Отсюда мы отправились в Дан, где посетили пещеру под названием Памеас [Баниас], из которой вытекает Иордан. За этим городом находится гробница пророка Иддо. Из Дана мы отправились в Дамаск и за пределами этого города увидели синагогу, построенную Илией. Это очень красивое здание, и мы здесь помолились. Из Дамаска мы двинулись в Ниневию (Мосул). Здесь можно увидеть могилу Шема, сына Ноя. Он построил ее сам. В этом городе очень красивая синагога. Согласно надписи, выбитой на мраморной плите, она была построена раввинами Иуданом и Леви, сыном раввина Эшера.
(подписано) Самуил бар Самсон
Путешествовал из Иерусалима и Галилеи в 970 (1210) году. У меня есть грамота с печатью царя Иерусалимского, подтверждающая правдивость моих писаний.
ИУДА АЛЬ-ХАРИЗИ
(ок. 1216)
Аль-Харизи был великим еврейским поэтом-сатириком XIII века, а его произведение «Тахкемони» считается классическим. В 35-м и 46-м стихах этой поэмы рассказывается о еврейских городах, которые он посетил во время своего путешествия на Восток. Подобно персидским поэтам своего времени, он был глубоко разочарован, ибо нигде не получил за свои стихи богатого вознаграждения, поэтому главной чертой аристократов, живших в этих городах, он называет скупость.
Профессору Хиршфельду посчастливилось найти одну поэму на арабском языке среди еврейских документов, которые Тейлор Шехтер отыскал в куче старых манускриптов, написанных на иврите, в Фостате, около Каира, и привез в Кембридж. Он установил, что она принадлежит перу аль-Харизи, и перевел ее на английский.
1
Аль-Рагг (Калнех) богат достойными мужами,
Их добродетели известны всем.
Когда же я решил их испытать,
То разглядел в их набожности фальшь.
2
Святого мужа породил Тадмор (Пальмира);
Его за щедрость называют Симхой.
Ведь для него богатство – сущий вздор,
Хоть Бога он боится, как и все.
Он любит улыбаться; в годы бед
Его улыбка свет несет другим.
Его порода в сыновьях видна:
Как мускус источает аромат,
Так и от них исходит благородство.
Иисуса сын, начитан и умен,
Всех поражает остротой ума.
Когда же строки он выводит на листе,
Что людям просвещение несут,
То кажется, что тени темной ночи
Уходят прочь и вновь сияет свет.
3
В Харране есть достойнейшие люди,
Но миролюбием, умом и добротой
Всех превосходит мудрый бен Заки,
Который предан Богу до конца.
И нет похвал, которых он не стоит.
Что ж до других, им сердце заперла
Слепая алчность, и на всей земле
Не хватит рук, чтоб те сердца открыть.
А если кто на скупость им пеняет,
В ответ они бросают: «Ты – не друг».
Мы видим, как беднеет благородный
И богатеет жадный негодяй.
4
В Эдессе образованных нашел я,
И кое-кто из них имеет власть.
Регент Иосиф – муж весьма достойный,
Да и Хассан ему во всем под стать.
Все ж остальные очень любят деньги,
А для других вещей – в их душах места нет.
Скупее всех в Эдессе – бен Салим.
Он хвалится, что щедростью своей
Своротит горы; сам же сторонится
Он милосердья, среди разных дел
Он выбирает те, что прибыли сулят.
5
В Майдале людям всем присущи
Поступки благородные и честь.
И доброта для них дороже состоянья,
А добродетель – самый ценный дар.
6
Трудолюбивы жители Насиба
И, чтоб разбогатеть, пойдут на все.
Их счастье – в славе, почестях, богатстве,
А благородных дел они бегут.
7
Евреи из Язиры, что живут
Промеж двух рек, довольно хороши.
Но очень портит их слепая жадность,
Которою они окружены
Со всех сторон; похож на остров
Их город. Жадность плещет рядом.
8
В Синджаре люди набожны весьма,
И чувство благородства им присуще.
Абдул Сайид, их царь победоносный,
Знаток того, как надо управлять,
Но до богатства столь же ненасытен,
Как ненасытны до еды птенцы.
Ах, если б щедрость в нем была равна
Его уму! Но щедрости не знает
Сей государь. Бесплодные кусты
Он скупостью своей напоминает.
9
Абул Фарадж! Повсюду знаменит
Заботою о бедных людях ты.
Другие рынки помощи плохи,
Твою же щедрость восхваляют все.
И счастлива земля, чей государь
Дарует ласку подданным своим.
И если время пожелает вдруг
Все описать твои благодеянья,
То станет утро для него бумагой,
А ночь – чернилами. Сравнивают все
Тебя с мечом индийским
[51], государь,
Где ножнами считают твою веру,
А поясом меча – великодушье.
Ведь в Божьем свете нет тебе подобных,
Во всей вселенной благородней нет!
В одной рукописи, хранящейся в Еврейском колледже в Лондоне, профессор Хиршфельд обнаружил два стихотворения, которые посвящены путешествию аль-Харизи в Месопотамию, и опубликовал их. Они дополняют поэму, написанную на арабском языке:
(Мосул)
Это стихотворение я написал в Ассуре. В нем рассказывается о городах, которые я посетил в странах Востока, и о нравах, которые я там увидел.
Послушайте стихи, о дети мира!
Из них вы почерпнете кое-что.
В Александрии жил я словно рыба,
Что задыхается на суше без воды.
В Каире я нашел таких людей,
Которым для голодных крошки жалко.
Когда ж в Дамаск направил я стопы,
То там нашел заблудших я овец.
Но их я быстро позабыл в Зобае (Алеппо),
Поскольку разговор живущих здесь
Похож на обоюдоострый меч.
Проклятье шлю Калнеху! У людей,
Живущих там, ручонки не упустят
Ни гроша из того, что к ним пристало.
Но превзошли всех жители Ассура:
О, это хищники и звери; если бы
В других местах такие обитали,
То люди мира жили б в подземелье.
Это стихотворение я написал об одном человеке из Калнеха (Аль-Рагги), которого я воспел в своей поэме, но он бежал в Харран еще до моего приезда и спрятался там от моих глаз:
О, сын стыда! О, брат беспутства
И алчности бессовестной дитя!
Воспел его на двух я языках,
Но очень скоро горько пожалел.
Искал его, но след давно простыл.
В Харран он убежал, сказали мне.
Но, даже убежав и скрывшись от меня,
Оставил по себе дурную память он.
Так мышка, юркнувши в нору,
В зубах лисицы оставляет хвост.
Аль-Харизи путешествовал по Ираку и посетил могилу Эзры в деревне Майзан на реке Самура в южном углу Ирака, неподалеку от того места, где сливаются Тигр и Евфрат. По-видимому, он въехал в Месопотамию в Аль-Рагге, городе на Евфрате, затем повернул на север и, посетив Харран, Аль-Руху (Эдессу), Майдал, Нисибис, Аль-Джазиру, Синджар и Мосул, отправился вниз по Тигру в Нисар.
