В те дни из Испании приехал священник, который разговаривал с р. Соломоном Кохеном да Порто и очень разозлил Соломона, заявив, что у евреев нет царя и сыновей царского происхождения. Этот священник стоял у окна, и я, преисполненный желания наказать его во имя Господа, выбросил его в окно, и он упал на землю. Это увидели идолопоклонники, которые посмеялись над священником, но побоялись выступить против меня. Главный судья узнал об этом и очень обрадовался. Вернувшийся посланник привез два письма от короля; в одном он приглашал меня к себе, обещая оказать мне почести и выполнить все, о чем я ни попрошу; в другом он обращался ко всем магистратам своего королевства, требуя, чтобы меня принимали с почетом и помогали переезжать из города в город, предоставляя в каждом городе кровать, стол и свечи. Означенный посланник заявил, что король велел мне завтра же ехать в столицу, выделив мне 500 дукатов и одного писца из своих писцов, чтобы тот распоряжался всеми расходами. Утром я получил лошадей для себя и для моих слуг, и мы отправились в путь. Мы выехали из Тавиры, и судья вместе со всеми благородными господами отправился проводить нас, а потом вернулся. Я ехал в сопровождении двух дворян, королевского писца и нескольких охранников из Тавиры, и во всех городах писец обращался к судьям, чтобы они предоставляли мне дом, стол, стул и свечу, согласно требованию короля. Мы прибыли в город под названием Бея, где нас встретил верхом на коне местный судья. Все благородные господа этого города, марраны и христиане, встретили нас за 3 парасанга до Беи, а когда мы подъехали к городу, то встречать нас вышли мужчины, женщины и дети. Мы въехали в город и переночевали в доме одного маррана, а утром снова тронулись в путь и прибыли в большой город, Эвору. В пятницу, накануне субботы, судьи и множество людей встретили меня в 2 парасангах от города. Я въехал в него и увидел, что он очень велик; в нем расположен королевский дворец и проживает большое число марранов, которые пользуются большим уважением. Мы провели субботу и воскресенье в доме одного из них. Во всех городах, которые мы проезжали, встречать нас выходили марраны, мужчины и женщины, большие и малые; они целовали мне руку, что вызывало зависть у христиан, которые говорили марранам: «Оказывайте ему почести, но не целуйте ему руку, ибо этой чести достоин только португальский король». Некоторые были очень смелы, ибо верили мне безраздельно, как Израиль верит в нашего учителя Моисея, мир его праху! И во всех городах, куда мы приезжали, я говорил, что я сын царя Соломона, но приехал к ним не для того, чтобы явить какое-нибудь чудо или знак, а потому я с самой ранней юности и до сей поры военный человек и приехал помочь португальскому королю и им, надеясь, что король поведет меня в Израильскую землю. Я выехал из Эворы, и судьи отправились проводить меня, и с ними множество благородных господ и мужчин, сосчитать которых было невозможно; они проехали со мной 2 парасанга и вернулись. На каждой дороге, по которой я проезжал, со всех сторон и со всех углов являлись марраны, чтобы сопровождать меня; они дарили мне подарки, а с ними и некоторые праведные идолопоклонники. Так продолжалось всю дорогу, пока я не оказался в 2 парасангах от короля. Король в ту пору жил в Алмеде, где спасался от чумы, свирепствовавшей в Лиссабоне. Я написал королю такое письмо: «Я приехал в этот город и пробуду здесь до тех пор, пока Вы не дадите мне знать, что я могу предстать перед Вашей честью»; и послал уважаемого старого идолопоклонника и королевского писца, который приехал со мной из Тавиры и ведал всеми расходами нашего путешествия. Они вернулись ко мне и сообщили, что король собрал своих советников и обсуждает с ними это дело. Одни говорят так, другие – этак; одни советуют: «Воздай ему почести и пошли всех знатных господ сопровождать его, ибо он явился издалека побеседовать с тобой и служить тебе»; но тут встал дон Мигуэль, ставший моим врагом из-за того, что я хотел заколоть его шпагой в Риме, и завел перед королем, благородными господами и посланниками, которых я отправил к королю, речь, направленную против меня. Советники спросили писца, правда ли, что марраны оказывали мне больше почестей, чем христиане, и он ответил, что на всем моем пути они воздавали мне великие почести и целовали мне руку. Тогда дон Мигуэль сказал королю: «Разве я не говорил тебе, что он явился, чтобы уничтожить твое королевство и вернуть марранов обратно в иудаизм? Если ты пошлешь к нему своих приближенных, все марраны пойдут за ним и будут думать, как превратить всех христиан в евреев».
