Море благоволит нам, волны, до этого высокие, стихают. Обратный путь к кораблю занимает прискорбно мало времени. Я переворачиваю жилет, чтобы малыш находился за спиной, и уже привычно забираюсь по веревочной лестнице на корабль. На борту нас подхватывают и ведут в каюту, следом заходит повелитель, Лем и несколько чародеев. Повелитель сразу отходит к большому окну, Лем достает из запертого на чары сундука огромный фолиант, с усилием поднимает его, и кладет на стоящий посередине стол. Все чародеи склоняются над книгой, подхватывая бумагу и грифели. Я жмусь к стене, чувствуя страх и боль. Я не хочу так уходить. Мне хочется попрощаться с Мариаром, сказать, что я тоже его люблю, пусть и поняла всю силу своего чувства только-только. Попрощаться с Панен, рассказав ей правду, и пожелать постараться счастливо прожить жизнь на свободе. Побыть наедине с Вовкой…
— Даяна…
Я оглядываюсь в поисках того, кто позвал меня, но картина не изменилась, и на меня по-прежнему никто не обращает внимания.
— Даяна!
Точно! Я опять забыла. Чтобы не привлекать внимания, я тихонечко выхожу из просторной каюты, и иду к борту, наблюдая, как отдаляется Белый материк.
— Здравствуй, прости, что не говорила с тобой в эти дни, — наконец откликаюсь я.
— Все хорошо, я как раз накопила сил для этого разговора, — отвечает принцесса. — А мне есть что тебе сказать.
— И что же? — Я интересуюсь больше для вежливости, потому что ничего особого не жду. Не откажется же она от своей жизни.
— Я вижу, что нить, держащая твою душу в этом мире и в этом теле, стала слишком крепка. Перерубить ее безболезненно и без последствий теперь невозможно. Моя же, наоборот, истончилась до предела. Еще немного, и я перестану существовать. Так что у меня есть предложение — давай меняться.
— То есть как — меняться? — Я опешила, не веря услышанному.
— Меняться телами. Ты останешься здесь, в этом теле, а я перейду по нити жизни в твое. Оттуда перерублю нить, чтобы никаких проблем больше не возникло. Но учти, вернуться назад ты никогда не сможешь. Когда нить оборвется, ты просто не найдешь свое тело и меня среди других родственных душ.
— Но как ты будешь жить? Мой мир очень сложен, ты же ничего о нем не знаешь! — Это предложение казалось не просто выходом — спасением. Только принять его сразу я не могу: слишком много «но» в нем заключено.
— А этот мир, по-твоему, прост? — раздается смешок в моей голове. — Но ты ведь как-то справилась. И я справлюсь. Что касается знаний и навыков, они придут ко мне сами. Постараюсь очистить свою память перед переносом, все равно ничего хорошего, что хотелось бы сохранить, я здесь не видела. Так что пройдет немного времени, и я полностью сживусь с новым телом, забуду, кем являлась ранее, и стану тобой со всеми воспоминания, знаниями, навыками и даже многими чувствами.
— Но мои родители… — Тот решающий довод, который тянул меня назад.
— Поверь, — не дала развить мне мысль истинная Даяна, — я стану им хорошей дочерью. Я буду радовать их сейчас, как вернусь, и позабочусь о них в старости. К тому же чего-чего, а родительской любви мне так и не довелось испытать. Надо же ее хоть когда-нибудь почувствовать, узнать, что это такое.
— Они могут заметить подмену, — все еще колеблюсь я.
— Не заметят, — уверенно отвечает принцесса, — тело после нескольких месяцев в коме такое слабое, что и говорить первое время толком не получится, надо жизненно необходимые навыки восстанавливать. А пока они восстановятся, я уже вживусь в тебя настолько, что ни мать, ни отец не поймут.
Я закрыла лицо руками. Они, может, и не поймут, а вот я? Я никогда их больше не увижу. Мама никогда не позвонит и не спросит, как у меня дела, все ли в порядке, хорошо ли я кушаю. Не перетруждаюсь ли на работе… Я закусила губу. Этот выбор похож на предложение: вот твоя ладонь, мы можем отрезать тебе эти два пальца, а остальные оставить, а можем вот эти два. Или этот один, как вариант. Какие тебе пальцы больше нравятся? Какие нужнее и важнее? А ведь отрезать их одинаково больно.
— Хочешь, я сотру тебе воспоминания или притуплю чувства? Твоя прошлая жизнь станет далекой и нереальной, ты не будешь ощущать сильных переживаний, лишь легкий флер того, что чувствовала когда-то, — предлагает моя внутренняя собеседница, и я неожиданно для себя все решаю.
— Нет. Оставь как есть. У меня не было никакой «прошлой» жизни. Все это — воспоминания, чувства — часть меня настоящей. Я не хочу забывать родителей. Я буду по-прежнему их помнить и любить. Не забуду друзей, работу, коллег, даже клиентов. Пусть этот накопленный опыт останется со мной. И я действительно надеюсь, что ты станешь для родителей хорошей дочерью. Лучше, чем была я…
Горло перехватило, слезы потекли по щекам. Простите, мама и папа! Я верю, вы бы поняли и поддержали меня, если бы узнали правду. Но, надеюсь, вы ее никогда не узнаете.
— Спасибо! Ты молодец! Это правильное решение, самое разумное из всех возможных, — неожиданно подбодрила меня Даяна.
— Почему ты так рвешься в мое тело и в мой мир? — не могу не спросить я. — Ведь я старше, да и внешность у меня… попроще. И совсем не принцесса.
— Думаешь, только у тебя имелся доступ к моим навыкам и знаниям? Это обмен, ты что-то узнавала от меня, а я видела твои воспоминания, твой мир. Я мечтаю о свободе, Диана-Даяна, у меня ее никогда не было. Все решалось по чьей-то воле и по принципу долга перед страной и родом. Никогда не существовало моего «хочу», одно только пресловутое «надо». Я не знала, что возможна другая жизнь, где женщина самостоятельна, где она не товар, не вещь. А теперь знаю. Почему бы не попробовать пожить для себя, как желаю я и только я? Не уверена, что ты сможешь меня понять.
В последних словах я чувствую какую-то обреченность, в самом прямом смысле чувствую. У нас ведь пока одни чувства на двоих.
— Надеюсь лишь, что ты не пожалеешь о своем выборе и сможешь достойно распорядиться своей свободой и жизнью.
Мой выбор тоже сделан. Тяжелый, но уже решенный.
— Обо мне не беспокойся, — задорно отвечает собеседница, — твою честь не посрамлю. От тебя жду того же.
— Постараюсь! — Я улыбаюсь самой себе. Не совсем, конечно, но именно сейчас я в полной мере осознала — мы и правда родственные души. Именно поэтому я не смогла разглядеть принцессу внутри себя сразу — наши эмоции слишком схожи, наши чувства никогда не входили в резкий диссонанс. Ну, почти никогда.
— Тогда иди и рассказывай о наших планах, пока кое-кто окончательно не разобиделся и не разуверился во всем хорошем, светлом и добром, — подгоняет меня принцесса.
Я зашла в каюту. Лем и его помощники склонились над разложенными на столе записями, Мариар по-прежнему стоял у окна, скрестив руки на груди. Он остался меня проводить, а мог бы и не ждать, просто уйти. И все-таки я сделала правильный выбор.
— Предложение стать твоей женой еще в силе? — Я подошла к любимому мужчине и обняла его за плечи, уткнувшись лбом в широкую спину.
