Между тем положение Капуи все ухудшалось. Город был отрезан от внешнего мира и лишен продовольствия. Наконец, в 211 году до нашей эры Капуя сдалась римлянам добровольно, после долгой осады, уже не надеясь, что Ганнибал поможет городу. Никакой пощады покорившимся капуанцам не было. Римский наместник приказал перебить всех знатных людей, их имущество конфисковать, а большинство жителей продать в рабство. Римляне помиловали лишь горожан, не имевших ранее гражданских прав: вольноотпущенников, мелких торговцев и ремесленников. Так, у Рима не осталось больше соперников в Италии.
Взятие Капуи стало, пожалуй, переломным событием в этой долгой войне. Ее исход фактически определился. Союзники Ганнибала внезапно поняли, что они беззащитны. Ганнибал не принесет италикам свободу. Сколько они не поддерживают карфагенян, те бросят их в беде. Во всех городах Южной Италии начались раздоры. Сторонники карфагенян спорили со сторонниками римлян. Стойкость и решительность горожан быстро истаивали, ведь они поневоле оказались "меж двух огней". Им быть виновными при любой власти, и потому они остерегались поддерживать власть существующую — власть Ганнибала. Лишь присутствие его войск могло удержать от измены колеблющихся. Поэтому в городах Италии он вынужден был теперь оставлять гарнизоны; его малочисленное войско редело на глазах. По подсчетам немецкого историка Ульриха Карштедта, в год падения Капуи у Ганнибала было всего около 26 тысяч солдат. Теперь уже карфагеняне не жалели своих союзников: грабили италийские города и убивали тех, кто был настроен проримски.
Страна оказалась разорена. Римская республика была близка к банкротству, а ее народ — к голоду из-за того, что поля лежали заброшенными. У римских граждан не оставалось ничего, кроме опустошенной земли. Только поставки хлеба из Египта спасали страну от голода. Повсюду бродили одичавшие банды, грабя то, что уцелело после нападений римлян или пунийцев.
Беды начались и в Иберии, где еще недавно римляне были наголову разбиты, а командовавшие ими братья Публий и Гней Сципионы погибли. Новое наступление римлян в Иберии возглавил молодой полководец Публий Сципион, сын консула 218 года до нашей эры, погибшего на этой земле. Ему было 24 года (по Титу Ливию) или 27 лет (по Полибию); по римским понятиям, он был непозволительно юн. Длинноволосый, белокурый красавец, чисто выбритый на греческий манер… Разве такие побеждают в жестокой войне? Однако, назначая его проконсулом — полководцем, обладавшим высшей военно-административной властью, сенаторы не имели никакого выбора. Никто не хотел занять эту должность. Выступая перед сенатом, Сципион даже опрометчиво обещал захватить впоследствии и Африку, и сам Карфаген. Пока же, получив должность, он восстановил римскую власть к северу от Эбро. Затем с армией в 27 500 человек он направился к Новому Карфагену — столице пунической Испании.
"Поразив ужасом карфагенян, благодаря своему внезапному прибытию, он окружил город рвом, а на следующий день стал готовиться к штурму" (Аппиан). В гавани города он поставил свои корабли, чтобы карфагеняне не могли бежать морем. Сам же, воспользовавшись тем, что поднялся ветер и погнал воду из лагуны в морс, велел римскому отряду немедленно перейти лагуну вброд и ударить в тыл защитникам города. Обычно переправа здесь была невозможна, и город со стороны лагуны плохо охранялся. "Отход воды у Нового Карфагена можно считать чудом, счастливой случайностью, примером помощи божественного Промысла", — писал британский историк Говард Скаллард, автор биографии Сципиона, а его российский биограф, Т. А. Бобровникова, добавляет: "Отход воды был явлением нерегулярным, но Сципион знал, что иногда такое бывает, и мог надеяться, что это случится и на сей раз".
