– Не обращай внимания, Джилли. Твой папа… он любит твою маму. Но у него есть слабость по отношению к женщинам. Он был такой красивый молодой человек и привык, что женщины бросаются ему на шею. – Она подошла к Джиллиан и положила руку на голову внучки. – Они разберутся между собой – они всегда ладили, в конце концов, так или иначе.
Джиллиан молчала, размышляя, был бы развод лучшим выходом для них всех.
Бабушка снова повернулась к мойке.
– Я знаю, твой отец по-своему любит тебя. Он не умеет тебе это показать, к тому же многое его отвлекает. А твоя мать… – Бабушка Парриш вздохнула и расправила полотенце, висевшее на ручке духовки, которое и так уже висело ровно. – Может быть, когда-нибудь они расскажут тебе всю историю. – Она обернулась и посмотрела Джиллиан в глаза. – Твоя мать не была готова к материнству и оказалась с тобой, не успев подготовиться. Помни это всегда – ее равнодушие не имеет никакого отношения к тебе. Это у нее внутри.
Джиллиан ощутила какую-то неловкость где-то близко к затылку. Она еще никогда не видела бабушку такой взволнованной. Никогда ее движения не были такими резкими, а голос таким сердитым. Она встала и подошла к бабушке.
– Какую историю, бабушка? О чем ты говоришь?
Бабушка покачала головой:
– Это не важно, Джилли. Важность в тебе. И я хочу, чтобы ты всегда помнила кое-что. Ты сильная, красивая и талантливая. Ты неизбежно будешь совершать ошибки, делать неправильный выбор и иногда говорить глупости – ты всего лишь человек. Но никогда не сомневайся в этих трех своих качествах. – Наклонившись, бабушка Парриш поцеловала Джиллиан в обе щеки и пристально посмотрела внучке в глаза. – А самое важное, никогда не забывай, что, как бы плохо все ни выглядело, все всегда становится лучше. Все, что нужно делать, – это немного надеяться.
Бабушка медленно выпрямилась, собрала грязную посуду, поставила ее в мойку и начала мыть. У Джиллиан закружилась голова. Она всегда знала, как бабушка к ней относится, хотя та никогда не выражала этого на словах. Девушка посмотрела на созданный ею превосходный пирог, не помня ни потраченного времени, ни слез, ни пота, пролитых в него. Она видела перед собой только пирог, каким он должен быть.
Джиллиан проткнула пальцем воздушную корочку и поднесла кусок ко рту.
– Он и правда хорош, – произнесла она, задумчиво жуя. Зацепив пальцем еще кусочек, она подошла к бабушке и начала вытирать посуду полотенцем. – Когда мы здесь закончим, я отнесу пирога Миллсам. Лорен обожает персиковый пирог.
– Их нет дома. Мистер и миссис Миллс уехали в Чарльстон поохотиться за антиквариатом, а Лорен я видела час назад. Она сказала, что идет к Дженни Муллиган, несет ей на ужин мясную запеканку. Не думаю, чтобы она уже вернулась.
Джиллиан продолжала вытирать посуду, недоумевая, почему Лорен не позвала ее с собой, затем сложила полотенце и положила его поверх вытертой посуды.
– Я кончила. Думаю, я схожу к Дженни и встречусь там с Лорен. На следующей неделе родители приезжают меня забрать, и мне остается провести с ней мало времени.
Бабушка завернула кран и стояла неподвижно, крепко за него держась. Она ничего не сказала, но повернулась лицом к Джиллиан, всматриваясь в нее со смятением и тревогой.
Встретившись с ней взглядом, внучка ощутила прилив паники.
– Бабушка, что с тобой?
Бабушка продолжала на нее смотреть, не говоря ни слова. Потом она оглянулась вокруг, моргая, как будто впервые увидев окружающее, медленно ослабила руку, сжимавшую кран, и вздохнула. Прислонившись к мойке, она сказала:
– Прости, у меня такое бывает. Я… я вроде просто забыла на секунду, где я нахожусь. – Она попыталась улыбнуться, но это у нее не получилось. – Это значит, что я старею.
Встревоженная бледностью и слабостью бабушки, Джиллиан подвела ее к столу и заставила сесть. Взяв обе руки в свои, как это делала бабушка, Джиллиан села напротив нее.
Бабушка Парриш покачивала головой, сосредоточив все внимание на золотом венчальном кольце на левой руке. Джиллиан никогда не видела ее без этого кольца. Оно было в такой же мере частью бабушки, как седые волосы и решительная походка.
Парриш медленно стянула кольцо с пальца, дергая его, потому что оно застряло на суставе. Мгновение она продержала его между большим и указательным пальцами. Короткие ногти на ее умелых любящих руках не были покрыты лаком. С улыбкой на дрогнувшем лице она протянула кольцо Джиллиан.
– Я хочу отдать его тебе.
Боясь к нему прикоснуться, Джиллиан опустила руки и отрицательно покачала головой:
– Нет, бабушка, оно твое. Ты должна его носить.
Но бабушка втиснула его в руку внучки.
– Нет. Я хочу быть уверена, что оно у тебя сейчас – пока у меня еще ясная память. Мне это важно.
Сглотнув, Джиллиан кивнула:
– Хорошо. Спасибо. – Она надела его на четвертый палец правой руки. – Оно мне подошло.
– Я так и думала. – Бабушка растопырила в воздухе пальцы. – У нас одинаковые руки.
Джиллиан мигнула, стараясь скрыть слезы. Она держала правую руку перед собой, расправив пальцы, как юная невеста. Бабушка Парриш продела свои пальцы сквозь пальцы Джиллиан и улыбнулась.
– Я хочу, чтобы ты думала обо мне, когда смотришь на это кольцо, слышишь? Оно как звезды, на которые ты смотришь каждую ночь – они напоминают тебе, что ты никогда не одинока.
Джиллиан перестала скрывать слезы.
– Ты говоришь так, как будто скоро собираешься умереть.
Бабушка Парриш крепко стиснула пальцы Джиллиан, прежде чем их отпустить.
– Нет. Пока это не входит в мои планы. – Она погладила Джиллиан по щеке, потом встала и вытерла руки фартуком. – Иди теперь к Дженни, и, может быть, ты там встретишься с Лорен.
Отодвинув стул, Джиллиан подошла к бабушке и поцеловала ее в щеку, пожилая женщина удивленно улыбнулась. Когда внучка повернулась уходить, бабушка снова схватила ее за руку.
– Не забудь, Джилли.
– Не забуду. Я обещаю.
Джиллиан повернулась и вышла, забыв захватить туфли, оставленные ею на веранде. Она шла к дому Дженни Муллиган, опустив голову, высматривая место, куда можно поставить босую ногу, замечая уже не в первый раз, что среди расколотых ракушек на дорожке некоторые оставались совершенно целыми.
Солнце играло светом и тенью на золотом кольце: Джиллиан раскачивалась в качалке на своей задней веранде. Соленый воздух и ночь, проведенная без сна с капризничающим ребенком, усыпляли ее. Веки у женщины отяжелели. Даже звук пилы, доносившийся от соседнего дома, не мог лишить ее желания и способности уснуть.
Дверь с черного хода распахнулась и снова захлопнулась. Ворвалась Грейс с банкой в руке.
– Джилли, она вылупливается!
Полностью проснувшись, Джиллиан раскрыла глаза.
