торгового тракта. Завидев гостей, как видно – долгожданных, воротная стража проворно заскрипела засовом.
– Сюда, – покосившись на свою спутницу, Дементий указал рукой.
Миновав обширный двор, доверенный хозяйский слуга и ведьма поднялись по высокому крыльцу в сени, а там уж – и в горницу, с широкими сундуками и лавками, покрытыми недешевым сукном. В свинцовом переплете окна сверкали прозрачные плоские стекла, не какая-нибудь там слюда! Резные шкафчики, подсвечники черненого серебра, добротная одежда челяди – все указывало на богатство владельца усадьбы.
Впрочем, что-то неуловимо свидетельствовало о том, что хозяин здесь все-таки не живет, а бывает лишь наездами. Слишком уж чистые стекла – видать, недавно протерли, да пол вычищен, надраен с песком, тоже недавно, даже не высох еще.
Войдя, Дементий низко поклонился сидевшему в высоком кресле боярину и с порога перекрестился на висевшую в красном углу икону. То же самое проделала и гостья, правда, низко не кланялась, спину не гнула, а так, вежливо кивнула.
Боярин скривил губы в улыбке и махнул холеной рукой:
– Ты – та, кого называют Хельгой?
– Так.
– Дементий, оставь нас… и приготовь там все.
Отвесив поясной поклон, слуга поспешно вышел. Предложив гостье сесть, господин поднялся на ноги и неспешно прошелся по горнице. В такт его шагам, обутым в мягкие дорогие сапожки, звякнули на поясе бляшки. Серебряные, украшенные затейливой восточной вязью.
– У меня есть человек, который видит странные сны, – остановившись напротив ведьмы, негромко промолвил боярин. – В этих снах – один человек… его все знают. Я хочу знать, может ли тот, что видит сны, как-то воздействовать на того, кого видит?
– Что за сны? – колдунья сверкнула глазами.
– Он расскажет сам. Идем.
Спустившись с крыльца, боярин быстро зашагал в конец двора, к приземистому амбару… хотя, судя по очагу, это был, скорее, овин или рига. Кроме очага внутри еще имелись снопы, цепи для обмолота и… дыба! Дыба, к которой Дементий и двое его подручных деловито подвешивали бледного лохматого парня с вытянутым, словно лошадиная морда, лицом.
– Это Йомантас, – светски представил хозяин. – Можешь поговорить с ним… И не гадай – я заплачу щедро!
Гостья неожиданно хмыкнула и прищурилась:
– Мне бы не только серебра, господине. Заступы бы!
– Чего? – не поверил боярин. – Тебя кто-то смеет обидеть? Не боясь за свою жизнь?
– Этот – смеет, – ведьма покривила тонкие губы. – Финоген-епископ своих людишек шлет. Надо б, чтоб не слал.
– Добро, – спокойно кивнул владелец усадьбы. – Я поговорю со святейшим старцем. А ты действуй, действуй, любезнейшая Хельга!
– Покиньте нас, – всмотревшись в лицо Йомантаса, жестко приказала колдунья.
Боярин махнул рукой, прогоняя слуг. Сам же задержался на миг в дверях, многозначительно посмотрев на ведьму, и, так ничего и не сказав, вышел.
Что делала приглашенная колдунья с незадачливым литовцем, ни сам боярин, ни уж тем более верные его слуги не ведали, и подсматривать даже не пытались. Боялись, а как же! Все ж таки – ведьма. Вдруг да ураган вызовет или прямо сейчас в свинью превратит? Плюнет, произнесет заклинание – и побежишь хрюкать.
Надо отдать должное, терпением хозяев гостья не злоупотребляла. Не прошло и часа, а она уже вышла во двор, устало вытирая выступивший на лбу пот тыльной стороной ладони.