Все это негодяй дон Мигуэль высказал королю, его советникам и посланникам, и король спросил советников, какой ответ ему послать еврейскому царю, и они сказали: «Ответь, что у тебя умерла бабушка и ты соблюдаешь траур и не можешь оказать ему почести в этом году, как принято у нас, и пусть посол, который хочет предстать перед тобой вместе со своими слугами из Тавиры, извинит тебя».
Услышав слова короля и его советников, я поехал со своими слугами и людьми, которые сопровождали меня верхом, в Алмеду. Нас было около пятидесяти человек; у нас имелось пятнадцать лошадей и несколько мулов, которые везли мои вещи. Мы добрались до Алмеды и явились во дворец короля. Я постился с воскресенья по среду. Я вошел в зал, где сидел король, и встал перед ним со всеми моими слугами; у каждого из них на боку висели шпаги, и я сказал королю и его жене, королеве: «Я очень устал и ослабел во время пути и к тому же постился четыре дня и не могу говорить с тобой сегодня, и, если ты не возражаешь, я сейчас пойду к себе домой, а с тобой мы поговорим завтра». Я не хотел целовать ему руку ни тогда, когда вошел, ни при выходе – так силен был гнев, вызванный поступком этого негодяя дона Мигуэля. Выйдя из дворца, я отправился в Сантарен, в приготовленный для меня дом маррана. Это был большой дом, и хозяин его был порядочным прохвостом, но жена его пользовалась всеобщим уважением. Ко мне явился один марран, который знал арабский язык и плавал на кораблях короля. Однажды государь послал его на два года в землю черных людей (Абиссинию). Он рассказал мне, что он посетил один остров, расположенный в половине дня пути [от материка], и провел там час, стоя у подножия большой горы, на вершине которой день и ночь горел огонь и в небо поднимались языки пламени и дыма. На этот остров прежний король Португалии выслал детей марранов, где они и живут по сей день. Они обитают по соседству с племенем, которое питается человеческой плотью. Этот марран был весьма сведущ в астрологии. Меня посетил также один из капитанов королевских судов. Он рассказал, что плавал с Формозы в столицу нашего королевства и пробыл там целый год; это было время правления моего отца (мир его праху!), двадцать лет назад. Он узнал, что у евреев был царь по имени Соломон, и сообщил об этом португальскому королю. Этот капитан – уважаемый человек, и король любит его; он стал моим португальским другом, и я тоже его полюбил. Он попросил меня написать мое имя в знак нашей дружбы, которая будет продолжаться до самой смерти; я выполнил его просьбу, и это стало нашей общей тайной. Он был истинным христианином и любил евреев. Я постился денно и нощно без перерыва, шесть суток, и все христиане и марраны приходили ко мне в гости днем и ночью. Король прислал за мной в среду, через восемь дней после моего приезда, и мы отправились к нему: я и старый Соломон Кохен, Бенцион и все мои слуги. Мы предстали перед королем, который позвал одного маррана, старого врача, знавшего иврит, чтобы тот переводил нашу беседу. Однако этот старик был глуховат и, обращаясь к королю или ко мне, дрожал от страха; тогда король сказал мне: «Я слышал, что ты хорошо знаешь арабский, а у меня есть старый слуга, который говорит по-арабски, – он выслушает твой рассказ от начала до конца и переведет его мне». Король послал за этим господином и велел ему: «Говори с этим послом по-арабски», и я рассказывал, а этот господин переводил мои слова королю, и я вложил в руку короля все письма, [которые привез с собой]. Я сообщил ему цель моей миссии; рассказал о своем путешествии – о том, как я ехал по пустыне и по разным другим местам, пока не добрался до него. Я также сказал королю: «Царь
