– Формально мы друг другу никто.
– Я думал, мы друзья.
– Смешно. Может, в твоей Украине это нормально – пойти и снять квартиру своей подруге, но в Египте…
– В моей Украине я бы не заморачивался. Поселил бы тебя у себя, и дело с концом.
– А что, у вас мужчина и женщина действительно могут свободно жить в одной квартире?
– Представь себе, да. И полиция не будет ломиться проверять документы. Если оба совершеннолетние, то это их личное дело.
– Как странно… Вы как будто инопланетяне.
Сергей расхохотался.
– Когда я только приехал сюда, вы тоже казались мне инопланетянами. А теперь, ты знаешь, даже привык. Почти не вздрагиваю, когда вижу очередное женское лицо в парандже.
– А раньше вздрагивал?
– Еще как! Казалось, она вот-вот достанет из своего широкого черного платья бомбу и взорвет тут все к чертовой матери.
– Если бы каждая женщина в парандже носила бомбу, от Египта бы уже камня на камне не осталось. Вообще, при чем здесь бомба?
– Ну, это я сейчас более-менее понимаю. А раньше срабатывал рефлекс, что женщина во всем черном, да еще с закрытым лицом, – самая настоящая террористка.
– Мы и правда с разных планет.
– Это точно. Мона, скажи, чем еще я могу тебе помочь?
– Ничем. Если ты поможешь с квартирой, этого более чем достаточно. Мне и так неловко брать твои деньги.
– Брось, это сущие пустяки. Я чувствую себя обязанным помочь тебе. Кроме того, не забывай, что я человек корыстный и всегда преследую свои личные интересы.
– Неужели?
– Конечно. Я обеспечу себе приятное соседство. Мы можем ходить друг к другу на чай. – Увидев, как изменилось лицо Моны, он тут же добавил: – Разумеется, с соблюдением всех необходимых мер конспирации.
– Мы с тобой уже доконспирировались. Ладно, прости. Это мой прокол – я не смогла скрыть наши встречи от свекрови.
– Но ведь теперь ты свободна?
– Да. Только у нас даже абсолютно свободная женщина не должна оставаться наедине с мужчиной.
– Я так и думал. Мона, скажи… тебе очень плохо? Мы тут болтаем о пустяках, но я чувствую, что ты как будто сама не своя.
– Нормально. Конечно, я бы хотела, чтобы все сложилось по-другому, но ничего не поделаешь. Тяжело начинать новую жизнь, рвать старые связи, отношения с семьей.
– Ты уверена, что поступаешь правильно?
– Да. Мне тяжело, но если бы я сделала другой выбор, было бы еще хуже. Я в этом не сомневаюсь. Просто нужно время, чтобы как-то освоиться со своим новым положением.
– А отец? Он больше не сможет тебя забрать?
– Я думаю, он меня просто не найдет. Как, если никто не будет знать о моем новом месте жительства? В офис он не поедет – это чересчур даже для него. Скорее всего, сегодня, не дождавшись меня у Линды, отец вычеркнет свою старшую дочь из своей жизни и запретит остальным родственникам со мной общаться, – грустно заключила Мона.
– Мне жаль. Я знаю, для вас важна связь с семьей.
– Есть надежда, что со временем что-то изменится и отец признает за мной право жить своей жизнью. Но сейчас рано об этом говорить.
– Все наладится. Ты, главное, ничего не бойся. Кстати, мы подъезжаем. Слушай нашу легенду: ты сестра моего хорошего друга, закончила университет, переехала работать в Каир и ищешь жилье. Твои родители живут в Александрии.
– Я смотрю, ты неплохо освоил правила конспирации.
– Это точно. Держи деньги, я не могу платить за тебя, это будет слишком подозрительно, поэтому положи их в свою сумочку. Бери, бери…
– Но… тут слишком много.
– Денег много не бывает, – усмехнулся Сергей. – Тебе придется заплатить минимум за три месяца плюс залог. В общем, бери и не спорь.
Квартира Моне понравилась; она была небольшой, но очень уютной. Кроме того, отсюда было удобно добираться до работы. Единственное, что омрачило ее радость, это цена. Она сразу поняла, что аренда квартиры в таком доме не может стоить дешево, но озвученная цифра все равно оказалась выше ожидаемой. Впрочем, выданных Сергеем денег хватило на оплату залога и трех месяцев проживания, так что ей оставалось лишь подписать контракт. Мона сообщила бавабу
[24], что перевезет свои вещи завтра, но ночевать останется уже сейчас; он молча кивнул. Когда Сергей с бавабом ушли, Мона снова осмотрела свои новые владения и постаралась выкинуть из головы мысли об отце, который ждет ее у Линды, и о своем туманном будущем. Подруга больше не связывалась с ней, а сама Мона опасалась ей звонить.
«Отец не будет сидеть там вечно. Рано или поздно он уйдет, – убеждала себя она. – У меня есть работа, и на три месяца решена проблема с жильем. А дальше как-нибудь выкручусь».
Спустя полчаса позвонил Сергей и пригласил ее на ужин. Мона вдруг почувствовала, что страшно проголодалась, и они по старой схеме, с соблюдением всех необходимых мер предосторожности, отправились в ресторан. Сергей пытался склонить ее к домашнему ужину, пообещав, что об этом все равно никто не узнает, но Мона решительно отказалась. Как обычно, Сергей пришел в ресторан первым, а она присоединилась к нему через десять минут.
– Ну что ж, поздравляю с началом новой свободной жизни, – усмехнулся он.
– Спасибо. Я тебе очень благодарна.
– Брось. Что там слышно от твоего отца?
– Ничего, Линда молчит. Видимо, он все еще там. – В эту минуту зазвонил ее телефон. – А вот и Линда.
Они быстро поговорили, и Мона наконец смогла вздохнуть с облегчением. Сергей не скрывал своего любопытства. За время, проведенное в Каире, он кое-как овладел арабским, но не настолько хорошо, чтобы понять весь разговор.
– Отец наконец ушел. Он догадался, что я у Линды, и приехал к ней, рассчитывая застать там меня после работы. Хорошо, что я задержалась и Линда смогла меня предупредить. Она сказала папе, что я переночевала у нее и временно оставила свою сумку, а сама уже переехала на другую квартиру. Он не поверил и дожидался меня почти три часа. Бедная Линда! Представляю, каково ей пришлось.
– Но главное, что он уже ушел. Ты уверена, что отец не попытается тебя разыскать?
– Нет. Он просил Линду передать мне, что у него больше нет дочери по имени Мона.
– Мне очень жаль.
– Мне тоже. Но этого следовало ожидать.
– То есть теперь ты абсолютно свободна?
– Свободна как ветер. Даже дух захватывает.
Сергей улыбнулся, и Мона ответила ему робкой улыбкой.
«Как жаль, что это ничего не изменит в наших отношениях, – подумала она. – Или изменит?»