Так случайность, которую можно было ждать месяцами, погубила Новый Карфаген, едва лишь римляне приступили к осаде. Немедленно началась резня. Улицы покрылись кровью горожан. Легионеры не жалели даже собак и другую домашнюю живность. Лишь когда гарнизон сдался, избиение жителей города прекратилось. Так, благодаря своей смелости и счастью Сципион взял богатый и могущественный город, затратив на осаду всего четыре дня.
По словам Аппиана, Новый Карфаген был "своего рода складом всего, что нужно для войны и для мира". Там нашлось много оружия, метательных стрел, осадных машин. В городе хранилось золото, серебро и военное снаряжение, приготовленное карфагенянами для войны. Среди добычи Сципиона были 18 боевых кораблей, 63 грузовых корабля, 10 тысяч свободных мужчин и казна с 600 талантами, а также 276 золотых чаш, 18 300 фунтов серебра, 400 тысяч модиев пшеницы (1 модий = 8,7 литра. — А.В.) и 270 тысяч модиев ячменя. Всех пленников Сципион, впрочем, освободил; лишь молодых мужчин взял гребцами на флот, обещав вернуть свободу после войны. Сохранил он и городское самоуправление.
Подобная мягкость расположила к Сципиону иберов. Местное население стало переходить на сторону римлян. Потомки карфагенян быстро романизировались или уехали из Нового Карфагена. В римское время здесь почти не осталось следов пунической цивилизации. Город превратился в оплот римской власти.
В дни штурма Нового Карфагена неподалеку от города находилась армия Гасдрубала, брата Ганнибала. Именно Гасдрубал нес ответственность за поражение. С этого времени его авторитет был совершенно подорван. Вскоре он покинет Иберию.
Ганнибал с нетерпением ждал, когда его брат переправится через Пиренеи и приведет из Испании свежее войско — 50 тысяч человек. Тогда бы две армии взяли Рим словно в клещи. Оба брата мечтали соединиться в Умбрии в 207 году до нашей эры, чтобы напасть затем на Центральную Италию — этот неисчерпаемый людской резервуар Рима. Придется римлянам сразиться с карфагенской армией в решающем бою. Их ждут новые Канны. Именно это и рассказали римлянам пленники, захваченные ими.
В один из дней 207 года до нашей эры к укреплениям карфагенян прискакали несколько всадников. Один из них, рассмеявшись, бросил через частокол какой-то предмет. Это была голова Гасдрубала. Всадники скрылись. Перед карфагенским лагерем остались два связанных пленника — ливийские пехотинцы. Римляне привезли их, чтобы они поведали о судьбе Гасдрубала.
Гасдрубал шел на помощь брату, переправился через Альпы, достиг крепости Плацентия, но у реки Мставр его армия после бегства проводников заблудилась. Римляне окружили ее и атаковали с тыла. Солдаты впали в панику; большинство кельтов разбежались. Видя, что все потеряно, Гасдрубал, пришпорив коня, въехал в одну из римских когорт, чтобы умереть, сражаясь.
Разбит был Гасдрубал в тот чудный
День, что рассеявши мрак, впервые
Победы сладкой Лацию радость дал,
С тех пор как, словно пламя в сухом бору,
Мчался верхом Ганнибал через грады…
(Пер. И. С. Гинцбурга)
В таких стихах восславил это событие римский поэт Гораций, живший почти двумя столетиями позже. "Не было границ ликованию римлян и горю Ганнибала", — такой лаконичной формулой завершил рассказ об этом событии Теодор Моммзен.
Тит Ливий подвел итог сражению: "Побоище это могло только равняться с Каннским как гибелью всей армии, так и смертью главного вождя". Нет, счастье не было союзником Ганнибала. Внезапно он понял, что ему придется покинуть Италию. Средств удержать ее не было. Три четверти солдат, которых он привел когда-то из Иберии, уже погибли. Им не было настоящей замены.
