С этим согласился даже автор «Последнего из могикан» Джеймс Фенимор Купер: «Народ Соединенных Штатов Америки говорит по-английски… несравнимо лучше, чем в метрополии». Подобное мнение высказывалось неоднократно. Американцы не просто говорили на хорошем английском, но и владели языком лучше, чем англичане в Англии. Их это радовало и даже давало повод к высокомерию: мы независимы и не нуждаемся в английской опеке ни по каким вопросам.
В 1775 году на мосту через реку Конкорд в Массачусетсе прозвучал выстрел. Это был, по выражению Эмерсона, «выстрел, услышанный во всем мире»: началась Американская революция. Год спустя 13 колоний провозгласили свою независимость. Язык был готов к такому знаменательному событию: Декларация независимости являет собой превосходный классический английский, шедевр английской прозы.
When in the course of human events, it becomes necessary for one people to dissolve the political bands which have connected them with another, and to assume among the powers of the earth, the separate and equal station to which the Laws of Nature and of Nature's God entitle them, a decent respect to the opinions of mankind requires that they should declare the cause which impel them to their separation. We hold these truths to be self-evident, that all men are created equal, that they are endowed by their Creator with certain inalienable Rights, that among these are: Life, Liberty and the pursuit of Happiness.
(Когда ход событий принуждает какой-нибудь народ порвать политическую связь, соединяющую его с другим народом, и занять наравне с остальными державами независимое положение, на которое ему дают право естественные и божеские законы, то должное уважение к мнению человечества обязывает его изложить причины, побуждающие его к отделению.
Мы считаем очевидными следующие истины: все люди сотворены равными, и все они одарены своим Создателем некоторыми неотчуждаемыми правами, к числу которых принадлежат: жизнь, свобода и стремление к счастью
[22].)
Говорят, что после провозглашения независимости некоторые американцы были настолько охвачены энтузиазмом, что предложили полностью отделиться от Великобритании, выбрав другой язык – французский, иврит или даже греческий. Скорее всего, это лишь вымысел. Из 4 млн человек 90 % белого населения были английского происхождения.
Однако кое-что в этом отношении великие старейшины новой страны все же предприняли: решили попытаться сделать свой язык лучшим в мире. Они не только отделятся от Англии, но и захватят при этом ее величайшее достижение. Настроены они были решительно.
В письме, датированном 1780 годом, будущий 2-й президент США Джон Адамс писал: «Английскому языку суждено стать в последующие века языком мира в большей мере, нежели латыни в прошлом или французскому в наши дни. Причина тому очевидна: рост численности американского населения и его международные связи и переписка со всеми народами, в сочетании с влиянием Англии в мире, каким бы малым или, наоборот, существенным оно ни было, приведет к всеобщему использованию языка, несмотря на все возможные препятствия, если таковые будут иметь место».
И тогда, и сейчас это может показаться похвальбой, но он оказался прав. И с удовольствием утер нос бывшим хозяевам. «Англии, – писал он, – никогда не удастся заслужить нового почета, разве что подражая время от времени американцам». А вот в этом он ошибался.
Адамс связал судьбу Америки с английским языком, подобно тому как в самой Англии это сделали Генрих V и Елизавета I. Он писал о будущем обществе, в котором никто не окажется изгоем из-за того, как он произносит слова. Простой общедоступный язык укрепит демократические идеалы Америки. Это был уже не язык короля, а язык народа. Адамс даже предпринял попытку учредить первую общественную академию для совершенствования английского языка, но предприятие не увенчалось успехом.
Освобожденные американцы были в восторге от того, что страна способна сделать (и делает) с языком, который они теперь считали своим. Ной Уэбстер писал: «Северная Америка будет населена сотней миллионов человек, говорящих на одном языке… народ, населяющий четвертую часть планеты, сможет общаться друг с другом, как дети одной семьи».
Прозорливый Уэбстер, бывший всего лишь школьным учителем, составил небольшой «Американский орфографический справочник», из-за цвета обложки известный также под названием «Синий справочник». Справочник продавался в универсальных магазинах по 14 центов; за первые сто лет было распродано 60 млн экземпляров: это самый крупный тираж в Америке, если не считать Библии. В развитии английского языка эта книга приобрела первостепенное значение.
She fed the old hen (она покормила старую курицу).
The cow was in the lot (корова паслась на лугу).
She has a new hat (у нее новая шляпка).
He sits on a tin box (он сидит на жестяной коробке).
Правописанию обучали с ранних лет в школе по книге Уэбстера. Односложные слова были простыми, а многосложные выглядели простыми, если их разбивали на части и выделяли все слоги:
A. L. – al, P. H. A. – pha, B. E. T. – bet, I. C. – ic: alphabetic (ал-фа-вит-ный).
C. E. M. – cem, E. – e, T. E. R. – ter, Y. – y: cemetery (клад-би-ще).
Это пособие все еще в употреблении, и миллионы детей в десятках тысяч школ так же нараспев повторяют слоги, и за 200 лет это изменило и определило звучание американского английского языка. Американцы произносят многосложные слова гораздо более равномерно, чем англичане. Уэбстер не был поклонником усеченных гласных английского аристократического произношения, и его упражнения, возможно, были специально разработаны в противодействие таковому. Там, где англичанин произнесет cemet'ry, у американцев cemetery, в английском звучит laborat'ry, в американском – laboratory.
У Уэбстера были и другие целевые установки: он хотел научить Америку правильно писать. Грамотное письмо стало восприниматься по всей стране нормой хорошего образования, а знаменитый американский конкурс на знание орфографии Spelling Bee стал условием языкового и социального самосовершенствования в каждом городе и поселке страны.
Такое всенародное увлечение орфографическими конкурсами как способ провести выходной вечер заслуживает уважения. Это иллюстрирует эффективность работы американцев над собой, показывает, что к своему языку они относятся бережно и серьезно, и продолжает мысль Джона Адамса о том, что правильная речь и правописание – все, что нужно американцу, чтобы многого достичь. Кроме того, это занимательно, и американцы по сей день любят такое времяпрепровождение, которое, между прочим, может привести к серьезным последствиям: на конкурсах местного значения случаются перестрелки.
Подобно большинству реформаторов, Уэбстер прибегал к «логике»: присутствие u в словах colour и honour нелогично, и от него избавились; waggon может легко обойтись без второго g; traveller отказалось от лишнего l; plough стало plow; theatre и centre превратились в theater и center; cheque стал check, masque – mask, а music, physic и logic обронили финальное k, которым наделил их английский. Большинство преобразований были уместны, однако лично я, как и некоторые мои коллеги, предпочел бы не чинить то, что и так не было сломано. Уэбстера же ни подобные опасения, ни ностальгия не могли отклонить от намеченного маршрута. Он подправил правописание, изложил принципы произношения и повел за собой большинство соотечественников.
