– Ты готова?
Грейс кивнула с серьезным видом. Она медленно открыла крышку и выжидающе смотрела внутрь банки. Сначала Констанс только пару раз хлопнула крылышками. «Да, – подумала Джиллиан, – трудно полететь первый раз. Но ты справишься».
Грейс, наклонившись, сказала:
– Улетай, Констанс, улетай.
Бабочка еще несколько раз похлопала крылышками, как будто пробуя окружающий воздух, и потом, поднявшись в пространство между Джиллиан и Грейс, исчезла в сгущающемся над болотом сумраке.
Грейс поднялась, наблюдая за исчезающей бабочкой, лицо ее было обращено к небу. Девочка с улыбкой стиснула перед собой руки.
– Ты видела, мама? Она вспомнила, как летать.
Джиллиан тоже встала, убирая с глаз волосы.
– Да, наверное, она вспомнила.
Она помогла Грейс подобрать банку и крышку, и они пошли обратно. Только намного позже она поняла, как Грейси назвала ее и как долго она сама это знала.
Глава 20
Джиллиан сидела в кухне Веберов напротив Марты, листая старинные кулинарные книги в поисках рецептов. Ее планы уже так далеко зашли, что вместо готовки в своей собственной кухне она намеревалась открыть кондитерскую с небольшим ресторанчиком. Джиллиан даже уже присмотрела подходящее место.
Она отхлебнула кофе и взглянула на Марту, державшую на коленях Форда и с удовольствием слушавшую его воркование. Малыш был вполне доволен роскошной жизнью в окружении обожавших его женщин. Марта пощекотала ему подбородок, Форд засмеялся, и она пощекотала его вновь.
Джиллиан улыбнулась:
– Значит, вы так и не нашли этот рецепт?
Марта с усмешкой покачала головой, не сводя глаз с Форда.
– Нет, извини. Я была занята.
Откинувшись на спинку стула, Джиллиан наблюдала за смеющимся ребенком.
– Мне остается только дать ему пульт, и он уже состоялся как мужчина. Вылитый папочка.
Марта приподняла брови:
– А кстати, где сегодня Рик?
– Он провел целое утро с Грейси, а потом сказал, что весь оставшийся день будет работать. Сама я думаю, что Рик в отеле пытается сделать что-то с обожженной кожей. Вчера они с Грейси обгорели на пляже, но я не жалуюсь. Грейси чудесно провела время. Мне кажется, ей нравится мужское общество.
Марта согласно кивнула.
– Есть кое-что, чему ребенок может научиться только от мужчины. Мейсон мог бы научить их поработать с пультом. – Она взглянула на Джиллиан. – Или Линк.
Джиллиан почувствовала, что щеки у нее вспыхнули, но ничего не сказала.
– Стало быть, вот как между вами обстоит дело, – сказала Марта. – Бедный Мейсон.
– Марта, дело не в том, что в Мейсоне нет чего-то…
– Не нужно ничего объяснять, милочка. Все мы следуем велению своего сердца. Твоя бабушка мне однажды это сказала.
– Она многое понимала.
– Да уж, упокой, Господи, ее душу. И не тревожься о Мейсоне, он это переживет, никуда не денется, но мне тоже придется пережить это вместе с ним. – Марта внимательно посмотрела на Джиллиан. – Ты увидишь, что с сыном у тебя особая связь. Не то чтобы с дочерью ее не было, просто она особая и совершенно неожиданная.
Джиллиан посмотрела на свои руки, лежавшие на столе между кулинарными книгами. Это были руки, так походившие на руки ее бабушки, как она однажды заметила. И ей это тогда понравилось. Они понравились не только потому, что в этом отражалась ее связь с бабушкой Парриш, но и потому, что руки были твердые и способные делать многое.
Джиллиан взглянула на Марту.
– Я нахожу мою связь с обоими детьми совершенно неожиданной. Я не… – Она не договорила и снова посмотрела на свои руки.
Марта встала и положила Форда в качалку, сделанную для детей Лесси.
– Я знаю, голубушка. И никто тебя за это не может осуждать. Ты общаешься теперь с родителями?
– На самом деле – нет. Я посылаю им открытки к Рождеству с фотографией Грейс, и отец звонит в мой день рождения, но это все.
Осторожно качнув детское креслице, Марта вернулась к столу.
– Почему бы тебе не пригласить их сюда? Увидеться с детьми, с тобой. Увидеть, какой ты стала.
Ощутив страх и тошноту, Джиллиан стиснула руки, сама не заметив этого жеста.
– Нет. Никогда. Я нашла приют для себя и для детей. Я не могу позволить лишить нас этого.
Марта бросила на нее теплый взгляд.
– Но я думаю, приют, который ты здесь нашла, был всегда у тебя внутри. Ты сама выбираешь, кого впустить туда, а кого нет. Для ребенка это труднее, потому что ребенок впускает всех без разбора. Теперь ты взрослая. Может быть, пора тебе встретиться с ними лицом к лицу как взрослой и понять, что тебе больше не нужно никого бояться.
Ногти Джиллиан вонзились в ладони.
– Нет. – Она энергично тряхнула головой. – Нет. Я не могу. Ни за что.
Похлопав ее по руке, Марта встала и начала собирать кулинарные книги.
– Я понимаю, голубушка. Больше я об этом говорить не стану. – Она подошла к большому окну, выходившему на океан. – Не хочешь еще кофе?
– Я приготовлю. – Джиллиан тоже встала, подошла к окну, и они вместе с Мартой смотрели на океан. Она увидела Грейси с Мэри Эллен, склонившихся над чем-то в песке, и удивилась, заметив рядом с ними Дженни Муллиган, указывавшую им на что-то. На пожилой женщине была шляпа с широкими полями, скрывавшая лицо, но по тому, как девочки согласно кивали, Джиллиан поняла, что она говорит им что-то. Ее позабавило, что Малышка была в рюкзаке у Грейси за спиной. Когда девочка наклонилась, головка куклы упала вперед, и казалось, будто Малышка тоже смотрит через ее плечо на то, что привлекло внимание девочек.
Джиллиан взглянула на Марту:
– Как давно Дженни завела Малышку?
Марта поджала губы, словно глубоко задумавшись.
– Я знаю, ее не было в детстве. Я это помню, потому что виделась с Дженни почти каждый день, когда была жива ее мать. Мы с ней были очень близки.
Она отвернула крышку термоса и наполнила кружку Джиллиан, а потом и свою.
– Должно быть, это было, когда она жила в монастырской школе в Чарльстоне. Ей тогда было пятнадцать лет, но, наверное, мать подарила при отъезде из дома ей Малышку на память. Я полагаю, кукла напоминает ей теперь о матери. Это все, что у нее осталось, кроме дома, разумеется.
– И цветов, – пробормотала Джиллиан, вспомнив яркие цветы в садике Дженни. Она взглянула на небо, где над горизонтом сгущались тучи. – Кажется, снова пойдет дождь.
Джиллиан увидела, как Дженни достала из рюкзака одеяльце Малышки и опустилась на колени. Затем она завернула что-то в одеяло, прежде чем подняться, заботливо и осторожно держа сверток в руках, как мать впервые держит новорожденного ребенка.
