Дома ее ждал еще один приятный сюрприз: свекрови не было. Обойдя все комнаты и убедившись в этом окончательно, Мона почувствовала себя счастливой. Одна! Наконец-то она одна! Почему окружающие считают, что одиночество – это так плохо? Да она отдала бы что угодно, лишь бы жить независимо от опостылевшего мужа и ненавистной свекрови.
«Мне надо поговорить с Ахмедом о разводе», – поняла Мона. Эти мысли давно крутились у нее в голове, но до этого момента она не могла решиться сделать последний шаг. Мона боялась реакции мужа, реакции ее родных, боялась финансовых трудностей – ведь ей никогда не приходилось обеспечивать себя самостоятельно.
«Волков бояться – в лес не ходить», – вспомнилось ей выражение, которое она однажды услышала от Сергея. Мона вдруг почувствовала в себе силы разорвать этот замкнутый круг и начать жизнь с чистого листа.
«Справлюсь, – решила она, хладнокровно прикидывая свои финансовые возможности. – У начальника я на хорошем счету, и надо бы при случае поговорить с ним о повышении. Но даже сейчас я могу позволить себе снять небольшую квартиру на пару с какой-нибудь девушкой. Придется ограничить свои траты, но это не смертельно. Господи, да ради удовольствия никогда больше не видеть свекровь я готова пойти на любые жертвы! Только бы Ахмед дал мне развод», – при этой мысли Мона нахмурилась
[18].
«Он даст мне развод, – решила Мона, поразмыслив. – Ну какой ему смысл сопротивляться? Нас ничего не связывает. Чувств нет, детей нет, свекровь меня не любит. Скорее всего, Ахмед и сам подумывает о разводе, но, как и я, боится сделать последний шаг. Кроме того, если он решит развестись, то должен выплатить муахр»
[19].
«Конечно, муахр мне бы не помешал, – продолжала рассуждать Мона, ходя из угла в угол. – Но я не готова ждать неизвестно сколько, пока Ахмед созреет. Черт с ними, с деньгами. Свобода нужна мне прямо сейчас! Я смогу видеться с Сергеем хоть каждый день… Конечно, нам все равно придется соблюдать меры предосторожности и не допускать ничего лишнего, – тут же одернула себя Мона. – Но мне хотя бы не придется обманывать мужа, не придется выкручиваться и лгать свекрови, не придется менять пароли на телефоне и стирать переписку с Сергеем. Да будь у меня деньги, я бы сама заплатила Ахмеду за то, чтобы он меня освободил!»
Мона воспряла духом; впервые за долгое время жизнь показалась ей не столь уж бессмысленной. Надо просто набраться смелости поговорить с Ахмедом, а потом… она снимет квартиру и станет свободной, а еще – сможет чаще встречаться с Сергеем. Родственники будут расстроены из-за развода, но им придется смириться. В конце концов, она поддалась на их уговоры, вышла за Ахмеда, и что получилось? Хватит плясать под чужую дудку! Двадцать два года – вполне подходящий возраст, чтобы начать жить самостоятельно, тем более теперь, когда у нее есть работа. А дальше… какой смысл думать о том, что будет дальше?
Засыпая, Мона думала о завтрашней поездке на ипподром и о своем грядущем освобождении. Ей даже казалось, что она ощущает на своем лице свежее дыхание долгожданного ветра перемен.
Глава 7. Разрыв
– Я боюсь, – шептала Мона, судорожно вцепившись в уздечку.
– Мадам, лошадь очень смирная. Мы просто проведем вас по кругу, медленным шагом, – терпеливо объяснял инструктор. – Но если вам страшно, можете слезть прямо сейчас.
Сергей смотрел на нее с лукавством и насмешкой. Несмотря на сильный испуг, Мона заметила, что на лошади он держится превосходно, как звезда Голливуда на съемках какого-нибудь исторического фильма.
«И как ему это удается?» – с досадой подумала Мона. Она с самого детства мечтала обучиться верховой езде и почему-то была уверена, что это дело совсем нехитрое. Однако теперь, с трудом взгромоздившись на спину гнедого жеребца, Мона с испугом убедилась, что находится довольно высоко, – гораздо выше, чем казалось с земли. Кроме того, сидеть в седле было неудобно и непривычно: того и гляди, потеряешь равновесие и упадешь вниз. У нее мелькнула малодушная мысль отказаться от поездки, но, призвав на помощь всю свою силу воли и поймав очередной насмешливый взгляд Сергея, она все же дала инструктору знак трогаться с места. Лошадь, неторопливо переминавшаяся с ноги на ногу, презрительно фыркнула и медленно тронулась в путь. Моне вдруг стало стыдно. Казалось, все трое – Сергей, инструктор и лошадь – осуждают ее за трусость.
– Быстрее, – скомандовала Мона, стараясь побороть дрожь в голосе. Лошадь чуть прибавила ходу. Сергей одобрительно улыбнулся.
– Ты ведь первый раз в седле? – уточнил он. Мона кивнула.
– Не надо лишнего геройства. Я понимаю, что тебе страшно. Не гони лошадей.
– Не гнать? – удивилась Мона. – Она же едва переставляет ноги.
– Это русская пословица, – пояснил Сергей. – Не торопись, вам надо привыкнуть друг к другу.
– Мне казалось, это просто, – призналась Мона. – В кино актеры так лихо вскакивают на лошадь и несутся вскачь. Думала, и я так смогу.
Сергей расхохотался.
– Я вырос на «Гардемаринах» и «Трех мушкетерах».
Мона непонимающе посмотрела на него.
– Известные русские фильмы, где герои постоянно скачут на лошадях, – пояснил Сергей.
– А в России тоже есть лошади?
Сергей расхохотался:
– Вообще-то я из Украины. Ну а лошади, конечно, есть. Или ты думала, что у нас по улицам гуляют одни медведи?
– Не нужно надо мной смеяться. Я и правда понятия не имею об этой твоей Украине. То есть я, конечно, кое-что прочла в Интернете… – Мона осеклась.
– Значит, интересуешься? – Сергей едва заметно улыбнулся. – Зачем в Интернете, я тебе сам все расскажу. Значит, так. У нас вечная зима, нет электричества, по улицам ходят медведи, и еще…
– Издеваешься?
– Ага. – Сергей ухмыльнулся. – Не против, если я на время оставлю тебя здесь?
– Ой, прости… Ты же, наверное, хочешь покататься?
– Я недолго. Только очень тебя прошу: не геройствуй и не отходи от инструктора. Поняла?
– Поняла, – кивнула она, и Сергей тут же пришпорил коня. Сердце Моны болезненно сжалось.
«Когда-нибудь он так же стремительно исчезнет из моей жизни, – с грустью подумала девушка. – И, возможно, даже не вспомнит обо мне, а если и вспомнит – то как о любопытном эпизодическом персонаже из прошлого. А вот я буду бережно хранить эти воспоминания всю свою оставшуюся жизнь, потому что точно знаю: такое больше никогда не повторится».
