– Да, более чем серьезно. Конечно, все надеются на лучшее, но… В общем, мне было бы спокойнее, если бы в этой ситуации ты осталась в Египте. Конечно, это звучит странно, ведь слово «Египет» в последние годы ассоциировалось исключительно с революцией. Однако может случиться так, что скоро здесь станет жарче, чем в Каире.
– Это ужасно. И так неожиданно…
– Дорогая, не надо расстраиваться. Я знаю, что для тебя это большое разочарование, но постарайся отнестись ко всему как к временным трудностям. Пройдет время, ситуация образуется, и мы будем вместе.
– Знаешь, когда я собиралась уезжать из Каира, то считала дни до вылета. Мне и в голову не могло прийти, что придется вернуться, да к тому же так быстро, и остаться в Египте еще на два или три года. Это большой срок, Сергей. Многое может случиться.
– Ну, не надо так себя настраивать. Все будет хорошо. И потом, мы ведь будем видеться.
– Каким образом?
– Раз в год я буду приезжать в Киев, и ты сможешь прилетать сюда в это же время. Потом, я постараюсь навещать тебя в Каире при первой же возможности.
– Ты ведь даже не знаешь, где будешь работать в следующем году.
– Скоро узнаю. В любом случае самолеты в Каир летают отовсюду.
– Будем встречаться урывками?
– Мона, прошу тебя: не рви душу ни себе, ни мне. Я же объяснил тебе ситуацию. К сожалению, пока это самый разумный вариант. Нам придется немного потерпеть.
– Ладно, Сергей. Я тебя поняла. Прости, но пока у меня не получается смотреть на вещи оптимистично: слишком много надежд рухнуло сегодня.
– Знаю. Мне очень жаль. Просто пойми, что некоторые вещи от меня не зависят.
– Я всего лишь хочу быть вместе с мужем. Неужели это так много?
– Не драматизируй. Разве у вас в Египте не бывает так, что муж работает за границей, а жена дома?
– Бывает, и нередко. Но видишь ли, жена обычно остается в своей квартире, с родственниками… – Она осеклась.
– Да, я понимаю. У тебя нет поддержки родных, и это очень плохо. Но прошу тебя, потерпи немного. Я все улажу.
– Я боюсь, – призналась Мона. – Очень боюсь, что отец узнает о нашем браке и о ребенке. Этого нельзя допустить.
– Может быть, тебе поменять место жительства? Уехать в другой район или даже в другой город?
– Возможно. Я подумаю об этом, только чуть позже. Сейчас я слишком устала и расстроена.
– А вдруг отец тебя простит?
– Вряд ли. Конечно, я могу сказать, что ты принял ислам… но сомневаюсь, что он поверит.
– А вдруг? Все-таки это твой отец. Ну что он может сделать, с учетом того, что несколько месяцев назад семья и так уже отреклась от тебя?
– Тебе трудно понять моего отца, потому что вы мыслите разными категориями. Даже мне порой трудно его понять. Видишь ли, папа очень религиозный человек, а то, что сделала я, – огромный грех. И как бы сильно отец меня ни любил, он не сможет через это переступить. Религия для него – на первом месте.
– Ну а если мы уже поженились и у нас уже есть ребенок, ведь эту ситуацию не повернуть вспять? Я понимаю, что твой отец может не принять меня как зятя и может окончательно отречься от тебя. Но ведь ничего худшего он уже не сможет сделать?
– Я не знаю, – призналась Мона. – Не знаю и поэтому боюсь. Вот смотри: у меня есть подруга Линда, она из Англии, вышла замуж за Мизу, приняла ислам. Мой отец очень сильно не одобрял этот брак, хотя в их ситуации не было ничего криминального. По нашим законам и по нашей религии Мизу мог жениться даже на христианке. И его родители дали согласие. А то, что сделала я… Это вообще выходит за рамки. Помнишь, сколько шума было из-за того, что мой муж прочел нашу переписку и увидел нас в ресторане? Хотя в общем, если разобраться, это не такой уж криминал – находиться с мужчиной в общественном месте. Да и в переписке не было ничего особенно страшного: ни намеков на интим, ни признаний в любви, по сути, просто дружеский треп и немного флирта. А ты вспомни, как отреагировал мой отец.
– И муж. Я помню.
– Как раз мужа я хорошо понимаю. В этой ситуации любой египтянин вышел бы из себя, наши мужчины очень ревнивы, и тайные встречи жены с каким-то другим мужчиной не могли оставить Ахмеда равнодушным. А вот отец…
– Да, я понимаю. Сложно иметь дело с таким человеком.
– Вообще-то папа хороший. Но то, что я сделала, стало для него страшным ударом. Знаешь, мне даже жаль отца – он сильно сдал в последнее время. Похудел, волосы совсем седые. Видно, что переживает и хочет наладить отношения. Но ведь папа верит, что между нами не было ничего серьезного, а сейчас мы и вовсе расстались. Если ему станет известно реальное положение дел… я даже боюсь представить последствия.
– Ладно, давай не будем о грустном.
Мона печально улыбнулась и прижалась щекой к его щеке.
Прошло несколько дней, прежде чем Мона смирилась с мыслью о возвращении в Египет. От прежних восторженных надежд не осталось и следа; она грустила, иногда даже плакала и постоянно думала о своем туманном будущем.
– Не похожа твоя Мона на счастливую невесту, – ехидно заметила свекровь.
– Мама, я тебя умоляю. Мона расстроена, что ей придется вернуться в Каир.
– А она рассчитывала остаться тут на веки вечные?
– Да!!! Лучше объясни мне, какого черта Юля решила просветить ее насчет возвращения в Египет?
– Юля тут ни при чем. Откуда мы могли знать, что ты ничего не сказал будущей жене?
– Я собирался.
– Значит, долго собирался. А Юля не сделала ничего дурного! Она пришла делать мне массаж, увидела Мону, и я предложила им выпить чаю. Они разговорились, ну и…
– Понятно. Ладно, я сам виноват. Но впредь постарайся не вмешиваться, тем более – не вмешивать посторонних. Мы как-нибудь сами разберемся.
– Хорошо, сынок.
– И пожалуйста, будь поласковей с Моной. Ей сейчас очень непросто.
– Как я могу быть с ней поласковей? Мы ведь даже поговорить по-человечески не можем.
– Ну хотя бы улыбайся почаще. Думаешь, я не замечаю, как ты на нее волком смотришь? Мона боится лишний раз выйти из комнаты.
– Она тебе на меня жаловалась?
– Нет! У меня есть свои глаза и уши.
– Хорошо, Сережа. – Тамара Николаевна решила не накалять ситуацию. – Поверь, мне тоже бывает непросто. Но я буду стараться. Кстати, Мона стала на учет в женскую консультацию?
– Пока нет. Но я собираюсь отвести ее туда в ближайшее время.
– Я пойду с вами, – безапелляционно заявила свекровь. В глубине души она надеялась, что беременность окажется банальной приманкой, призванной поймать ее сына в ловушку, и ее сын, узнав об этом, откажется от свадьбы.
