– Только не затягивай: времени у тебя мало. Да и нехорошо держать девушку в ожидании.
Встреча с Сергеем была назначена на три часа следующего дня. Мона вновь проснулась спозаранку и первым делом проверила телефон. – Сергей не звонил. Кое-как, постоянно расхаживая по квартире и перекладывая вещи с места на место, она дождалась назначенного времени. Вопреки ее опасениям Сергей не стал ничего отменять и ровно в три ждал ее за поворотом.
– Мона! – Он окинул ее долгим взглядом. – Я соскучился. Кажется, мы не виделись целую вечность.
На душе у нее сразу потеплело.
– Мне тоже так показалось. Как ты провел вчерашний день?
– Отсыпался, затем встречался с другом, – осторожно ответил Сергей. – А ты?
– Я тоже встречалась с подругой.
Всю дорогу до ипподрома ни один из них не коснулся волнующей обоих темы. Мона гадала, как вести себя с Сергеем, а он сыпал шутками, но порой на его лице появлялось задумчивое выражение. Мона, хорошо изучившая своего любимого за время их общения, видела, что он хочет что-то сказать, но не может решиться.
После прогулки верхом Сергей предложил найти место, чтобы обсудить кое-что; Мона испытала одновременно облегчение и страх.
«Так или иначе, но сейчас все решится, – подумала она. – Скорее всего, Сергей предложит оставить все как есть. Что ж, я к этому готова».
Однако Сергей сказал совершенно другое. Мона испуганно посмотрела на него, думая, что он шутит.
– Ты же знаешь, что это невозможно, – пробормотала она, совершенно растерянная. – Я бы стала самой счастливой женщиной на свете, но…
– Скажи, Мона, ты любишь меня?
Она опустила глаза.
– Ты знаешь, что люблю.
– Тогда все решаемо. Я уже нашел выход. Конечно, мы не сможем пожениться прямо завтра, но ведь для начала можно заключить орфи-брак?
– Откуда ты вообще знаешь про орфи? Ладно, не важно. Все равно ты принадлежишь другой религии…
– Я решу этот вопрос. Просто доверься мне и ни о чем не волнуйся.
– Твое предложение для меня – большой сюрприз, – признала она. – Я ожидала чего угодно, но только не этого.
В голове у Моны все смешалось. Ей хотелось задать тысячу вопросов: как он сможет организовать их брак, кто будет знать об их отношениях, что случится после его отъезда, – но она не могла заставить себя мыслить разумно.
«Мне надо успокоиться, – решила Мона. – Слишком многое произошло за последнее время».
От Сергея не укрылось, что она совсем сбита с толку. В душе у него вновь зашевелились сомнения.
«Правильно ли я поступаю?» – гадал он, глядя на растерянное лицо Моны. Сергей не мог не признать, что эта девушка заняла в его сердце куда более значительное место, чем он отводил ей вначале. Но брак? Будучи прагматиком и отчасти даже циником, он не верил в любовь, признавая лишь влечение и – теоретически – возможность совместного существования мужчины и женщины на одной территории. Все ахи, охи, рассуждения о встретившихся половинках одного целого и прочие романтические рассуждения Сергей неизменно высмеивал, считая их вымыслами чересчур сентиментальных натур. Размышляя о Моне, он был вынужден признать, что по характеру и темпераменту эта девушка подходила ему практически идеально. Не будь она египтянкой – то есть женщиной совершенно другого воспитания, принадлежащей иному миру, – кто знает, как могли бы сложиться их отношения.
Мысли Моны, как ни странно, протекали примерно в том же направлении. Она думала о причудливых зигзагах судьбы, которая свела и развела ее с Ахмедом, оставшимся для нее совсем чужим, и подарила ей встречу с мужчиной из далекой Украины. Вот только предложение подделать документы сильно смущало Мону.
– Ты говоришь, что можешь получить справку о смене религии? – осторожно уточнила она.
– Мой друг обещал помочь.
– И там будет написано, что ты мусульманин?
– Ну конечно. Иначе по вашим законам мы не сможем пожениться. Но разумеется, это будет просто бумага – я не собираюсь на самом деле принимать ислам.
Мона задумалась.
– Тебя это смущает?
– Ты знаешь, что для нас это очень серьезно.
– Да, я знаю, что в Египте очень серьезно относятся к вопросам веры. А у нас в Украине свобода совести. Ты знаешь, что это такое?
– Нет.
– Это значит, что каждый человек вправе исповедовать любую веру или вообще не верить в Бога – и это его личное дело. В Украине мы могли бы пожениться официально, и никто не задавал бы нам вопросов о вероисповедании.
– У вас очень странные обычаи.
Сергей расхохотался.
– Ну а чего бы ты хотела, Мона?
– Честно? Только не смейся. Я бы хотела, чтобы ты на самом деле принял ислам. Тогда мы могли бы быть вместе безо всякого обмана и мое сердце было бы спокойно.
– Шутишь?
– Мы никогда не шутим такими вещами. Я знаю, что это вряд ли возможно, – ты слишком далек от религии. Но ты спросил, а я ответила.
– А ты… ты могла бы сменить веру ради меня?
Мона поколебалась.
– Нет. Это единственная вещь, которую я никогда не смогу сделать, – даже ради тебя.
– Вот видишь. Ты бы хотела, чтобы я сменил веру, но не готова сделать того же ради меня.
– Это разные вещи. Ты не дорожишь своей религией так, как мы. И ты не готов дать голову на отсечение, что именно твоя религия и есть единственно верная.
– Конечно, нет. Я не фанатик.
– Для нас это никакой не фанатизм – мы просто знаем, что это так.
– Послушай, Мона, я вырос не здесь, и у меня несколько другой взгляд на вопросы веры. Если хочешь знать, я верю в Бога, но не считаю принципиальной разницу между всеми религиями. Я готов предоставить нужные бумаги и назваться мусульманином, если так надо, но не более того.
– Я поняла тебя, – вздохнула Мона.
– Ты разочарована?
– Нет, что ты. Я знала, что ты не захочешь говорить о смене веры. Видимо, есть вопросы, в которых мы никогда не сможем понять друг друга.
– Но это не помешает нашим отношениям?
– Я надеюсь, что нет, – тихо ответила Мона.
Следующие дни она пыталась привыкнуть к мысли, что скоро они с Сергеем будут вместе. Раньше это казалось ей настолько утопичным и недостижимым, что Мона, хоть и предавалась тайным мечтам, никогда всерьез не размышляла о такой возможности. Мечта вдруг стала былью, но что-то мешало ей радоваться в полную силу. Было во всей этой ситуации нечто неправильное, и Моне не составило большого труда понять, что именно ее беспокоит. Сергей не собирался по-настоящему принимать ислам, а брак с иноверцем – едва ли не худшее, что может совершить женщина-мусульманка. Она знала, что на Западе совсем другие законы и там их союз будет вполне допустимым, но не могла побороть убеждения, которые впитала с молоком матери.
