Джиллиан подняла правую руку:
– Отсохни у меня язык!
Лорен на мгновение закрыла глаза.
– Нет, Джиллиан. Обещай мне. Это не игра.
В этот момент Джиллиан осознала, что Лорен уже покинула ее, что ее подруга уже пересекла невидимую границу между детством и зрелой юностью, оставив Джиллиан искать свой собственный путь.
Джиллиан медленно опустила руку.
– Я обещаю.
Лорен положила маленькую деревянную коробочку в ее открытую ладонь:
– Вот возьми.
Сосновое дерево отдавало холодом, но Джиллиан стало еще холоднее, когда она увидела на крышке две переплетенные буквы «Л». Она почувствовала, что в коробочке катается что-то маленькое и твердое. Лорен приоткрыла крышку, и Джиллиан увидела там свернутую записку и деревянное сердечко на золотой цепочке.
Когда Джиллиан потянулась за запиской, Лорен остановила ее руку.
– Я не хочу, чтобы ты это читала. – Она взяла в руки цепочку. – Но мне нужно это. Линк вырезал для меня сердце, ты помнишь? Я надену ее сейчас и никогда не сниму. Когда я уеду, она будет всегда напоминать мне о тебе и Линке. – Она надела цепочку на шею и снова закрыла крышку.
Джиллиан вытерла глаза кончиками пальцев.
– Ты надолго уедешь?
– Не знаю. Может быть, надолго.
Джиллиан схватила ее за руку.
– Не делай этого, Лорен. Тебе только семнадцать лет. Твои родители тебя любят. У тебя есть друзья и хорошая семья, и через год ты окончишь школу. Пожалуйста, не делай этого.
Лорен отняла у нее руку и встала.
– Ты не понимаешь, и я не могу тебе объяснить. Просто поверь, что я следую тому, что говорит мне сердце, и я знаю, что все закончится хорошо.
Джиллиан больше уже не изображала из себя взрослую и заплакала.
– Я не хочу, чтобы ты уезжала. Я знаю, это эгоизм с моей стороны, и я знаю, что ты теряешь больше, чем я, но я не хочу, чтобы ты уезжала.
Девушка с удивлением увидела слезы и в глазах Лорен.
– Я знаю, это тяжело. Мы обе должны через это пройти. В конце концов, все образуется. Вот увидишь.
– Линк знает об этом?
В глазах Лорен мелькнул испуг.
– Нет. И он не должен узнать – обещай мне, что ты ему не скажешь. Он меня убьет, если узнает.
– Он тебя любит, Лорен. Он никогда тебя не обидит. Ты это знаешь. Может быть, лучше сказать ему, он поможет, и тебе не нужно будет уезжать.
Лорен уже рыдала. Голова ее лежала на сложенных на подоконнике руках.
– Нет! Обещай мне. Обещай, что ничего ему не скажешь.
Девушка прижалась лбом ко лбу Джиллиан, как будто старалась таким образом сохранить их дружбу, хотя и знала, что этой дружбы уже нет.
– Я обещаю, Лорен. Я сохраню твою тайну. Я никому не скажу.
Они обнялись, и Джиллиан почувствовала слезы подруги на своих щеках. Обе плакали, раскачиваясь в объятьях друг друга на полу спальни Лорен, и Джиллиан сжимала в руке коробочку с вырезанными на крышке двумя «Л», пока края ее не врезались в кожу.
Джиллиан откинулась на софе, вытянув ноги, чувствуя под пальцами острые края коробочки. Она сама не понимала, зачем принесла ее сюда из своей спальни. Она все еще держала коробочку в руке, когда ее позвала Грейс. Сейчас, сидя напротив дочери, она понимала, что меньше всего желает, чтобы именно Грейс ее увидела, и меньше всего желает отвечать на вопрос, который Грейси еще не задала. Сунув коробку под софу у себя за спиной, она смотрела, как Грейси складывает пачками флаеры, рекламировавшие новую службу доставки готовых продуктов, которую хотела организовать Джиллиан.
Спот стоял рядом и внимательно наблюдал. Иногда взгляд кота скользил по комнате, как будто следуя за кем-то. Джиллиан нахмурилась и двинула в его сторону голой ногой, после чего тот выбежал из комнаты.
Закончив раскладывать пачки, Грейси выпрямилась.
– А что, если никто не станет это читать и никто не будет заказывать у тебя еду?
Джиллиан старалась притвориться, что она никогда не задавала себе этот вопрос.
– Ну что же, сначала я закачу истерику, буду швыряться вещами и, возможно, ругаться, потом стану анонимно названивать всем в округе и говорить, что у них разморозились холодильники, а затем ограблю банк, и мне вообще не понадобится заводить какое-то дело.
Грейс серьезно на нее посмотрела.
– Ладно. Но можно я тебе помогу со звонками?
Джиллиан пнула ее голым пальцем ноги, и обе расхохотались. Джиллиан протянула руку и пощекотала Грейс.
– Пойдем, глупышка. Мы придумаем что-нибудь смешное. Мы поработали и заслуживаем отдых, прежде чем ты займешься письмом.
Схватив Джиллиан за обе руки, Грейс с преувеличенным стоном заставила мать подняться на колени.
Джиллиан встала.
– Так чем же ты хотела бы заняться?
Девочка сдвинула брови.
– Миссис Майлс считает, что мне нужно упражняться в письме, и говорит, что не может читать то, что я пишу. Она также хотела узнать все про ту ночь, когда родился Форд и почему там был Линк. Но я помню, как миссис Вебер говорила тебе, что миссис Майлс – замечательная учительница, но большая сплетница, и я ничего ей не сказала.
Джиллиан долго смотрела на дочь, стараясь придумать ответ, который бы должным образом прокомментировал все темы, затронутые в монологе Грейс, но так ни до чего и не додумалась.
– Мы займемся письмом после обеда, а пока давай развлечемся.
Девочка подбежала к полке и достала коробку с кассетами.
– Давай послушаем музыку. Линк мне их дал, но я еще не слушала.
– Когда он тебе их дал? – спросила Джиллиан, подходя к ней.
– Несколько дней назад. Он сказал, что наши шины сдулись, и проверял их. У него был включен кассетник, и мне понравилась музыка. Линк сказал, что я могу взять кассеты на время с условием, что буду обращаться с ними осторожно.
– Понятно, – сказала Джиллиан, хотя на самом деле ничего не поняла. Взглянув на названия, она улыбнулась. – Это хорошая музыка.
Женщина подошла к приемнику и вставила кассету.
– Мы не можем включить сильную громкость, потому что Форд спит.
Нажав кнопку, она подошла к софе и села рядом с Грейс. Как только послышались первые звуки, руки и пальцы Грейс задвигались в такт. Потом Джиллиан взглянула на их ноги с одинаковым лаком на ногтях и увидела, что все четыре движутся в том же ритме. Мать подтолкнула дочь локтем.
– Хочешь потанцевать?
– Еще бы! – усмехнулась Грейс.
Они встали.
– Будет трудновато. Но ты следуй за мной.
