Кирилл и Лаврик оказались посреди бесконечной холмистой равнины, поросшей высокой зелёной травой. Небо над равниной светилось чистейшей голубизной. Напротив в десятке шагов врос в землю огромный камень с высеченными на нем письменами. На камне, нахохлившись, сидел ворон и смотрел на людей светящимися алыми глазами.
«Приехали!..» – прокомментировал это событие Утолин-Ювинга.
Кирилл поднял голову: показалось, что с лазурных небес, светящихся без всяких видимых источников света, кто-то посмотрел на них внимательно и строго.
– Ну что? – каркнул ворон угрюмо. – Будете выбирать? Налево, направо, прямо?
Лаврик подошёл к камню ближе, всматриваясь в письмена.
– Тут написано, куда ни поедешь, всюду кирдык.
– А ты чего ждал? – осведомился ворон неласково.
– Обычно дается право на выбор.
– Нету у вас выбора.
– А что это ты разговорился, оракул? – недобро прищурился Лаврик. – Кто ты такой?
– А у тебя со зрением плохо?
Ворон раскрыл крылья, взлетел и превратился в огромного динозавра. Лаврик отшатнулся, бледнея.
– Пёс!
И в этот момент Кирилл поймал-таки мысль, ускользнувшую от него после встречи с Выразителем.
– Подожди, тварь! – сказал он властно. – Поговорим. Ты знаешь, где находишься?
– Разумеется! – ответил динозавр, показав свою специфичную клыкастую «улыбку».
– Кто тебя наводит на меня?
– Вся Сеть.
– Каким образом?
– В тебя внедрён автоответчик, точнее маяк.
– Теперь я понял, – задумчиво кивнул Кирилл, прислушиваясь к себе и обнаруживая пульсацию скрытого до сих пор источника пси-поля. – Всё правильно, так и должно было быть. Мне следовало догадаться раньше. Что это такое? Где прячется этот маячок?
– В твоём подсознании.
– Понятно. Выразитель подстраховался. – Кирилл мысленным усилием создал пси-фильтр и «прочесал» им лабиринты подсознания в поисках «маяка». И внезапно наткнулся на волевую структуру Ювинги-Утолина.
«Эй, полковник, не щекочись!»
– А теперь я тебя… – Динозавр вытянул вперёд чешуйчатые лапы.
– А теперь ты будешь выполнять мою волю! Я переориентирую твою программу! Найди своего бывшего повелителя и забери его! Но женщину-носителя, в которой он сейчас обитает, не трогай! Понял?!
Динозавр сжался как от удара, уменьшился в размерах, превратился в ворона и растворился в воздухе.
Послышался вздох потрясённого Лаврентия:
– Ну ты даешь, Иваныч! Давно бы так! Я не люблю, когда меня ограничивают. Кстати, я что-то не понял насчёт автоответчика…
«Выходи, оператор!» – тяжело приказал Кирилл.
«Куда?!» – оторопел Ювинга, сжимаясь в ком энергии и пытаясь отгородиться от волевого воздействия.
Кирилл поискал глазами предмет, куда можно было бы внедрить психоматрицу Ювинги-Утолина – уничтожать его он не хотел, – и наткнулся на взгляд Лаврика.
«Киндинов тебе подойдёт?»
«Что ты задумал?»
«Не знаю, как ты это сделал, но маячок – твоих рук дело. И внедрил ты его мне ещё на Земле. Выходи!»
Кирилл сжал мысленной рукой заметавшийся ком энергии, принадлежащий пси-структуре Ювинги, выдернул его из своего сознания и подсознания и одним тычком вогнал в голову Лаврика.
Компьютерщик пошатнулся, схватился обеими руками за голову, глаза его на несколько мгновений остекленели. Потом в них пробился свет понимания, он погладил лоб, бросил на Кирилла взгляд исподлобья и облегчённо вздохнул. Улыбнулся. Но теперь это была не его улыбка, а скорее капитана Утолина.
– Ох и тяжела твоя десница, полковник! Спасибо, что не засунул меня в этот камень. Была у тебя такая мысль. Но не держи зла, Кирилл Иванович, я ведь тоже ограничен в своих знаниях, поступках, желаниях и выборе. Не я в тебя запихивал маячок, а наш приятель Диаблинга, по заданию Выразителя, когда добывал для нас костюмы. Я узнал об этом уже потом, когда мы вышли в путь.
– Почему же не предупредил?
– Мы с тобой прошли так глубоко к Истокам, что это перестало иметь значение. Однако вынужден признать, что ты сильно вырос, полковник, за время нашего путешествия. Вот так запросто вышвырнуть меня из своего сознания обычному человеку не под силу.
– Спасибо за комплимент, – буркнул, остывая, Кирилл.
– Это констатация факта, – пожал плечами Лаврик-Ювинга-Утолин. – Но мы ещё не довели дело до конца.
– Мы и не сможем довести его до конца.
Лаврик прищурился в сомнении.
– Не понял.
– Объект, который мы запустили, не является Задатчиком Базовой Программы и находится в буферной зоне «нулевой» реальности, на периферии Сети.
– Как тебе удалось это выяснить? И что это за объект?
– Порт связи. Я включил всего лишь порт связи с Задатчиком, не более того. Он многомерен и каким-то образом составляет часть самого Задатчика, находясь одновременно в «нулевой» реальности, то есть принадлежа Гиперсети, и за её пределами. Но сомнений в том, что этот порт выходит в Сеть, у меня нет.
– Я понял… Пёс!
– Совершенно правильно. Пёс создан в Сети и принципиально не может выйти за её пределы!
– Как же я сразу не дотумкал! Ведь были определенные сомнения… Наверное, при внедрении психоматрица потеряла значительную часть интеллекта, что весьма печально. Однако нам теперь надо подумать о себе, коль всё так закончилось.
– Не всё, – качнул головой Кирилл. – Я не вернусь без жены.
– Не сходи с ума! Даже будучи МОР-оператором, прямой бой с Выразителем ты проиграешь! Он не просто существо, но разумная вселенная! Вдумайся в это слово. Он тебя превратит в пыль, в элементарные частицы, в ничто!
– Авось не превратит. Без Лили я не вернусь.
Я… люблю её!
Лаврик-Ювинга скривил губы.
– Как же вы, люди, зависите от эмоций, чувств, переживаний, желаний… внезапных озарений. Хотя, может быть, без них жизнь вообще не имела бы смысла?
– Можешь уходить, – угрюмо усмехнулся Кирилл. – Опираясь на файл ПН, ты пересечёшь границу и…
– Я остаюсь.
Кирилл поднял бровь.
– Не пожалеешь? Ведь мы скорее всего погибнем.
– Вопросы войны и мира, жизни и смерти надо решать просто. Шашки наголо – и вперёд! – Лаврик засмеялся.
Внедрение психоматрицы Ювинги-Утолина изменило его настолько, что перед Кириллом стоял совсем другой человек.
– Что ж, если мы объединим усилия… – Кирилл не закончил.
Камень с письменами вдруг ожил и, претерпев множественную трансформацию, превратился в Лилию. Женщина глянула на замерших мужчин, прошлась по траве, касаясь её метёлок руками; трава при этом съеживалась и чёрнела. Глаза Лилии казались бездонными, заполненные тьмой.
